Лиза Джексон - Расплата

А сейчас он развязал свой пояс, и стихарь упал на пол. Он стоял голым перед алтарем, но не мог сосредоточиться, собаки слишком шумели. Музыка не помогала, и даже отделанный драгоценными камнями кнут был не в состоянии удовлетворить его. Казалось, что его молитвы пусты и остались без ответа, и когда он ласкал свою косу, медленно потирая ею между пальцами или проводя ею по члену, у него почти не было эрекции. Закрыв глаза, он вызвал в памяти образ святой Екатерины Александрийской на колесе, ее белое тело вращается и истекает кровью, затем, когда он вытаскивает меч, на ее лице появляется ужас... но нет... член не твердел, а он сам не чувствовал присутствия бога... он начал сомневаться.

Лай продолжался. Если одна из этих тварей замолкала, то другая, казалось, брала инициативу на себя. Большими шагами он вышел на лестничную площадку и крикнул вниз:

– Заткнитесь! – Дьявольские отродья, вот кто они такие. С каждым зазыванием этих собак голова у него болела все сильнее.

Возможно, ему следует снова поколотить их. Взять кожаные ремни и хлестать их, пока они не станут рычать на него. У них была вода и несколько костей со сгнившими ошметками мяса, но больше он им почти ничего не давал. Он хотел, чтобы они как следует изголодались ради святой Вивиан.

Помимо головной боли он чувствовал где-то в подсознании, что должен раскаяться. Иногда ему казалось, что он так сильно запутался. Господь хотел, чтобы он выполнял его волю. Да, конечно, но... священник настаивал на том, что он должен остановиться; что его жертвоприношения были грехом... но, с другой стороны, священник не понимает. Не может понять.

Читать молитвы по четкам и пойти в полицию.

Что же за священник этот отец Джеймс?

Избранник опустился у алтаря на колени и склонил голову. Он молился до тех пор, пока не заболели колени и шея, но это оказалось бесполезным. Ему нужно было исповедаться, и телефон не подходил для этой задачи. Нет... ему нужно пойти в исповедальню и услышать дыхание отца Маккларена, почувствовать жар его тела через тонкую перегородку... да... это опасно, но необходимо.

Господь не примет меньшего.

– ...в бар в Лафайетте, одну в Батон-Руж, две в Новый Орлеан и одну в Камбрай, – сказал находящийся в своем кабинете в Монтгомери владелец «Ник'с Неон Лайтинг». Бенц, сидя за своим столом, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, быстро записывал. – Я продал такие неоновые вывески, как вы описали, с бокалом розового мартини, только в эти места. С радостью готов вам прислать эту информацию по факсу.

– Будьте так любезны, – ответил Бенц и дал ему номер факса. Затем раздраженно провел рукой по волосам. Дело начинало выводить его из себя. Он видел все крупицы улик и работал вместе с этой чертовой спецгруппой, но чувствовал, что движется в никуда.

Быстро.

И теперь еще вот неоновая вывеска с бокалом розового мартини могла быть связана с Батон-Руж только Лишь в нескольких кварталах от колледжа Всех Святых, где училась Кристи. Хотя были другие бары, в которых имелись такие же вывески, Бенц сосредоточил внимание на той, что была в окне «Дайва». Ему это не нравилось. Совсем не нравилось.

Как только он получит факс, он отправит копию спецгруппе так же, как он дал им копию списка имен, который принесла Оливия. Группа работала с ним, разыскивая этих детей, сравнивая список с официальными записями о рождении, номерами социального обеспечения, записями департамента транспортных средств и рапортами об арестах. Колледжи, которые посещали жертвы, также подвергались тщательному изучению – проверяли всех учащихся и работников, пытались найти какую-нибудь связь. В ФБР эти убийства в базе данных сравнивали с другими, совершенными по всей стране, в надежде отыскать сходство, потому что Новый Орлеан мог быть не первым и не единственным местом охоты этого убийцы.

Спецгруппа установила горячую линию и сообщила прессе больше фактов на случай, если кто-нибудь знал о чем-то подозрительном.

В течение недели улики собирались, проверялись и классифицировались, но пока спецгруппа не обнаружила ничего конкретного, и Бенцу казалось, что они выбиваются из графика. Надвигались очередные праздники, каждый день приближал их к очередному убийству. Ослабив воротник, он в двенадцатый раз принялся просматривать имена из копии списка Оливии... Он чувствовал, что упускает какую-то важную деталь, словно где-то среди этих шестидесяти с лишним имен был убийца.

– Кто же ты, ублюдок, кто? – думал он вслух.

Стал ли кто-либо из этих детей священником? Посещал ли колледжи в этом районе? Сколько из них сейчас живет в Новом Орлеане и его окрестностях? Компьютеры все это проанализируют. Если будут совпадения...

В дверь постучала секретарша, затем положила ему на стол факс и почту. Бенц все это изучил и не обнаружил ничего особенного. Он просмотрел факс от «Ник'с Неон Лайтинг», затем отправил копию координатору спецгруппы. Ни один из адресов баров не был поблизости от домов жертв, или мест работы, или от мест, где их предположительно похитили.

За исключением «Дайва» в Батон-Руж. Лишь в трех кварталах от кампуса колледжа Всех Святых. Черт, почему он не может отбросить дурное предчувствие относительно этого бара? Он взглянул на фотографии Кристи, затем вспомнил, как она зарывалась в одеяла утром в День благодарения. Позднее он застал ее за тем, как она колошматила его боксерский мешок. За ужином она героически пыталась притвориться, что его жалкий праздничный ужин просто чудесен.

Он усмехнулся. Кристи права. Он параноик. Он не знает, что будет делать, если потеряет ее. Его дочь – он изобьет до полусмерти любого, кто осмелится предположить, что по закону она не его, – была единственной константой в его жизни, той причиной, по которой он отказался от выпивки и женщин.

Он знал, что ему придется отпустить ее, и, черт возьми, он старался. Почти все время она его отталкивала, говоря, чтобы он «занимался своей жизнью». Он обвел взглядом маленький, заваленный различными вещами кабинет, где он проводил больше времени, чем ему хотелось. Папки с делами и пустые чашки загромождали его стол. Фотографии со зверскими сценами убийств были приколоты кнопками к доске объявлений. На немногих фотографиях, которые он повесил на стену, скопилась пыль. Это была не жизнь. Когда он приходил домой, там было почти то же самое. За исключением просмотра спортивных передач. И иногда он еще поколачивал боксерский мешок.

Он бросил карандаш и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. Кристи была права. Ему действительно необходимо разнообразить свою жизнь.

Кем-то вроде Оливии Бенчет?

– Черт. – У него не было времени на женщин. Особенно на такую, которая дружит с отцом Джеймсом.