Мэри Шелдон - Каролин и Каро

В тот вечер ей никто не позвонил из студии. Хотя она убеждала себя, что на успех и не рассчитывала, но все же была немного разочарована. Однако утром, уже собираясь отправляться на работу, но, услышав звонок, Каролин поспешно бросилась к телефону с неясной надеждой и была вознаграждена. Чед известил ее, что она получила ведущую роль в пьесе.

Каролин повесила трубку и в смятении опустилась на диван. Ей ясно представилось, что она сама, хладнокровно и обдуманно, вставляет большой железный лом меж спиц уже раскрученного колеса собственной жизни. Но она также знала, что иначе поступить не может и не откажется от участия в постановке.

Весь день на работе ее мысли были заняты постановкой. Питер ласково приобнял ее:

— Я был уверен, что этим кончится, и я увижу тебя на сцене в блеске славы.

К концу рабочего дня ее волнение только усилилось. Каролин была слишком взбудоражена, чтобы возвращаться домой в пустую квартиру, и она решила побродить по городу. Она шла мимо витрин, скользя по ним невидящим взглядом, пересекла Центральный парк и к пяти вечера очутилась на 58-й улице. Здесь был бар под названием “Попугай”. Каролин еще раньше, проходя мимо, обращала на него внимание, но внутри не была ни разу. Она вообще не бывала еще ни в каком баре. Но в этот вечер он выглядел особенно гостеприимно, здесь хотелось согреться и отдохнуть.

Каролин вошла в бар и уселась на высокий стул у стойки. Бармен улыбнулся ей.

— Что желаете?

Каролин он показался симпатичным — гораздо старше ее, с пышной седой шевелюрой и добрым спокойным лицом.

— Бокал белого вина, пожалуйста, — пряча смущение, Каролин натужно рассмеялась. — Я очень редко пью, почти никогда, но сегодня меня обрадовали хорошей новостью. Я буду играть в спектакле “Босоногие в парке”. Так называется пьеса.

— Вот это да! Отлично. Поздравляю! — Он наполнил бокал и протянул ей. — В таком случае это вам за счет заведения.

Каролин взяла бокал.

— Вы очень добры. Но я не знаю, повод ли это для празднования. Речь идет о практически самодеятельной труппе. В любой момент она может распасться. Или у нас отберут помещение.

— Все равно — это хорошая новость.

Она не удержалась и выложила бармену все — и про Чеда, и про прослушивание, и про пьесу. Бармен слушал и кивал. Когда Каролин допила вино, он сказал, чтобы она непременно заглянула сюда опять.

— Я бы хотел знать, как проходят репетиции. Кстати, меня зовут Майк. Мне принадлежит это заведение.

И он снова улыбнулся.

— Вы ведь живете по соседству? Я не ошибся? Каролин с излишней поспешностью соскочила со стула.

— Нет, я не живу здесь, но, впрочем, все равно спасибо за приглашение. И за вино.

Грэм был уже дома, и она кинулась ему на шею. В поцелуй она вложила столько страстности, сколько сумела сыграть.

— Чем это я заслужил такую страсть? — поинтересовался он.

— Сядь, пожалуйста. И послушай. У меня для тебя потрясающая новость. Только не сочти меня сумасшедшей.

Она повторила свой рассказ, уже отрепетированный дважды с Питером и барменом, про маленькую студию и новую постановку, и прослушивание, и — главное — про роль Кори, которая досталась ей.

Грэм выслушал все, не прерывая, потом долго молчал. По его лицу трудно было угадать, о чем он думает.

— Что ж, это замечательно, — наконец произнес он. — Я всегда подозревал в тебе скрытый талант актрисы.

Каролин показалось, что сейчас именно Грэм сыграл роль понимающего мужа, на самом деле приятной эта новость для него не была.

— Ты действительно не против? — спрашивала она, лежа в постели. — Я всегда могу отказаться.

— Конечно, я не хочу, чтобы ты отказывалась. — Грэм ответил слишком быстро. — Думаю, это просто великолепно.

— Да, и расписание репетиций не такое уж плохое. Всего пара вечеров в неделю. Вряд ли я буду возвращаться домой позже девяти. Ну, кроме последней недели перед премьерой. Вот уж когда придется потрудиться.

— Ладно, не волнуйся. — Он обнял ее за плечи. — Послушай, ты будешь великолепна в этот вечер. Самое малое, что я могу сделать для тебя, это хоть как-то поддержать. И привести весь офис на твою премьеру.

Карелии восхитилась реакцией Грэма. Она повернулась к нему и погладила его по руке, но он откатился на свою сторону кровати.

— У меня рано утром совещание, — пробормотал он.

Репетиции начались, и каждая не обходилась без стычек. Чед кричал на Каролин, она на него. Они без конца спорили по поводу отсталых, корявых высказываний ее героини в третьем акте. Потом, приходя домой и восстанавливая в памяти эти словесные баталии, Каролин не верила, что способна входить в такой раж. Но на следующей репетиции все повторялось снова.

— Не знаю, что со мной происходит. Наверное, я ненормальная, — пожаловалась она однажды Тиму.

Тот удивленно взглянул на нее:

— Что ж тут ненормального? Актрисы все такие. Талант выплескивается наружу.

Каролин поразилась. Актриса? Не думай об этом. Талант может покинуть тебя.

Неделя проходила за неделей, и репетиции стали затягиваться. Обычно Каролин возвращалась домой поздно, когда Грэм уже был в постели. Чед начал проводить репетиции и по выходным, поэтому Каролин уже давненько не была ни на выставках в галереях, ни на поздних завтраках.

— Мне так жаль, — все время повторяла она Грэму, — я даже не думала, что все это будет отнимать столько времени. Вот пройдет премьера, и все успокоится, я тебе обещаю. Он только кивал.

Готовясь за кулисами к своему первому выходу на сцену, Каролин отыскала взглядом Грэма среди публики во втором ряду. По его лицу было видно, что он смущен и чувствует себя не в своей тарелке. Должно быть, его разочаровал и крохотный зрительный зал, и расшатанный стул, на котором он сидел, да и жалкое убранство сцены было под стать всему.

Каролин предупреждала его, но он пропускал ее слова мимо ушей. Теперь он стыдился того, что его жена выступает в таком спектакле. Ему было неудобно перед друзьями, которых он зазвал на премьеру. Она его опозорила.

Каролин отвела от него взгляд, набрала полную грудь воздуха и вышла на сцену.

После спектакля Грэм со свитой устремились за кулисы. Майк и Оливер, Гленн и Сандра хором пели ей дифирамбы. Грэм молчал. У него в руках был огромный букет, но он не вручил его жене.

Когда все распрощались, они вдвоем вышли из театра.

— В чем дело? Скажи хоть что-нибудь! — Упорное молчание Грэма выводило ее из себя. — Я же говорила тебе, что это не совсем профессиональный театр.

— Мне плевать. Профессиональный он или нет, — ледяным тоном произнес Грэм, достал из кармана и развернул программку.

— Каролин Эндрюс, — прочел он вслух. — “Это дебют Каролин на сцене, но театр у нее в крови. Ее мать — Зоэ Эндрюс — уже давно и успешно работает в шоу-бизнесе агентом по подбору юных дарований для съемок в кино и рекламе…” — Не сделав паузы, он продолжил со злобным напором: — Ты не только не упомянула меня, не поставила публику в известность, что ты замужем, но даже назвалась в этой чертовой программке девичьей фамилией!