Джудит Гулд - Плохо быть богатой

Ответив тем же и продолжая улыбаться, он взял ее за руки.

— Вы — как видение!

Она распахнула накидку. Черное короткое без бретелек платье с просвечивающими сквозь материю радужными блестками красиво облегало ее фигуру. Ожерелье и серьги представляли собой связки стеклянных шариков неправильной формы — нарочито грубая имитация крупных рубинов, сапфиров и изумрудов. Блестящие черные чулки и туфли на высокой шпильке.

— Нра-авится? — рассмеявшись, она повернулась, как это делают манекенщицы на помосте.

— Нра-авится.

Она снова засмеялась и посмотрела на него. Он был одет просто — белая шелковая рубашка без воротника, широкие черные брюки и бархатные шлепанцы с монограммой. Через расстегнутую наполовину рубашку видна была гладкая мускулистая грудь.

— Вы тоже неплохо выглядите, — отметила она. Он провел ее в огромную гостиную на самом верху небоскреба.

— Добро пожаловать в мир моих фантазий.

И, когда она огляделась, от изумления у нее буквально открылся рот.

Так же, как и в его офисе, комната была высотой в два полных этажа, две стеклянные без швов стены создавали впечатление, что она парит в воздухе, и сейчас, в предзакатных сумерках, эффект усиливался еще больше.

Темнеющее, обступающее со всех сторон небо отражалось в огромной поверхности черного гранитного пола, на котором тоже, казалось, парили (потому что они были на прозрачных ножках) кожаные диваны, кресла и оттоманки; сумеречное мерцание сконцентрировалось и в коллекции произведений искусства бронзового века — мраморных голов со стертыми лицами, гладких чаш и стилизованных фигур, расставленных на встроенных в стены черных лакированных полках; таинственный полусвет исходил изнутри прозрачной, без перил, спиральной лестницы, уходившей вверх на всю высоту зала и ведущей на крышу; призрачное свечение окутывало двух гигантских бронзовых сфинксов на мраморных подиумах метровой высоты, казавшихся сгустками таинственного лунного света в пустыне; оно струилось по полированной стальной поверхности яйцеобразного вытяжного колпака, повисшего над переливающейся поверхностью чуть вогнутой глыбы черного гранита; исходило от стеклянных плоскостей столов и зеркального алюминиевого потолка; эти неуловимые светосумерки, пронизывая и наполняя воздух между шероховатыми бетонными стенами со вдавленными изображениями неких ископаемых фигур, превращали зал в фантастическую пещеру космического века, висящую в пространстве.

Многослойное стекло изолировало комнату от городского шума, и в ней царила неземная тишина, лишь откуда-то из глубины доносилась тихая японская музыка.

— У-у-у-у-х! — все, что могла произнести Эдвина.

— Позвольте, я отнесу вашу накидку.

— Мою на… Ах да, конечно. — Словно в полусне, она сняла ее, не в силах оторвать глаз от всего сразу.

— Я сейчас вернусь, — извинился он, беря накидку, — и мне надо кое-что проверить на кухне. Напитки и лед — вон там, угощайтесь. — И он указал на бетонную стойку во всю длину внутренней стены.

Она направилась к стойке, сопровождаемая эхом каблуков, отражающимся от зеркального гранитного пола. Подойдя к ней, Эдвина увидела, что в бетон вделаны две прозрачные раковины; нарочито неприкрытая подводка, змеясь, уходила в стену. Большая фарфоровая ваза династии Юань цвета морской волны служила емкостью для льда.

Тут же стояло французское шампанское в массивной хрустальной бутылке и открытая бутылка превосходной холодной водки.

Налив себе немного шампанского, она еще раз огляделась.

— Это — нечто, — обведя зал рукой, заявила она подошедшему Лео.

— Вам нравится? Я сам проектировал. В этом — одно из твоих преимуществ, когда строишь принадлежащее тебе здание. Это дает необходимую свободу, и тогда имеешь именно то, что хочешь.

— Вы владелец всего дома? — Она не понимала, почему, собственно, это так удивило ее, но все-таки удивило.

— Поскольку это жилой дом, то надо сказать, что всякий живущий здесь владеет его частью. Но строительство и финансирование — мое, а одна из моих компаний продала квартиры.

— И, естественно, самую лучшую вы оставили себе, — добавила Эдвина, лукаво блеснув глазами.

— Безусловно. — Рассмеявшись, хозяин дома пошел налить себе шампанского.

Она слегка улыбнулась.

— Скажите, Лео, существует ли такое дело, в котором бы вы не участвовали?

— Конечно, — сверкнул он белозубой улыбкой. — Все, что не дает прибыли. — Он поднял бокал и серьезно посмотрел на нее. — За самую красивую женщину в мире.

Она покраснела.

— За самого красивого лжеца в мире, — подняв свой бокал, она обвела им зал, — и за все, что делает это возможным.

— Аминь. Вот за это я с удовольствием выпью. Глядя друг другу в глаза, они пили шампанское. Эдвина поставила бокал.

— Можно мне все посмотреть? Здесь просто удивительно.

— Вы — мой гость, — и он сделал широкий жест рукой.

Она бродила по гостиной, любуясь предметами искусства и великолепным сочетанием ультрасовременной и антикварной мебели. Затем, запрокинув голову, посмотрела на уходящую ввысь спиральную прозрачную лестницу.

— А что наверху?

— Сад со скульптурами. Мы поднимемся туда после ужина.

Они ели в гостиной, небрежно расставив приборы на длинном кожаном диване. Тарелки и блюда были китайские — тонкий старинный фарфор, покрытый изумительной глазурью. Он угощал ее японским рыбным блюдом суши, которое приготовил сам. Запивали французским вином.

— Да, кстати, — мимоходом заметила она, подхватывая палочками очередной кусок, — не ругайтесь, но я передала в дар демонстрационному дому с Саутгемптоне двадцать тысяч долларов. — И она с удовольствием принялась за огромного моллюска.

— Двадцать тысяч, вы сказали? Кивнув, она проглотила кусочек.

— Не волнуйтесь, они из статьи для связей с общественностью, все это не подлежит обложению налогом.

— Да, но… демонстрационный дом декораторов? Я думал, мы торгуем одеждой.

— Да, торгуем, — подтвердила Эдвина с довольным видом, — но в день открытия они планируют специальное шоу модной одежды. Знаю, до этого еще далеко, но как только я узнала, то тут же ухватилась за эту возможность. И двадцать тысяч открыли дорогу. Просто невероятно, что могут сделать деньги, все эти прекрасные, изумительные доллары.

— Когда планируется шоу?

— В том-то и вся прелесть! В конце мая, на уик-энд в День памяти, представляете?

— Вы шутите! — Он просто не мог поверить.

— Я не шучу. Буквально накануне нашей основной официальной презентации. Получается прекрасная связка. Но вы еще не знаете главного.

— Как, есть еще что-то?

— И много. Приготовьтесь. Это полный кайф. — И, чтобы усилить эффект, она выдержала паузу.