Линда Ховард - Азартная игра

Ченс поднял глаза, и в зеркале их взгляды встретились. Воздух между ними начал потрескивать от напряжения.

– И здесь, – прошептал он, проведя ладонью по ее животу к местечку между ног. На фоне светлой кожи Санни его мускулистая рука казалась невероятно мощной, широкая ладонь полностью накрыла ее холмик. Санни почувствовала, как его пальцы скользнули между ее складочками, потирая так, как ей нравилось. Она застонала и едва не упала – ноги почти не держали ее.

– Ты такая мягкая и тугая, – снова услышала Санни его чувственный шепот, – я едва могу проникнуть в тебя. Но как только я оказываюсь внутри – мое сердце останавливается. И я не могу дышать. Кажется, будто я умираю, но все равно не могу вдохнуть, потому что это слишком прекрасно, чтобы я сумел остановиться.

Его рука чуть сместилась, и два пальца скользнули в нее.

Санни выгнулась от пронзившего ее удовольствия и, когда его пальцы начали свое чувственное движение, ощутила приближение оргазма. Она услышала собственный напряженный всхлип, по которому Ченс легко определил, что Санни уже близка к разрядке.

– Не так быстро, – выдохнул Ченс, вынимая пальцы из ее тела и нагибая девушку вперед. Он прижал ее руки к мраморной поверхности. – Держись, милая.

Она не знала, о столике он говорил или же о ее выдержке. И то, и другое было невозможно.

– Я не могу, – простонала она, ее бедра дернулись, приподнимаясь в поисках облегчения, – Ченс, пожалуйста, я больше не могу!

– Я здесь, – ответил Ченс, прижимаясь к Санни еще теснее и надавливая мускулистыми бедрами на ее тело, располагаясь между ее ног, раздвигая их. Она почувствовала, как его твердая длина потерлась о ее попку, а потом стала медленно погружаться в ее лоно. Санни инстинктивно выгнулась ему навстречу, помогая проникновению, вбирая его в себя полностью, до самого конца. Ченс начал двигаться, и уже второй сильный толчок заставил ее содрогнуться, закричав от удовольствия. Мгновение спустя он тоже достиг кульминации и, пока его сотрясала дрожь наслаждения, оставался внутри нее так глубоко, как только мог.

Санни закрыла глаза, восстанавливая дыхание. О, Боже, она любила его так, что это причиняло боль. Она не достаточно сильна, чтобы прогнать Ченса даже ради его безопасности. Если бы она действительно пыталась, то убежала бы от него, но в глубине души она знала, что не может бросить его. Не сейчас. Скоро. Она должна сделать это, чтобы защитить его.

Еще один день, подумала она, и на глаза навернулись слезы. Всего один. А потом она уйдет.

Десять дней спустя Санни так и не нашла способ, как от него отделаться. Может быть, она теряла сноровку, а может, дело было в том, что от военнослужащих, пусть даже и бывших, избавиться не так-то просто.

Они покинули Сиэтл ранним утром следующего дня. Санни не хотела лететь назад в Атланту, опасаясь, что утренние новости будут пестреть кадрами из «настоящего романтического приключения», которое они разделили с Ченсом. Его имя упоминалось, но по какой-то странной случайности, его лицо никогда не показывали полностью: в камеру попадал либо затылок, либо четверть его профиля, в то время как ее лицо запечатлели, как говорится «от уха до уха». Редактор одного выпуска утренних новостей даже выследил их в отеле, разбудив в три часа ночи вопросом: «Не хотите ли прийти к нам в студию и дать интервью в прямом эфире?».

– Дьявол, нет! – прорычал в телефонную трубку Ченс, прежде чем бросить ее на рычаг.

После этого они решили любыми способами избегать средств массовой информации. На рассвете они выписались из отеля и взяли такси в аэропорт. Самолет уже заправили и подготовили к взлету. Еще до того, как солнце взошло над хребтом Каскадных гор, Санни и Ченс были в воздухе. Ченс не предоставил официальным службам план полета, и ни одна живая душа не могла предположить, куда они направляются. Санни и сама этого не знала до того момента, пока они не приземлились в Бойзи, Айдахо, где первым делом обновили гардероб. У нее всегда хватало с собой наличности, как раз для таких случаев. Ченс тоже, как оказалось, имел при себе немало. Ему все еще приходилось использовать кредитку для оплаты топлива, поэтому Санни допускала, что они «наследят», но записи платежей могли лишь показать, где они побывали, но не куда направляются.

Присутствие Ченса рушило первоначальный план Санни на корню. Она прекрасно умела «растворяться», будучи одной, но Ченс и его самолет значительно усложняли задачу. Из телефона-автомата в Бойзи Санни позвонила на работу в Атланту, сообщив, что хотела бы уволиться, и попросив перевести последнюю зарплату на ее персональный счет в банке. Таким образом, деньги становились доступны в любом месте, где они могли бы ей понадобиться. Иногда, дрейфуя прочь от такой знакомой и хорошо налаженной жизни, она задавалась вопросом: а не стала ли она слишком нервно реагировать на простую мысль быть кем-то узнанной? Мать Санни умерла более десяти лет назад, и существовало всего несколько человек, которые бы уловили их внешнее сходство. Возможность, что кто-то из них узнает ее после того, как ее пару раз показали в новостях, казалась ничтожно маленькой. Но Санни до сих пор удавалось выжить только потому, что когда-то мама научила ее: нужно избегать любой угрозы, какой бы маловероятной она ни была. Именно поэтому она по-прежнему жила в бегах, обучившись этому искусству в первые пять лет своей жизни.

Вероятность забеременеть тоже можно считать мизерной, однако Санни все еще ждала начала цикла, который так и не приходил. Они ведь ошиблись только дважды, всего лишь дважды: один раз в каньоне и второй раз в ванной комнате отеля в Сиэтле. К тому же время для зачатия было совершенно неподходящим, и вроде ничего не должно произойти даже в случае, если бы они вообще не предохранялись, но тогда, почему месячные так и не приходили? Уже два дня задержки, хотя ее цикл был достаточно регулярным.

Санни ничего не сказала Ченсу. Может, это небольшой сбой, как случалось с ней пару раз с начала менструаций. Она сильно испугалась, думая, что они непременно разобьются, и, возможно, эмоциональный всплеск нанес удар по ее гормональной системе. Такое случается.

«Ну да, с таким же успехом можно расправить крылья и улететь», – думала Санни в тихом отчаянии. Она беременна. Ничто, кроме задержки не указывало на это, но Санни знала, что это так, – кожей чувствовала, как если бы существовала некая связь на глубинных уровнях тела, которая уже позволяла ей общаться с микроскопическим эмбрионом, зародившимся внутри нее. Было бы проще всего позволить Ченсу разобраться с ситуацией, у него это хорошо получалось, а у нее и так хватало, о чем думать. Навряд ли он заметил, что в последние несколько дней что-то постоянно отвлекало ее внимание, да и как он мог, если даже не догадывался о задержке.