Филлис Уитни - Грозовая обитель

Девушка, глядевшая на нее сейчас, была ей незнакома. Полы элегантной серой юбки приоткрывали оригинальные кожаные сапожки на высоком каблуке; уродливое пятно и прореха затерялись в складках. Правда, сапога немного поскрипывали при ходьбе, но это не имело значения. Жакет с длинными рукавами, застегивавшийся по косой линии, плотно облегал фигуру, подчеркивая округлость груди, очертания плеч и заканчиваясь острым углом на тонкой талии. Камилла повязала на шею темно-серый шелковый платок и закрепила его булавкой. Высокая шляпа с вуалью, колыхавшейся сзади длинными лентами, была такой же пепельно-серой, как и амазонка. Для завершения картины недоставало только хлыста и более подходящих перчаток. Вид у нее был сногсшибательный. Но не только из-за костюма Камилла впервые в жизни подумала о себе как о необычайно привлекательной женщине, хотя ей трудно было судить, в чем тут дело: в красоте черт, в румянце на щеках, в блеске глаз под длинными ресницами или в предвкушении радости, призвавшем лицу живость и очарование.

Она прошлась перед зеркалом, несколько раз повернулась кругом, зная, что ее движения отличаются гибкостью и изяществом — чем, по общему мнению, отличалась и осанка Алтеи. Неужели она действительно так похожа на мать? И ее присутствие наполняет комнату светом, что, по словам отца, происходило при появлении Алтеи?

Камилле захотелось показаться кому-нибудь в этом наряде. Может быть, если она сейчас спустится вниз и войдет в таком виде в гостиную, ей удастся прочитать правду о себе на лицах собравшихся там людей, в их глазах, которые скажут ей, действительно ли она такая же красивая, какой была ее мать.

Камилла открыла дверь комнаты и прислушалась. Снизу доносился гул голосов. Они все еще в гостиной — зрители, ожидающие ее блистательного выхода на сцену. Даже Росс Грейнджер, которого ей особенно хотелось поразить, на этот раз был с ними. И Бут, чье томительное присутствие она всегда остро ощущала. Охваченная радостным возбуждением. Камилла подбежала к лестнице и остановилась у верхней ступеньки, чтобы поправить юбку, ниспадавшую вниз грациозными складками. Свет от лампы, висевшей под высоким шатром лестничной клетки, излился на нее, и ей стало жать, что никто не стоит у подножия лестницы.

Камилла легко сбежала вниз и вошла в гостиную, ярко освещенную зажженными лампами. И застыла у порога, с замиранием сердца ожидая момента, когда находившиеся в комнате люди поднимут головы и посмотрят на нее.

Гортензия, в чьих рыжих волосах которой сияли нефритовые гребни, читала вслух. Летти слушала и вышивала. Бут сидел, глядя на свои руки с длинными пальцами. Росс разложил на столе какие-то бумаги и делал на них пометки карандашом. Он первым заметил Камиллу, и — она не могла ошибиться — его взгляд выразил изумление, смешанное с восхищением.

Затем Бут отыскал ее глазами. Несмотря на полную неподвижность его фигуры, Камилла увидела, что он потрясен. Исходившая от него напряженность давала о себе знать, и вот уже Летти вскинула голову и с испуганным возгласом вскочила на ноги, выронив из рук вышивании. Она смотрела на Камиллу с выражением ужаса на лице и вдруг повалилась на пол. Бут опомнился и подскочил к ней.

Гортензия повернула голову последней. Она отложила книгу, нахмурилась и встала с кресла. Оборки на ее груди дрожали, вторя участившемуся дыханию.

— Уходи отсюда! — приказала она Камилле, сбиваясь на крик. — Иди наверх и сними эту амазонку.

Камилла была слишком ошеломлена, чтобы повиноваться. Она понятия не имела, почему ее появление в гостиной вызвало столь бурную реакцию. Бут взял у Гортензии нюхательную соль, с которой его мать никогда не расставалась, и поднес к носу тихо стонавшей на полу Летти.

Гортензия окинула сестру презрительным взглядом.

— Не будь такой дурой, Летти. Это всего-навсего Камилла, напялившая на себя старую амазонку Алтеи. — Затем она обратилась к Камилле: — Моя сестра решила, что в гостиную явился призрак Алтеи. Тебе не следовало так пугать нас.

Камилла хотела что-то сказать, но Бут, посмотрев на нее, выразительно покачал головой. Росс подошел к ней и вывел из комнаты. Затем он проводил, не пытавшуюся сопротивляться Камиллу в библиотеку.

— Сядьте и передохните, — сказал он. — У вас небольшой шок. Они напугали вас не меньше, чем вы напугали их.

Камилла пребывала в полном недоумении.

— Не понимаю, что произошло. Почему, увидев меня в маминой амазонке, они так переполошились?

Росс сел рядом с ней на кушетку и нахмурился.

— Я не могу сообщить вам всех деталей, потому что впервые приехал сюда через несколько лет после смерти вашей матери. Но я составил общую картину из отдельных наблюдений и обрывков разговоров, которые велись при мне. Видимо, их реакция вызвана тем, что ваша мать была в этом самом костюме в грозовой вечер, ставший для нее роковым. Я знаю, что она отправилась кататься верхом, когда уже смеркалось; к тому же надвигать гроза. В общем, ее поступок выглядит довольно дико. Она поскакала на Грозовую гору и, должно быть, добралась до вершины, когда разразилась гроза. Наверное, вспышка молнии и удар грома напугали лошадь, и она понесла. Кончилось тем, что она вернулась домой без всадницы.

Камилла дрожащими руками вынула булавку из шляпы, сняла ее и положила на кушетку. Потом приложила пальцы к вискам, в которых болезненно пульсировала кровь.

— Я не знала, — беспомощно проговорила она. — Никто никогда не рассказывал мне об этом.

Росс продолжал в том же спокойном тоне, в котором не было и следа раздражения, часто возникающего при их общении.

— Когда ваш дедушка узнал, что Алтея не вернулась, он поднялся на гору, чтобы найти ее. Он знал ее любимый маршрут. И нашел дочь на каменистом хребте, и принес ее домой. Когда Оррин Джадд ее обнаружил, Алтея была уже мертва. Должно быть, она при падении разбила голову о камни.

Камилла щупала пальцами скрытую складками прореху, и слезы навернулись ей на глаза.

— Мой папа никогда не говорил о том, что произошло. Когда он вернулся домой после похорон, мне показалось, что передо мной совсем другой человек. Но почему он считал дедушку Оррина виновным в ее смерти?

— Этого я не могу вам сказать, — признался Росс. — Было что-то необычное в ее поездке верхом в тот вечер, в преддверии грозы. Я знаю только то, что рассказал вам.

Камилла горестно вздохнула.

— Представляю, какое потрясение испытали тетя Летти и тетя Гортензия, когда я вошла в гостиную в таком виде. Я поступила ужасно. Пойду наверх, переоденусь.

— Это не ваша вина, — заверил ее Росс, говоривший на удивление мягким и сочувственным тоном. — Вы не могли знать, что ваше появление так подействует на них. Не терзайте себя понапрасну.