Алисса Джонсон - Вкус греха

«И еще много чего хотела», — с горечью подумала Мирабелла.

— У нас гости, девчушка. — Голос Кристиана, словно нож, прорезал ее мысли.

— Что? — Она встала на колени, подползла к краю сеновала и увидела, что на конюшню вошел Вит. Медленно и очень осторожно Мирабелла отползла назад.

— Кристиан, не так ли? — спросил Вит.

— Он самый.

— Я ищу мисс Браунинг.

— Не пробовали поискать в доме? Ночь на дворе, — ответил он.

— Пробовал.

— Значит, леди не хочет, чтобы ее нашли. Вы лорд Тарстон? — Да.

— О вас отзываются как о джентльмене.

— Заслуженно, надеюсь.

— Могу ли я, скромный помощник конюха, спросить, зачем вам понадобилось искать леди среди ночи?

Вит опустил голову.

— Я ее не обижу. Можешь поверить мне на слово.

— Она говорит о вас и вашей семье только хорошее. Все уши мне уже прожужжала. — Кристиан кивнул и показал большим пальцем в сторону Мирабеллы. — Она на сеновале.

Мирабелла ахнула и подскочила.

— Предатель!

Кристиан пожал плечами и неторопливо направился к выходу.

— Если не хочешь, чтобы он надоедал тебе, просто убери лестницу подальше.

Вит прошел по проходу и остановился под сеновалом.

— Ты спустишься вниз, или мне забраться к тебе? Она показала ему кончик веревки.

— Разве свиньи уже научились летать? Ничего у тебя не выйдет.

— Значит, я к тебе.

Он посмотрел на деревянный пол сеновала, который нависал в нескольких футах над его головой. Затем сделал несколько шагов назад.

— Что это ты придумал? — настороженно спросила она. Вит не ответил. Согнул ноги в коленях, подпрыгнул и ухватился за доски.

Она смотрела, раскрыв рот, как он подтянулся на руках и закинул на дощатый настил один локоть, затем другой.

Когда Мирабелла догадалась, что нужно спихнуть его руки и тогда он рухнет вниз, — а это случилось после того, как она перестала любоваться игрой мускулов под его рубашкой, — Вит перекинул ноги и шанс был упущен.

— Даже не верится, что ты сделал это, — изумленно прошептала она.

— Ты же все сама видела, не так ли?

— Да, но… — Мирабелла подалась вперед и посмотрела вниз. Казалось, они сидели очень высоко.

— Тут, наверное, футов двенадцать…

— Не больше десяти, — сказал Вит, усевшись на сене рядом с Мирабеллой. — Я ловкий от природы. Почему ты спишь на конюшне?

— Как огромная пружина, — сказала она, снова взглянув на него.

— Не отвлекайся, Мирабелла. Почему ты спишь здесь? Она хотела еще что-то сказать о его ловкости, но решила, что он все равно пропустит ее слова мимо ушей, откинулась на тюк сена и сдвинула брови.

— Если бы у меня было желание отвечать на твои вопросы, я бы сделала это в кабинете. Да и потом, ты и сам знаешь, чем я занимаюсь на конюшне… с Кристианом.

— Я не хотел оскорбить тебя, — сказал Вит. — Я спросил о Кристиане, надеясь услышать, что он тот человек, которому ты можешь доверять. Мне было бы спокойнее знать, что в доме барона есть кто-то, на кого ты можешь рассчитывать. Я не имел в виду ничего такого, честно.

— Ну что ж… — Мирабелла поежилась. Такое объяснение ее не устраивало. Она не хотела с ним ссориться, но была все еще зла на него. А это означало, что ссора неизбежна.

— Я не стану сейчас просить прощения, — продолжил Вит, — так как боюсь, что после нашей беседы мне снова придется извиняться. Мне нужно спросить тебя кое о чем, Мирабелла.

— Вит…

Он взял ее за руку и легонько сжал.

— Пожалуйста. Разве после того, что между нами было, ты не можешь быть со мной откровенной?

Ее ладонь сжалась в кулак под его рукой, но не от злости — от страха. Мирабелла знала, о чем он спросит. Она хотела не думать об этом, хотела притвориться, что находится сейчас где-то далеко отсюда. Это желание не было глупым, наоборот — вполне объяснимым и… несбыточным.

И как бы сильно ей этого не хотелось, избегать и отрицать больше нельзя. Лучше ответить на его вопрос — или вопросы, что, как ей казалось, более вероятно, — чем позволить ему сделать свои выводы. И, отвечая, постараться не пускаться в подробности.

Она отпустила его руку, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Спрашивай.

С минуту он молчал, затем спросил:

— Почему ты никогда не говорила, что дядя плохо к тебе относится?

— Он ко всем плохо относится, — уклончиво ответила она.

— С гостями он ведет себя довольно дружелюбно.

— Они мужчины, — сказала Мирабелла, надеясь, что равнодушным тоном. — Мужчины, которые живут только ради охоты и выпивки. Никто другой их терпеть не может, поэтому они собираются вместе, делают, что хотят, и не болтают лишнего при посторонних.

— Сродни кодексу чести воров?

— Крыс, — сказала она. — А у меня нет хвоста. Вит засмеялся.

— Ты всегда единственная женщина на их пиршествах?

— Нет. Некоторые гости… привозят спутниц.

— Понимаю. А где твоя компаньонка?

— Я ведь в доме дяди, поэтому мне не нужна компаньонка, чтобы беречь мою репутацию.

— Твоя репутация волнует меня сейчас меньше всего.

— Как, впрочем, и всегда, и данная ситуация тому подтверждение.

Вит промолчал.

— Они всегда такие… буйные?

— Нет. — «Бывало и хуже». — Ты задаешь много вопросов, Вит.

— Мне нужно получить много ответов, — ответил он. — Но больше всего я хочу, чтобы ты вернулась в Хэлдон.

Слова подействовали как бальзам на душу, и Мирабелла закрыла глаза, испытав прилив облегчения и тоски.

Она не могла уехать, иначе лишится наследства, но Вит предложил ей вернуться после всего, что видел сегодня, и это развеяло худшие страхи.

Почти.

За ужином Вит убедился, что ее дядя жалкий пьяница, но он еще не видел, какой свиньей тот мог быть. Что будет, когда он узнает? Она лишится всего. Останутся только страх, стыд, смятение.

— Мирабелла?

Она открыла глаза. Вит с беспокойством наблюдал за ней.

«Нечестно, — подумала она, — скрывать правду о дяде от тех, кому это может навредить, от тех, кто так добр к ней».

Пусть он узнает. Тогда она раз и навсегда сбросит камень с души.

Мирабелла пыталась подобрать правильные слова и поняла, что лучше сказать все как есть.

— Мой дядя — чудовище, — призналась она. Когда он ничего не ответил, Мирабелла глубоко вздохнула и продолжила: — Я не преувеличиваю, Вит. Ты не знаешь, на что он способен. Пять минут в любом уважаемом доме Лондона — и он навсегда опозорит славное имя семьи.

— Могу себе представить.

— Имя семьи, — повторила она. Нет, ну почему он никак не поймет? — Мое имя.

— Ты боишься, что ему вдруг вздумается съездить в Лондон?

— Что? Нет. — Она принялась гладить ладонями свои ноги. — Я пытаюсь сказать, что он, а значит, и я, — ходячее бедствие. Знаю, я должна была сообщить об этом раньше, но…

— Минутку. — Вит поднял вверх руку. — Хочешь сказать, что ты — обуза?