Наталья Калинина - Код фортуны

Он не думал ее убивать. Тем более так быстро, непродуманно. Ее смерть-то по большому счету и не нужна ему. Но она нужна тому, с кем они вступили в опасный союз.

– На ней мощная защита, – сказали ему вчера по телефону.

– И что? – непонимающе переспросил он. Какая-то ерунда, право, защита… Какая еще защита?

– А то, что, пока у нее есть такая охрана, ничего с ней не случится.

– И? – поторопил он, начиная тревожиться. Такой оборот ему не понравился. Что значит – «ничего не случится»? А как же обещанный «спектакль»?

– «И»… – передразнил его голос в трубке, наполняющийся раздражением от его непонимания. – Взломать ее надо, защиту!

– Так и займись этим!

В трубке помолчали, видимо, справлялись с клокочущими эмоциями. Потом вновь раздался голос, который зазвучал уже в другой тональности – ласково, вкрадчиво:

– Займусь. Но без крови не обойтись. Мне нужна жертва… Иначе ничего из того, что ты пожелал, не выйдет. Ты к ней даже приблизиться не сможешь!

Этим все и было сказано.

После того разговора у него осталось какое-то нехорошее впечатление, что его в этой игре тоже как-то начали использовать. Он испытывал легкое недоумение, как зритель первого ряда, которого вдруг пригласили на сцену и, не объяснив подробностей трюка, уже обвязали вокруг талии страховочный ремень. Еще чуть-чуть, и его, растерянного, испуганного, вздернут под самый купол – на потеху другим зрителям. Да, да, так, видимо, и задумывалось, и этот номер должен был стать «гвоздем» программы, а его, наивного, лишь заманили обещаниями показать феерическое представление.

Но отступать некуда.

Жертву выбрали за него – пожелали ее капризно, как вожделенный десерт. Не просто пломбир, а кулинарный шедевр из сливок, клубники, шоколада и многих, многих ингредиентов. Гурманские замашки!

О том, что жертвами становятся зачастую невинные, он не думал. Не с его обратившейся в проститутку моралью переживать об этом. У него, как у зомбированного солдата, была своя программа – вперед, вперед.

…Он стоял в коридоре, опираясь на круглую палку метлы, и дослушивал последнюю песню. И улыбка змеилась на его тонких губах: приятно было ощущать себя «вершителем судеб». Вот девушка, раззадоренная успехом, обласканная народной любовью, с ликованием в душе допевает свою последнюю песню в программе и даже не подозревает о том, насколько последнюю. А он, ее каратель, нетерпеливо сжимает в кармане вспотевшей от волнения ладонью синтетический шнурок. Мгновение, и все будет кончено. И он, старательно обойдя упавшее тело, пройдет дальше по этому плохо освещенному коридору. Повернет налево, скользнет тенью в подсобное помещение, где оставил спрятанным среди каких-то ящиков и тюков сверток со своей одеждой, быстро стянет синий рабочий комбинезон, оправдывающий его нахождение здесь, и, облачившись в свой незаметно-серый свитер и вытертые джинсы, удалится через служебный вход. А уже на улице смешается с толпой фанатов. Все просто, все очень просто. Только бы она на какое-то мгновение показалась тут одна. Но если что-то будет не так, он пройдет за ней до гримерки…

Она действительно появилась в этом коридоре. Но не одна. И, боже ты мой, как же он не оказался готов к такому повороту! Настолько, что чуть не выдал себя, от волнения опрокинув ведро и рассыпав собранный в него ради правдоподобности мусор. Но поспешно взял себя в руки и принялся с особой тщательностью подметать пол. И, дабы остановившиеся в коридоре девушки не обращали на него внимания, стал удаляться от них по коридору к гримеркам. Но, боже ты мой, боже ты мой, какое волнение! Какое волнение, от которого истерично забилось, будто в припадке, сердце и ладони взмокли настолько, что из них чуть не выскользнула метла. И колени дрожали, как после физической нагрузки. Он оказался не готов к такому – увидеть здесь их обеих , хотя ничего в этом странного нет. Они же ведь когда-то были вместе.

Вместе!

Он принялся мести пол с таким ожесточением, будто не мусор собирал, а выметал из души злобу, вызванную некстати возникшим видением этих двух обнаженных тел, сплетенных в порочной ласке.

Суки!

Он крепко сжал руками черенок метлы и стиснул зубы. Как же все некстати! Некстати появление тут ее , взболтавшей его хладнокровие, будто гоголь-моголь.

Ее профиль так настойчиво лез в глаза. А его взгляд блуждал по фигуре девушки с жадной похотью, от которой становилось душно в этом синем комбинезоне из плотной ткани до одурения. Вот она, разговаривая, небрежным движением головы откинула за спину тяжелую завесу черных волос, и он, наблюдавший за ней из глубины коридора, судорожно стиснул пластиковую рукоять метлы от нестерпимого желания коснуться этих волос, зарыться в них лицом, вдыхая смесь запахов шампуня и кожи (он помнил, что ее кожа пахла сладко, ванилью).

К черту жертву! Он пойдет сегодня за ней .

Он невольно сделал несколько шагов, рискуя выдать себя. Но девушки, увлеченные разговором, не обращали внимания на скромного уборщика. Хорошо! Ему даже удалось услышать часть их разговора.

– …Инга, недавно ты меня спрашивала об одном мужчине, который меня очень обидел, – начала рыжая.

И он невольно улыбнулся, услышав об «одном мужчине». Какой нелепый союз – ты и мужчина! Ты же насквозь, как бисквит – ромом, пропитана любовью лишь к своему полу. К таким же порочным шлюхам-лесбиянкам с обманчиво-невинной, как у тебя, внешностью.

– Я должна тебе рассказать…

– Меня не интересуют подробности! – поспешно перебила собеседница, обнимая подругу за плечи.

– Нет, я должна рассказать, потому что, боюсь, ты меня неправильно поняла. Ты спросила, была ли в моем прошлом история, связанная с обидевшим меня мужчиной, и я ответила положительно. Это так и было, но мне потом подумалось, что ты не это – не просто обиду – имела в виду. На самом деле существовал один парень, друг моего троюродного брата, как я уже сказала, который преследовал меня. У него был ко мне интерес, но меня всегда, сколько себя помню, волновали только девушки. Поэтому я отвергала его ухаживания. А он ужасно злился.

В шестнадцать лет я заканчивала последний класс и была отчаянно влюблена в одноклассницу. В нее никак не получалось не влюбиться! Она была… ангел. Настоящий ангел – невинный, белокурый, с васильковыми глазами. Отличница. Надежда школы. Образец нравственности, в отличие меня, испорченной своей «неправильной» любовью. Я была влюблена в нее крепко, до тихих истерик в ванной, до отчаянных мыслей о суициде, до безысходных стихов, которыми я каждую ночь исписывала страницы своего дневника, до шокирующих откровений на страницах той пресловутой тетради, о существовании которой никто не знал. Но этот дневник однажды каким-то образом попал в руки того парня, что меня преследовал. И, естественно, был прочитан. И с тех пор я попала в такую ситуацию, в сравнении с которой моя безнадежная любовь потеряла свою остроту. Он меня высмеивал, шантажировал, грозя обнародовать мою тайну, размножить страницы и разбросать их по школе, рассказать ангелу о моей порочной любви, опозорить и ее. Я жила в аду! И однажды решилась на отчаянный шаг. Переспать с тем ублюдком в обмен на мой дневник, который оставался у него. Он принял мою «жертву» – ведь этого он и добивался. А дальше… А дальше…