Фабио - Дикарка

Она не ожидала увидеть его во тьме, и ее реакция была по большей части инстинктивной. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, она бросилась бежать от него без оглядки.

Умом он не мог осуждать ее – она только что прошла через сущий ад. Когда Марко схватил Эй Джи, за домом раздались выстрелы. Ясно, что она тоже их слышала и понимала, что они означают.

«Она должна была знать, что я никогда не причиню ей вреда, – мысленно обвинил он Эй Джи. – Она должна была довериться мне».

Но она решила, что он – один из них, и без колебаний бросилась бежать.

Временами он сам удивлялся, почему этот факт столь сильно поразил его. Он же всегда знал, что она не полностью принадлежит ему, что между ними сохраняется некая дистанция.

Но ведь он видел в ее глазах, несмотря на всю неопределенность их отношений, отблеск неподдельных чувств и эмоций. Когда они лежали в постели, она нежно шептала его имя – и не в пылу страсти а в сладостной истоме, тихо засыпая в его объятиях.

Тогда Марко понимал всем своим существом, что она неравнодушна к нему, может быть, даже любит.

Теперь же он отчетливо сознавал, что какие бы чувства ни испытывала к нему Эй Джи, они испарились в тот момент, когда она увидела Марко в ту ночь на лестнице.

Сколько раз потом он мысленно переживал и переигрывал эту сцену, раздумывая, что он мог и должен был сказать и сделать. Но результат неизменно был один и тот же…

Эй Джи ушла.

Марко мог говорить и делать, что ему заблагорассудится, но в ту роковую долю секунды Эй Джи приняла решение, и никакими словами и действиями нельзя было предотвратить то, что случилось.

Марко не сумел убедить ее, что ему можно доверять, что его можно любить.

Все зависело от Эй Джи.

И она сделала свой последний выбор.

Ее действия были ясны и прозрачны.

И Марко прекрасно понимал, на что может рассчитывать.

Но так не должно было быть.

Хотя, возможно, все, что произошло, к лучшему, думал Марко, изнемогая под тяжестью своей хрупкой ноши.

Но как решиться сказать этой женщине слова прощания?

– Опусти меня на землю, – настаивала она, возвращая Марко к действительности. – Ты же обещал. Ну это же смешно, Марко.

– Я опущу тебя на землю, – сказал он, останавливаясь и кладя Эй Джи на траву. Одной рукой он придерживал ее, а второй, свободной, полез в карман. – Только не воображай, что сможешь теперь улизнуть.

– Обещаю тебе быть хорошей девочкой, – произнесла она притворным, как ее глаза, голосом. Уж Марко-то хорошо знал цену лукавству ее темных глаз.

Но он не стал заглядывать ей в глаза: он достал из кармана свое секретное оружие, которое предусмотрительно захватил сегодня из дома.

Увидев его, Лия ахнула:

– Нет, только не это, Марко…

– Прости, Эй Джи… то есть я хотел сказать Лия, – поправился Марко. – Но это необходимость. Придется потерпеть.

Виктор с силой вставил в гнездо трубку радиотелефона и начал мерить нетерпеливыми шагами кухню.

Он резко остановился напротив отделанного мрамором девственно-белого буфета со множеством ящиков и рывком выдвинул один из них.

Злость буквально затопила его. Надо было самому лететь в Бостон, думал он, роясь в ящике. Наконец Виктор нашел щипцы для орехов.

Если бы он это сделал, Эй Джи давно была бы у него в руках – валялась в ногах и молила о пощаде.

А Марко Эстевес был бы давно мертв.

Виктор извлек из буфета полотняный мешок с орехами и, все еще злясь, направился в свои апартаменты.

Дверь, ведущая в спальню, ничем особенным не выделялась, разве только была снабжена несколькими замками и отдельной системой сигнализации, а белые деревянные панели скрывали пуленепробиваемый стальной лист.

Спальня была отделана в стиле Джеймса Бонда – такую спальню Виктор видел в кино много лет назад, когда был еще бедняком и жил вместе с матерью в Боготе. В те далекие дни он делил комнату с тремя братьями и мог только мечтать о собственных апартаментах.

Никогда, даже в то время, когда он мог попасть в Высшую лигу, Виктору и во сне не снилось, что в один прекрасный день у него будет такой особняк, как сейчас. Ему и пригрезиться не могло, что каждую ночь он будет проводить в столь роскошной комнате.

Стены были покрыты обоями ручной росписи, закупленными в Европе; полы устланы изящнейшими персидскими коврами, естественно, тоже ручной работы. Огромная круглая кровать стояла на возвышении и была покрыта великолепным белым покрывалом, на котором лежала дюжина дорогих подушек. Вокруг кровати виднелись встроенные в деревянные панели электронные приборы: одни – для развлечения, другие – для слежения за обстановкой в доме. На балкон, откуда открывался вид на залив Бискейн, вели широкие французские двери.

В углу спальни, рядом с платяным шкафом, располагалась замаскированная панель, скрывавшая тайник – столь надежный, что его не смогли найти даже агенты ФБР, которые после неудачного похищения жены и сына Траска прошлой осенью обнюхали в доме каждый квадратный дюйм.

Полицейские не нашли даже намеков на улики, позволившие бы привлечь Виктора за похищение, или убийство, или за что бы то ни было.

Хорошо, что отпрыск Траска был напуган до умопомрачения – он не смог опознать ни Раймона, ни кого либо еще, но, может быть, он оказался слишком умен и не признался копам, что узнал их.

Хуже было другое: этих людей может опознать Эй Джи.

Он боялся не того, что из-за нее может влипнуть в неприятности. В этом деле у него лично железное алиби, которое не удастся опровергнуть даже Эй Джи.

Нет, не похищение беспокоило Виктора и даже не убийство.

Эй Джи может знать кое-что еще, и это кое-что гораздо хуже и похищения, и убийства, вместе взятых…

В течение нескольких месяцев она была членом его команды, она жила в доме и пользовалась большими правами. Эта девица сумела обхитрить одного из его людей и даже найти его тайник с наркотиками. А значит, в ее имеется неопровержимая улика причастности Виктора к торговле наркотиками.

Насколько понимал Виктор, с этой уликой Эй Джи может уничтожить его в любой момент.

Выходит, он должен уничтожить ее первым. Удобно устроившись в белом кожаном кресле-лежанке возле высокого, от пола до потолка, окна, откуда открывался живописный вид на залив, Виктор потянулся к орехам.

Надо же было так неосмотрительно поручить это щекотливое дело другим!..

Нет-нет, он всецело доверял Рамону и Хондо – этим верным солдатам его империи. Но они были всего-навсего солдаты. Сам Виктор приучил их не отдавать, а лишь выполнять приказы. Это были надежные роботы, надежные, умелые, исполнительные, но только роботы.

И думать об Альберто Виктор был не в состоянии. Стоило только вспомнить о том, что этот идиот упустил Марко Эстевеса и Эй Джи Саттон, да не один раз, а дважды, как ему сразу же хотелось переломить жирную шею своего кузена.