Энн Максвелл - Тайные сестры

– Какая же это дорога, если она сплошь заросла? Кейн широко улыбнулся:

– Это сейчас она заросла. Старые дороги превращаются в подобие каналов, в которых скапливается вода. Деревья любят такие места. Нам лучше всего пойти рядом с этой дорогой.

Кристи начала медленно подниматься. Кейн следовал за ней.

В одном месте, рядом с вершиной скалы, откуда начиналась дорога, слой почвы был сорван ветром, обнажая камень под ним.

– Смотри. – Кейн присел на корточки. – Песчаник. Ограждения из таких песчаных глыб тянулись по обеим сторонам дороги на всем ее протяжении, около ста миль.

Кристи присела рядом с ним и дотронулась до холодной глыбы, вытесанной неизвестным каменщиком за много веков до того, как Колумб отправился в Индию, а приплыл совсем не туда.

Кристи поежилась, словно прикоснулась к жизни людей, живших так давно, что трудно даже было представить. Было что-то мистическое в этом странном ощущении своей связи с прошлым.

– Неужели целых сто миль? – прошептала она.

– Сто миль по всей дороге. А вся сеть таких дорог составляла в общей сложности чуть ли не три тысячи миль, – сказал Кейн. – Мы еще только начинаем по-настоящему понимать жизнь древних людей.

Когда они достигли вершины скалы, солнце уже садилось. На вершине сохранились руины, когда-то бывшие центром могущественной империи. Весь бассейн Сан-Хуан лежал перед ними как на ладони. Ни заборов, ни опознавательных знаков – лишь сеть дорог, огороженных по бокам обтесанными человеком каменными глыбами.

– Добро пожаловать в центр Вселенной, – сказал Кейн.

К северу от них на горизонте вырисовывались горы Ла-Плата и Сан-Хуан, розовые от закатных лучей. С востока и юга – песчаные плато и островерхие скалы. С запада – еще одна скалистая гряда.

Воздух был чист и прозрачен. Последние лучи заходящего солнца мягко согревали, но холодок наступающей ночи уже давал о себе знать.

– Отсюда видны четыре штата. – Кейн указывал на низкую стену из песчаника.

Он взобрался на полуразрушенную стену с необыкновенной легкостью и протянул руку Кристи. Та ухватилась за нее обеими руками и оказалась наверху.

Кейн обнял Кристи за плечи.

– Колорадо, Нью-Мексико, Аризона, – показывал он, поворачивая Кристи. – А вон те горы вдали – штат Юта.

Кристи долго стояла молча, не шевелясь и слушала таинственные голоса ветра, земли и времени.

Лишь когда погас последний луч на горизонте, она поняла, что Кейн стоит к ней так близко, что его дыхание ерошит ее волосы, а тепло его тела согревает ее, заменяя собой ушедшее тепло солнца.

– Пора обратно, – сказал Кейн. – Уже темно, а я не взял фонаря.

Он спрыгнул со стены и протянул руки к Кристи.

Кристи прыгнула, и Кейн уверенно поймал ее, словно позволяя ей почувствовать, что она умеет летать. Кристи даже удивилась, когда ощутила землю под ногами.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да. Просто мне на секунду показалось, что я умею летать.

Она засмеялась и отвернулась, но улыбка ее еще долго стояла перед глазами Кейна.

Кедровник, в котором Кейн разбил палатку, хорошо защищал их от ветра. Небо на востоке стало темнеть, и на нем начали загораться первые звезды.

Кристи с Кейном приготовили простой ужин и поели. Сбросив ботинки, Кристи села на один из спальных мешков, которые расстелил перед костром Кейн. В ее руке была чашка кофе пополам с бренди.

Кейн тоже налил себе кофе и пододвинулся к костру. Присев на корточки, он подбросил в огонь несколько кедровых веток.

Из-под полузакрытых ресниц Кристи наблюдала за каждым его движением. Ей нравилось смотреть на него. Сейчас в нем было что-то новое и одновременно знакомое, словно это о нем Кристи мечтала в старом домике на ферме в Вайоминге, а теперь, в пустыне Нью-Мексико, лишь вспоминала свою старую мечту.

Танцующее пламя отбрасывало причудливые отсветы на руки Кейна, и его длинные сильные пальцы казались от этого еще выразительнее. Кристи нравилось смотреть на них, так же как и на его шелковистую черную бороду и волосы, небрежно откинутые со лба.

Кристи увидела, что Кейн тоже смотрит на нее.

– Дай мне еще один шанс, – вдруг сказал он.

У Кристи перехватило дыхание. Она отвернулась.

– Я ошибался, – сказал он. – Прошлой ночью ты думала не о спасении своей сестры. Ты действительно хотела любить меня.

Кейн выжидающе замолчал. Но Кристи ничего не сказала и даже не посмотрела на него.

– Знаешь, когда я это понял? – спросил он.

Кристи молчала.

– Когда ты вышвырнула меня из хижины.

Кристи смотрела лишь на свой кофе, пытаясь унять дрожь в руках.

Она закрыла глаза.

– Женщина, которой от мужчины что-то нужно, так бы не поступила, – произнес Кейн. – И уж наверняка она бы так не растаяла под его руками…

– Ерунда, – резко перебила его Кристи.

– Нет, Рыженькая, не ерунда. – Кейн одним движением поднялся на ноги. – Это произошло. Это случилось. Бесповоротно.

– Для одного из нас, – резко сказала она.

– Для нас обоих. Просто мы оба оказались несправедливы друг к другу.

Кристи покачала головой, и ее волосы взметнулись, как пламя костра.

– Я остановился не потому, что не хотел тебя, а, напротив, потому, что слишком сильно хотел, – сказал Кейн, подходя к ней ближе.

Он подошел к ней так близко, что сделай он еще шаг – и она бы оказалась в его объятиях.

– Я никогда так не хотел ни одной женщины с тех пор, как мне было девятнадцать, – срывающимся голосом говорил он. – Я готов был драться с кем угодно за тебя. Черт возьми, я даже готов был убить…

– Не надо, – сказала она.

– … ради того, чтобы обладать тобой, – исступленно продолжал Кейн. – И этого-то я испугался.

Кристи, вся дрожа, вцепилась в чашку с кофе и пыталась уверить себя, что страсть, звучавшая в голосе Кейна, была ненастоящей.

Она не могла быть настоящей.

Мужчины никогда не испытывают такой страсти к обыкновенным женщинам. Такую страсть можно испытывать лишь к женщинам потрясающей красоты. Таким, как Джо-Джо.

Кристи никто никогда так не любил.

– Нет! – прошептала она, закрыв глаза.

– Да! И я хочу тебя, – яростно сказал Кейн. – Слишком сильно хочу.

Он вылил свой кофе в огонь. Огонь зашипел.

Кристи открыла глаза.

По лицу Кейна она поняла, что это правда.

На несколько секунд воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова.

– Ты смотришь на меня, Рыженькая.

– На тебя… стоит посмотреть.

Кейн рассмеялся и опустился перед ней на колени.

– Ты единственная женщина, которая может заставить меня смеяться и одновременно завести меня почти до боли, – сказал он.

Кейн стоял к ней так близко, что Кристи не, чувствовала ничего, кроме его горячего дыхания.

– У тебя трясутся руки, прольешь, – сказал Кейн, вынимая чашку из ее руки.