Филлис Уитни - Грозовая обитель

Гортензия продолжала сидеть неподвижно, Но Бут повернул голову и помахал ей рукой. Камилла некоторое время постояла на крыльце, задумчиво глядя им вслед. Ей казалось забавным, она оплачивает поездку, целью которой является попытка отнять у нее все, чем она владела. Возможная утрата состояния не особенно ее тревожила. В крайнем случае, она окажется в таком же положении, как и до поездки в Грозовую Обитель. Она ничего не теряла. Но Камилле трудно было избавиться от чувства горечи, вызванного этими мыслями.

Она прошла несколько шагов по подъездной дороге, повернулась и посмотрела на дом. Его серый фасад четко вырисовывался на фоне горы. Никаких следов разрушения, ни одной некрашенной поверхности, ни одного сломанного ставня. Но и сейчас это дом тайн, заселенный призраками прошлого, но такой уж у него характер. В этом заключался секрет его величия.

Была ли она честна перед собой, когда думала, что готова без особого сожаления расстаться с Грозовой Обителью?

Камилла поднялась на крыльцо, вошла в прихожую. Мраморные руки, как всегда, тянулись к ней, но теперь это был жест приветствия: «Добро пожаловать в Грозовую Обитель». Дом, наконец, признал Камиллу, он был готов подчиниться ей.

Злая воля, откуда бы она ни исходила, казалась посрамленной. Теперь, когда в обители осталась одна Летти, никто более не противился здесь присутствию Камиллы. Когда Гортензия заявила, что оставляет дом в ее распоряжение, в словах тети правды было больше, чем она подозревала.

Острое ощущение покоя и свободы неожиданно пронзило все ее существо. Этот день принадлежал ей, весь, целиком, и она могла его использовать по своему усмотрению. Никто за ней не наблюдает, никто не помешает сделать то, что она захочет. Почему она не подняла перчатку, брошенную Гортензией, и не сказала, что может испечь хлеб не хуже, чем любая домашняя хозяйка?

Хлебница была почти пуста — Камилла заметила это еще утром. Ей несколько раз приходилось наблюдать за Матильдой, когда та пекла хлеб, и она была уверена, что знает, как это делается. Это так забавно — наполнить хлебницу собственноручно испеченным хлебом и тем самым посрамить Гортензию.

Сначала она достала закваску для теста из ящика со льдом. Затем отобрала все необходимые для выпечки хлеба продукты и посуду. Она не хотела работать на кухне. Ей больше нравилась кладовая в подвале, где священнодействовала над своими травами Летти. Это была прохладная, приятная комната, и там находилась удобная доска с мраморным верхом — на ней она и займется кулинарией. Камилла спустилась вниз, не ведая сомнений: в этот день у нее получится все, за что бы она ни взялась.

Вчера тетя Летти варила здесь травяное мыло — то самое, которое показалось Камилле экзотическим предметом роскоши в день ее приезда, но сегодня все было тщательно прибрано и сияло чистотой: Летти не любила беспорядка. Камилла выложила продукты на мраморную доску и жадно принялась за дело. В миску отправился комок запаски, за ним последовали просеянная мука и молоко. Хорошенько перемешав тесто деревянной ложкой с длинной ручкой, Камилла накрыла желтую фаянсовую миску полотенцем, как это проделала Матильда. Теперь тесто должно подняться, и вот тут-то она займется самой приятной частью работы: придаст ему нужную форму.

Чувствуя себя победительницей, Камилла праздно слонялась по кладовой. Она рассматривала аккуратные этикетки на банках и бутылках, написанные рукой тети Летти, иногда снимала с полки тот или иной сосуд, чтобы понюхать содержимое, затем ставила его на место. Подойдя к полке, находившейся за дверью, Камилла за, метила, что банка со смесью майорана и листьев мяты снова заполнена до краев, сняла ее с полки, принюхалась к приятному запаху мяты. Там где во время прошлого посещения кладовой зияло пустое место, теперь стояла бутылка с какой-то светлой жидкостью.

На этикетке значилось «Сок пижмы». Название показалось Камилле знакомым, оно имело характер милой старомодности. Может быть, она читала о пижме в какой-нибудь книге? Камилла сняла бутылку с полки и вытянула пробку. Запах был острым, с терпким смоляным оттенком, и ей тут же припомнился запах чая, которым угостила ее тетя Летти несколько дней назад. Она не могла ошибиться: тот чай отдавал маргаритками, так же, как и этот сок пижмы. Может быть, тетя Летти добавила тогда в чай пижму, поскольку любила экспериментировать с необычными ароматическими добавками.

Камилла поставила бутылку на место и поднялась наверх, чтобы посмотреть, как там продвигается дело с сортировкой постельного белья. Грейс стояла на раскладной лестнице, а Летти подавала ей стопку наволочек, которые нужно было уложить на верхнюю полку. Тетя посмотрела на Камиллу и улыбнулась.

— Гортензия и Бут уже уехали? — спросила она.

Камилла кивнула.

— Бут сказал мне об истинной цели их поездки в Нью-Йорк.

Летти покосилась на Грейс.

— Знаю. Не беспокойся, дорогая. Вряд ли у них что-нибудь получится. Я пыталась отговорить ее, но сестра редко меня слушает. Чем ты сегодня занимаешься?

Камилла не хотела признаваться, что печет хлеб, пока не пришло время выложить готовую булку на стол.

— Да так, слоняюсь по дому. Только что рассматривала этикетки в кладовой. Кстати, для чего используют пижму?

— У меня есть превосходный рецепт пудинга с пижмой, — похвасталась Летти. — Надеюсь как-нибудь тебя угостить им.

— Я заметила бутылку с этикеткой «Сок пижмы», вот и заинтересовалась.

— Верно. Я время от времени выжимаю сок из листьев пижмы. Чтобы получить из них масло, которое используется для приготовления духов, листья приходится перегонять, но для поварских нужд достаточно выжать из них сок. Для приправы годятся и сушеные листья.

Воспоминание о неприятном запахе преследовало Камиллу.

— А в чай ее добавляют?

— Да. — Летти кивнула. — Я часто использую для заварки щепотку сушеных листьев или несколько капель сока.

Камилла еще некоторое время понаблюдала за их работой, но двух пар рук тут было вполне достаточно, и она спустилась вниз, потом вышла во двор и направилась к реке. По противоположном берегу с грохотом двигался железнодорожный состав, и Камилла наблюдала за ним, пока не скрылся из виду за поворотом реки.

Какой позор! Оба берега Гудзона изуродованы шрамами железнодорожных путей. А каким чудесным был, наверное, вид реки, когда на ее берегах располагались лишь живописные деревушки и сонные маленькие города, а сообщение между ними осуществлялось только по воде.

Эти мысли заставили Камиллу вспомнить о Россе с его пресловутым мостом. Он неоднократно возвращался к своей любимой теме, превратившейся для них в яблоко раздора. Правда, приходится признать, что мосты не оставляют на лице земли уродливых шрамов. А красивый мост может даже стать произведением искусства, чего не скажешь о железнодорожном полотне. Тем не менее, она не уступит Россу в этом вопросе, не поддастся на уговоры. Ему не удастся втянуть ее в авантюру.