Фрэнсис Поллини - Все красотки – по ранжиру

– Тигр… – задыхаясь, прошептала она, прервав на какое-то мгновение их долгий восхитительный поцелуй, и откинула назад свои светлые волосы естественного цвета.

– Моя дорогая малышка… – прошептал Тигр, издав радостный непроизвольный смешок, покрывая поцелуями ее нос, ее глаза, ее очаровательные ушки.

– Не такая уж я и маленькая… – заметила она.

– Знаю, я все знаю, милая… – ответил он.

– Пожалуйста… побыстрей… ты сегодня такой медлительный… Я сейчас просто закричу… Тигр, дорогой…

И он снова довольно рассмеялся, свободной рукой расстегнул блузку и тронул мягкие, нежные, молодые, сказочные груди, одну за другой накрыв их ладонью, нежно поиграл ими, этими сокровищами, задерживаясь на изысканных, утонченных кончиках, прижимая их пальцами, сводя девушку с ума, доведя ее до полной потери рассудка.

– Мой милый зайчонок, – шептал Тигр. – Такой хорошенький зайчонок, ты все, что нужно, сняла заранее, перед тем, как придти ко мне… так намного лучше и приятнее… правда же?

– Конечно, милый…

– Правда ведь…

– Милый…

– Дай мне взглянуть на них…

– Смотри…

Она ловко выскользнула из блузки, полностью обнажив перед ним свои груди, – полные, прекрасные, совершенные. Если бы они не предстали перед его глазами, сейчас, наяву, он никогда бы не поверил, что вообще может существовать нечто подобное. Он изумленно разглядывал их, наслаждался ими, зачарованный этим восхитительным зрелищем.

– Ну, как, понравились? – спросила она.

– Очень! Я буду любить их всегда, всю жизнь, – ответил он.

– Возьми же их… Они твои…

И Тигр незамедлительно воспользовался разрешением, погрузившись в них лицом, – в эти нежные и прекрасные груди, чудесные, белоснежные, округлые холмики. Он прервал путешествие между бедрами, чтобы освободить руки и поиграть, потрогать эти великолепные, восхитительные сферы, поласкать их, поцеловать…

– О-о-о! Милый! – воскликнула девушка.

Она уже была вне себя от возбуждения. Ему казалось, что она сейчас растает в его руках. Он нежно сосал кончики этих роскошных грудей.

– Тигр, дорогой!

Она уже больше не могла сдерживать себя. Желание стало просто невыносимым… Мак-Дрю прошептал:

– Успокойся, милая…

– Я не могу… я просто не могу больше… милый!

– Ты же знаешь… – бормотал он. – Как хорошо… все в свое время… у нас еще много времени в запасе… обожди еще немного, милый зайчонок…

– Я сейчас умру… просто умру! О, поцелуй меня, пожалуйста, хотя бы поцелуй меня, или дай мне тебя поцеловать. Тигр, поцелуй же меня скорей!

Она уже парила высоко в поднебесье, в межзвездном пространстве.

– Конечно, милая, – прошептал Тигр, подняв голову и оторвавшись от ее влажных сокровищ – округлых полушарий, припадая к раскрывшимся ему навстречу устам, почувствовав их сладость на своих губах и ощутив пылающее пламя ее языка, проникающего ему в рот, в каждый его уголок. Она стонала от наслаждения. Его рука, оторвавшись от сокровищ, возобновила ласки внизу, на бедрах, скользя по ним вверх, все выше и выше, нежно лаская ее шелковистую гладкую кожу…

– Ну же, Тигр! – настойчивым, нетерпеливым, горячим шепотом побуждала она его, прервав поцелуй в горячке страсти.

– Ты должен сейчас же, Тигр, немедленно… – Ее уже охватило пылающее пламя страсти.

Он понял, что медлить больше нельзя.

– Ты принимала таблетки? Милая? Мой маленький зайчонок?

Тигр ласкал ее, рука его была уже далеко, в самой сокровенной глубине ее бедер.

– Да, милый!

– Полный курс? Регулярно? Милая?

– Да! О, да! Милый!

– Тогда можно, – прошептал он, приподнимая ее.

Он встал, крепко прижимая к себе золотоволосую девушку. Он сдернул с нее одежду, еще оставшуюся на ней. Она помогала ему, как могла, раздеть себя. Она глубоко вздохнула, найдя руками его член. Опустившись на колени, она поцеловала его… Она играла с ним, лаская его, поглаживая его языком, заглатывая его… Язык ее скользнул вдоль него, она застонала…

– Начнем же, дорогая… – нежно сказал Тигр.

Склонившись над ней, обхватив руками обе ее груди, он помог ей подняться. Она встала на ноги, вся трепеща, слегка прогнулась назад, медленно ложась под него…

– Милый мой зайчонок, – прошептал Тигр, любуясь ею, когда она опрокидывалась на спину, готовая отдаться ему.

Ее колени были подняты, ступни плотно прижимались к полу. Ноги ее были безупречны и совершенны.

– Милая… – прошептал он, медленно опускаясь и мастерски входя в нее. – Ты – горячий поток… Какой огромный поток… целая река! шептал он, налегая на нее, прижимаясь к ней всем телом, толчками помогая своему огромному пенису войти в нее, в то время как снаружи, где-то далеко, поднимался и нарастал шум голосов, топот бегущих ног, взволнованных восклицаний. Но шум едва проникал в кабинет главного воспитателя.

– Сладкая моя, милая,, любимая… дорогая… зайчонок милый… бормотал Мак-Дрю, проникая в нее все глубже и глубже, достигая все большей глубины, задыхаясь и трепеща, двигаясь в такт с ее движениями.

Она стонала, извиваясь под ним, отвечая на его мощные толчки.

– Не останавливайся… О, только не останавливайся… О, пожалуйста… О, Тигр!.. О, милый! – ухитрялась она говорить, пока они качались в такт друг с другом, продолжая эти равномерные движения вверх, вниз, ощущая себя на вершине блаженства.

– Милая! – воскликнул Тигр, содрогнувшись всем телом в оргазме. Милая! Милая!

Юная красотка почти одновременно с ним пронзительно вскрикнула, ощутив внутри себя плотную огромную струю, волной растекающуюся в ней, вызывающую ответный трепет ее тела.

– О, милый! – наконец выдохнула она, ощутив вздрагивающий огромный член Тигра внутри себя.

Тело ее содрогнулось в последней судороге, за которой последовала целая серия исступленных спазм. Вместе с ним, для него…

Снаружи все слышнее звучал беспорядочный топот ног, взволнованные голоса охваченных паникой людей…

Тигр и молодая красотка, все еще слитые вместе, тесно прижавшись друг к другу, уста в уста, медленно покачивались, еще и еще раз, продолжая бормотать в забытьи что-то нежное и стонать…

Понс уже заканчивал бешеный бег по школьному коридору. Слегка накренясь, он миновал последний поворот, едва не перевернувшись и не грохнувшись на пол, но чудом удержал равновесие и, наконец, влетел, как безумный, в кабинет директора. Он, естественно, не сразу попал в «святая святых», во владения мистера Проффера, в его личный кабинет. Сперва он очутился в приемной, то есть в комнате, примыкающей к директорскому кабинету. В приемной восседала собственной персоной мисс Креймайр, личный секретарь директора. Эта тридцатипятилетняя старая дева (хотя личной вины ее в том, что она до сих пор не замужем, не было, так как, вне всякого сомнения, внешне она была довольно привлекательна) заканчивала дело, ей уже порядком осточертевшее, – допечатывала протокол последнего заседания педагогического совета, на котором, как и положено, председательствовал ее босс, мистер Проффер. Именно ему Понс и собирался выложить свою сногсшибательную новость. Мистер Проффер был добрый, сердечный и благодушный человек, и мисс Креймайр очень почтительно относилась к нему. Она его просто обожала, не говоря уже о более теплых чувствах, которые она питала к своему уважаемому боссу. На самом деле, если открыть всю правду, она безнадежно и давно была влюблена в него. Действительно, это была грустная и отчаянная любовь, и все эти годы работы в школе она тщетно стремилась скрыть ее.