Эвелин Энтони - Алая нить

Это был самый ужасный день в истории гостиницы. Хуже, чем пожар 1937 года, уничтоживший треть здания. Тогда хоть не было жертв. Все началось в семь часов утра с суматохи на первом этаже. Управляющего разбудили. Он бросился в номер. Он привык улаживать разные неприятности.

Молодой коридорный трясся как осиновый лист.

– Я об нее споткнулся, – повторял он. – Я открыл дверь и чуть не упал на нее.

Он уронил поднос с завтраком. Управляющий присел на корточки рядом с мертвым телом миссис Клары Фалькони Сальвиатти. Она лежала на спине, заколотая насмерть острым кухонным ножом, принадлежащим самой гостинице. Он был воткнут прямо в сердце. Из груди торчала рукоятка. От одного этого мороз по коже подирал. Но лицо мертвой было искажено гримасой такого ужаса, что он поспешно накрыл его носовым платком.

Он поднялся, ласково заговорил с дрожащим парнишкой и отправил его вниз. Но под угрозой немедленного увольнения велел ему молчать. Молчать, пока не приедет полиция. Он отошел от тела. Слава Богу, лица не видно. И одному Богу известно, что повергло ее в такой ужас в миг смерти. Он подошел к телефону, набрал личный номер суперинтенданта полиции Монако. Перед тем как к телефону подошли, он вдруг ощутил, что в комнате стоит сильный запах.

Он узнал отчетливый аромат «Жуа».

Полину Дювалье похоронили в конце недели. Она мирно скончалась во сне от сердечного приступа, но ее смерть была отодвинута на задний план убийством в номере на том же этаже.

Ее имущество заперли. Старые газеты, которые она хранила, выбросили. Было найдено ее завещание, адресованное управляющему. Она отплатила им за многолетнюю доброту и заботу и разделила все, что у нее было, между персоналом гостиницы. Ее похоронили в Монако, согласно ее желанию, и старые друзья вроде Эжена плакали на могиле. Среди скорбящих был владелец казино «Де Полякоф». Ходили слухи, что он собирается продать заведение.

Перелет с Барбадоса был долгим. Перерыв после двух недель солнца, моря и любви. Когда Чарли вернулся из Кембриджа, у него уже была невеста. Стивен считал, что они слишком молоды, но Чарли этого возражения и ждал. Их поддержала мать; этого он тоже ждал, потому что девушка ей нравилась и потому что она верила в романтическую любовь. Неудивительно, думал Чарли; его родители до сих пор держатся за руки и смотрят друг на друга так, как будто кроме них на свете никого нет. Он гордился ими. Гордился отцом. Тот очень успешно сменил занятие. Теперь он владел гостиницей и сетью первоклассных ресторанов.

Биарриц оказался лучше, чем Лазурный берег. Чарли был в восторге от дома, который они купили, когда переехали туда. Дом был больше, чем вилла среди холмов Вальбонна. Климат прохладнее, с постоянным ветерком с моря. Он стал заядлым моряком. Все были счастливы; Анна подрастала, а два года назад родился еще один мальчик. Его назвали Хью, в честь деда. Чарли нашел, что малыш похож на покойного, и высказал это, к радости матери.

Она была особенная; Чарли гордился ею не меньше, чем Стивеном. На ней держалась семья. Благодаря ей они были счастливы. И она не давала им сбиться с пути. Он и его отец сообща делали вид, что не обращают на нее внимания, но это никого не обманывало. Стивен отдавал приказания, но правила создавала Анжела. Чарли надеялся, что его брак будет таким же, как у них.

Собственно, у него не было причин делать то, что он сейчас делал. Никакой логики. Только инстинкт, который уже давно подсказывал ему это. Вопрос возник, когда он посмотрел на себя в зеркало. Чарльз Лоуренс, в недалеком будущем – английский адвокат. В недалеком будущем он женится на славной английской девушке и начнет самостоятельную жизнь. На Барбадос его пригласили ее родители. В тоскливые зимние месяцы они снимали там дом. Чарли не хотелось ехать; у него было много дел. Но он поехал, и влекло его нечто большее, чем отдых на Карибском море.

Под каким-то предлогом он покинул остров на два дня. Все они остались, а он уехал один.

Когда самолет пошел на посадку сквозь густые облака, он вспомнил другое путешествие много лет назад, тогда они тоже летели в Нью-Йорк, и рядом с ним сидела Анжела. Он был тогда так взволнован, что до сих пор помнил это чувство. Те каникулы изменили его жизнь.

Что бы было, если бы они не поехали? Он, вероятно, стал бы врачом, унаследовал дедовскую практику. Он всерьез подумывал, не выбрать ли ему медицину: ему по-прежнему принадлежал дом в Хэйвардс-Хит, который был сдан партнеру Хью Драммонда, Джиму Халберту.

Он вырос с представлением об отце как о погибшем герое, ощущая какую-то смутную неправду. С той ночи, когда он увозил во тьму мать и сестренку, спасая их от угрозы убийства, он пытался до конца осознать, кем и чем он является на самом деле. И теперь он уверен, что это ему удалось.

Он взял себя в руки и зажмурил глаза, в точности как советовал его отец. Это был единственный выход.

Он солгал родителям. Они не знали, почему он прервал занятия и поехал на Барбадос. Они не знали, что сейчас он летит в Нью-Йорк. Но Чарли должен был сделать это. И надеялся, что они никогда ничего не узнают.

В аэропорту Кеннеди сновали такси, и ему не пришлось долго ждать на холоде. Водитель не очень хорошо говорил по-английски, но разобрал адрес, когда Чарли написал его на бумажке.

Широкая улица, обсаженная деревьями. Старомодные дома с обширными садами. На дороге играли дети; увидев такси, они разбежались. Из окна на другой стороне улицы высунулась женщина и прокричала что-то по-итальянски. Чарли заплатил водителю, и такси отъехало.

Входная дверь долго не открывалась. Наконец появился долговязый подросток в свитере и джинсах и подозрительно воззрился на него.

Чарли спросил:

– Твой отец дома?

– Кто его спрашивает? – требовательно произнес мальчишка.

Позади него в коридоре замаячил здоровенный мужчина без пиджака. Чарли плохо видел его при тусклом освещении, но ему показалось, что в руке у мужчины был пистолет.

– Кто-то спрашивает Дона? – поинтересовался мужчина.

Из открытой двери до Чарли донесся запах итальянской стряпни. Ему оставалось только повернуться и уйти.

Но он не повернулся и не ушел. Он обратился к мужчине в тускло освещенном коридоре:

– Я его спрашиваю. Я его племянник, Чарльз Фалькони.

Сакристия (лат.) – ризница в католическом храме: место, где хранятся принадлежности культа.

Я люблю тебя, любовь моя (ит.).

Дорогая, красавица, красавица (ит.).

МRСР – член Королевской коллегии врачей; LRCP – лиценциат Королевской коллегии врачей; В.Сh – Британское благотворительное общество.