Филлис Уитни - Грозовая обитель

Застегнув на запястье золотой браслет с турмалинами, Камилла почувствовала себя более уверенной, словно призвала на помощь дух матери, который будет сопровождать ее сегодня вечером. В ней снова пробудилось желание наладить взаимоотношения с членами семьи, которой она принадлежала. Хотелось отмахнуться от дурных предчувствий, пренебречь обидами, посчитав их досадными недоразумениями, забыть о предостережениях больного старика. На этот раз она знала, чего ожидать, и могла не бояться разочарований. Она должна показать своим тетям и кузену Буту, что приехала сюда с открытой душой и готова полюбить всех, рассчитывая на взаимность.

Окрыленная вновь затеплившейся надеждой, она открыла дверь в тот самый момент, когда из глубины дома раздался звон китайского гонга. Камилла никого не встретила по пути и решила, что все обитатели дома уже собрались к обеду. Она спустилась по восьмиугольной лестнице. Не зная, где находится столовая, она открыла дверь отдаленного от реки крыла дома и поняла, что верно угадала направление.

В столовой никого не оказалось, и Камилла пребывала в замешательстве, осматривая длинную, просторную комнату. Стены до середины обшиты темными деревянными панелями, выше оклеены кремовыми обоями с рисунками малинового цвета, изображавшими сценки из деревенской жизни. На полу под длинным столом красного дерева потертый темно-красный ковер с выцветшими желтыми розами; громоздкий буфет и стенной шкаф под стать размерам помещения. Стол накрыт скатертью, уставлен китайским фарфором и освещен с двух концов замысловатыми серебряными канделябрами.

Скоро в столовой появился непринужденно, но изысканно одетый Бут Хендрикс; лацканы пиджака отливали атласом, пуговицы накрахмаленной рубашки сверкали перламутром. При виде Камиллы его глаза радостно заблестели.

— Как приятно видеть в этом доме молодую и красивую девушку. Тебе удалось отдохнуть после поездки, кузина?

— Я не слишком устала, — ответила она. — Обилие новых впечатлений не располагает к отдыху. К тому же теперь, когда мне удалось повидать дедушку, мое беспокойство несколько улеглось. Я волновалась, не зная, как он меня примет.

— И как он тебя принял? — сухо осведомился Бут.

— С любовью, — ответила она, не вдаваясь в детали.

Вошла Летти в развевающемся сером платье, которое ей очень шло, и выжидательно посмотрела на Камиллу. Та улыбнулась в ответ и ободряюще кивнула. Когда в столовой появилась Гортензия, Камилла и ее одарила приветливой улыбкой. Но тетя, кажется, этого даже не заметила. Все внимание Гортензии было приковано к Буту. Она взяла его за руку и позволила подвести себя к своему месту в конце длинного стола.

— У тебя был хороший день, дорогой? — спросила она у Бута. — Удалось поработать?

Он усадил Гортензию за стол с подчеркнутой галантностью, в которой Камилла различила оттенок насмешки.

— Смотря что понимать под хорошим днем, мама. Может ли кто-нибудь из нас назвать хотя бы один день, проведенный в этом доме, по-настоящему счастливым?

В манере поведения Гортензии появились ужимки флиртующей девушки.

— По крайней мере, мы на несколько дней избавлены от общества мистера Грейнджера.

Камилла ни разу не вспомнила о Россе Грейнджере с тех пор, как рассталась с ним, но теперь задумалась, какое место принадлежит ему в этой компании.

Бут подошел к Камилле и усадил ее слева от Гортензии. Летти незаметно заняла свое место на другом конце стола.

— Знаешь, Грейнджер вернулся, — сообщил Бут матери. — Он прибыл на том же пароходе, что и кузина Камилла. Ему сам черт помогает.

Он криво усмехнулся, пожал плечами и сел справа от приемной матери.

Гортензия скользнула взглядом по лицу Камиллы и, кажется, хотела ее о чем-то спросить, но передумала.

— Как бы то ни было, гонг прозвучал, а Грейнджера все еще нет, так что не будем его ждать.

Вечером, при свечах, ее волосы приобрели золотистый оттенок и казались не такими яркими, как обычно, но никакое освещение не могло скрыть горечи, затаившейся в опущенных уголках губ, и тревоги в блуждающем взгляде.

Грейс, служанка молодая и явно неопытная, внесла серебряную супницу, поставила перед Гортензией и поспешно, словно спасаясь бегством, засеменила обратно на кухню.

— Грейс у нас новенькая, — сообщила Камилле Гортензия. Когда она начала разливать суп серебряным половником, на ее руке сверкнул большой изумруд. — Служанки у нас всегда новенькие. Деревенские девчушки в наше время Бог знает, что о себе возомнили, мне с ними трудно ужиться. Казалось бы, они должны благодарить судьбу, предоставившую им возможность работать в таком доме, как наш. Но только Тоби и Матильда служат здесь с давних лет, и они оба, Увы, постарели.

Камилла заметила на столовом серебре выгравированную в вензеле монограмму «Д», такая же монограмма украшала льняные салфетки. Обстановка в столовой да и сама комната свидетельствовали о том, что семейство Джаддов знавало лучшие времена. Можно было только догадываться, какой роскошью и блеском отличалась жизнь дома в пору расцвета — и какой она могла оставаться даже теперь, если бы кто-то сумел переломить ход событий. Беда заключалась не в отсутствии денег, а в душевном разладе, не позволявшем преодолеть безвольную покорность обстоятельствам.

— Наша мать всегда предпочитала обедать вечером, а не днем, — продолжала Гортензия. — И она любила приодеться к обеду, вот я и пытаюсь поддержать традицию. Подобные вещи имеют большое значение для семьи, занимающей такое положение в обществе, как наша. Конечно, я понимаю, что, приехав сюда с одним чемоданом, Камилла при всем желании не сможет поддержать семейный обычай.

Убежденность тетушки в сугубом превосходстве Джаддов над окружающими была достойна сожаления и при данных обстоятельствах выглядела почти комично, но Камилла только поблагодарила ее за снисходительность, не упомянув о сундучке, который скоро должен прибыть в Грозовую Обитель. Она понимала, что тетю Гортензию едва ли обрадует такая новость.

Картофельный суп-пюре оказался вкусным, и Камилла почувствовала, что у нее разыгрался аппетит. Отдав должное первому блюду, она заметила, что Летти поминутно смотрит на дверь и только для вида погружает в суп ложку.

— Как долго нам предстоит наслаждаться твоим обществом, кузина Камилла? — спросил Бут, и она снова ощутила оттенок насмешки в его словах. Трудно сказать, подшучивал ли он над окружающими или над самим собой.

— Это зависит от дедушки, — ответила Камилла. — Я пообещала ему пожить здесь столько времени, сколько он пожелает.

Летти судорожно глотнула воздух, и Камилла заметила, что она, не отрываясь, смотрит на дверь. На пороге стоял Росс Грейнджер; он был чернее тучи, серые глаза излучали гнев. Гортензия и Бут быстро обменялись понимающими взглядами.