Сергей Бакшеев - Отравленная страсть

Щемящая тоска сжала сердце. Ну, вот и все, жизнь больше не имеет смысла. Я погружался на дно океана, и многотонная толща воды сдавливала мои внутренности. Вот-вот захрустят ребра, сомнутся ткани, а сердце и так превратилось в орешек, у которого трещит скорлупа.

Теперь я знал, что такое настоящая боль. Я понял дурацкую фразу из сентиментальных кинофильмов: «ты мне сделал очень больно», хотя герои и пальцем не дотрагивались друг до друга. Чтобы не умереть, требовалось глубоко вздохнуть, выровнять давление внутри и снаружи.

Но зачем? Женя с другим мужчиной. Я ей не нужен. Зачем жить?

И тут скрипнула дверь подъезда. Понурая фигура Калинина двинулась к черной «Волге». В его походке чувствовалась наступающая старость. Он был один, ему незачем было производить благоприятное впечатление. Сейчас он предстал не бравым руководителем города, не бодрящимся любовником молодой женщины, а безмерно уставшим пожилым человеком.

Но как я его любил в этот момент! Его появление мгновенно сделало меня счастливым. Он не остался у Жени! Он ушел!

Что-то постороннее отвлекло мое внимание. Шевельнулся куст! Из веток поднялась темная фигура. Коренастый человек встал, бесшумно размял затекшие ноги. Что он делал в густых кустах? Я не замечал его раньше, значит, он долгое время сидел тайно. Так и есть! Именно оттуда слышался стрекот недовольных насекомых.

В руке незнакомца стальным холодом блеснула полоска. Калинин в это время подошел к автомобилю, рассеянно сунул руку в карман. Их разделяло от силы пять метров.

И тут я все понял!

Я понял, что сейчас убьют Калинина. – А-а-а! – закричало мое разинутое горло. Тело выпрыгнуло из беседки.

Незнакомец, мягко устремившийся к Калинину, оторопело обернулся на крик. Я бежал и орал. Калинин тоже уставился на меня, хотя надо было смотреть совсем в другую сторону – на коренастую фигуру с ножом.

В этот момент между ними было всего два шага. А Калинин неспешно копался в карманах! Более легкую мишень для нападающего трудно придумать.

Незнакомец пришел в себя, глаза метнулись на Калинина. Шаг левой, замах рукой, и одновременно с движением корпуса вперед снизу вверх несется клинок в зажатой ладони. Еще мгновение – острие вонзится под ребра замешкавшемуся главе города.

Я уже рядом, прыгаю, руки толкают темную фигуру, звякает отлетевший нож, мы валимся на землю. Я вижу озлобленное лицо, подбородок, упирающийся в грудь, и сразу же узнаю Реваза. Он не уехал из города. Он здесь, и вновь наши пути пересеклись.

Этот человек избивал меня и чуть не утопил! Он хотел угнать машину Иры Глебовой. Из-за него я и попал в милицию! И самое горькое – из-за него Женя ходила к прокурору!

До этого момента я не знал, что такое настоящая злость. В глазах помутнело, пространство сжалось, мир перестал существовать, все сконцентрировалось в ненавистной физиономии моего врага.

Рука сжимается, отчаянный удар! Но лица уже нет, кулак врезается в землю. Что-то выскальзывает из-под меня, а я бью и бью туда, где только что было лицо врага.

– Тиша! Тиша! – Голос из другого мира. Кто-то тормошит за плечо. Я оборачиваюсь. Женя! Она рядом. Ее пальцы на моем плече. Светятся окна проснувшегося подъезда. Кто-то кричит:

– Хулиганье! Сейчас вызову милицию!

В глазах девушки нешуточная обеспокоенность. Она спрашивает:

– Что с тобой, Тиша?

Я смотрю на землю. Круг растерзанной вмятой травы среди ровного газона. На правой руке болят грязные костяшки пальцев.

– Ничего, все в порядке. – Я встаю и оглядываюсь.

Врага нет. Он ускользнул. Нож валяется рядом с машиной. Юрий Борисович рассматривает порванную полу пиджака, удивленный взгляд упирается в меня:

– Ты?

– Что здесь произошло? – недоуменно спрашивает Женя. – Я слышала крик.

– Все хорошо, котенок. Все хорошо. – Калинин вновь собран и подтянут. Присутствие Евгении явно омолодило его.

Женя в плотно облегающих джинсах и обтягивающей блузке с многочисленными пуговками. Это меня обрадовало. Значит, у них сегодня ничего не было! Она не могла так быстро одеться и застегнуть столько пуговиц! Я широко улыбался и глупо пялился на растерянную девушку.

– Кто на кого напал? Кто кричал? – Женя переводила тревожный взгляд с одного на другого.

Я придвинулся к Юрию Борисовичу, стараясь загородить его порванный пиджак.

– Евгения, иди домой, – распорядился Калинин. До него уже дошел смысл произошедшего.

– Откуда ты здесь? – Женя вопросительно посмотрела на меня.

– Гулял. – Я неопределенно качнул рукой. Мне было очень хорошо.

Женя недоверчиво поморщилась, подошла к Калинину:

– А что у тебя с пиджаком?

– Не обращай внимания, о дверцу зацепил. – Он взял девушку под локоть, понизил голос: – Ну все, котенок, все. Ничего страшного не произошло. Я оступился, Тихон вскрикнул. А встречу я ему сам здесь назначил, нам поговорить надо. Ведь так?

Он вопросительно смотрел на меня. Я кивнул.

– Вот видишь. Возвращайся домой, котенок. А мы поедем, а то соседи любопытствуют. Ни к чему мне сейчас лишний шум.

Он оставил Женю около подъезда и вернулся ко мне:

– Быстро в машину, молодой человек.

– Зачем?

– А вам хочется вновь встретиться с милицией?

– Нет. С меня достаточно.

– Ну так поторопитесь! Кто-нибудь наверняка вызвал наряд.

– Юра! Тиша! – громко позвала Женя. Мы дружно обернулись. Она растерянно улыбнулась: – Вы только не ссорьтесь. Пожалуйста.

Последние слова прозвучали с наивной мягкостью. Мы переглянулись. Смущенные взгляды очертили равнобедренный треугольник – в вершине девушка, в основании двое мужчин.

– Пора, – неловко дернулся Калинин и сел за руль.

Вжикнул стартер, мягко заработал двигатель автомобиля. Я быстро влез на заднее сиденье. Лишний раз общаться с правоохранительными органами в мои планы не входило.

– А нож? – испуганно крикнула Женя. – Откуда тут нож?

– Потерял кто-то, не обращай внимания, – успокоил Калинин, трогаясь с места.

Женя провожала нас растерянным взглядом. Мы выехали со двора. Из угловой квартиры все также надрывно хрипел Высоцкий.

– Умер Володя, – произнес Калинин.

– Какой? – не понял я.

– Высоцкий.

– Не может быть! Откуда вы знаете? – По спине пробежали неприятные мурашки. Артист мне нравился.

– Друг из Москвы звонил.

– Может, глупый слух? Так уже было.

– «Словно мухи тут и там ходят слухи по домам…» —

Калинин процитировал песню Высоцкого, тяжело вздохнул: – Нет. На этот раз все точно. Точнее не бывает.

– А вы его разве слушали?

– Его все слушают.

– То народ, а вы… партийный начальник.

– Вот, значит, как про нас думают, – усмехнулся Калинин.

Правая рука сунулась в бардачок, загремели пластмассовые коробочки. Юрий Борисович, не глядя, выудил кассету и уверенно пихнул ее в магнитолу.