Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй

Хэдли еще жестче прижал к себе Элис — зрачки его глаз расширились:

— Не двигайся, а то твоей жене — конец.

Он прижал дуло револьвера к ее виску, так что у Элис от боли перехватило дыхание. Дверь за Нейроном со скрипом закрылась.

— Кейрон, — голос Элис был полон муки. Она хотела объяснить ему все, как она раскаивается в том, что не доверяла ему.

Хэдли грубо прервал ее:

— Замолчи, дорогуша. — Вдобавок он вывернул ей руку так, что она застонала.

— Отпусти ее, — слова, срывались с уст Кейрона медленно и жестко; таким же жестким было выражение его лица.

— Отдать ключ от моем свободы? Я не такой дурак!

— Ты не дурак. И ты понимаешь, что тебе не уйти.

— Я уйду, если тебе дорога жизнь твоей жены.

Хэдли отпустил руку Элис, но все еще держан револьвер у ее головы: он приподнял ей подбородок, как бы демонстрируя достоинства того приза, которым сейчас у него в руках.

Кейрон опустил пистолет.

— Нет, Кейрон, нет! — закричала Элис. Хэдли все равно убьет ее. Безоружный, Кейрон тоже станет его жертвой, — Он меня убьет, я знаю. Спасайся сам!

— Я не могу играть твоей жизнью, любимая.

Слезы потоком полились из глаз Элис.

— Уходи! — прошептала она между рыданиями.

— Я не оставлю тебя, — ответил ей Кейрон.

— Вот это умно, — одобрил Хэдли с жутковатым смешком, подталкивая Элис к двери. — Но ты не довел дело до конца. Брось револьвер на пол.

Кейрон подумал и положил револьвер. Хэдли улыбнулся:

— Вот так‑то лучше! Вот теперь устроим свиданьице втроем в лесочке. — Он снова подтолкнул Элис к двери — еще грубее, чем прежде; она чуть не упала. Кейрон увидел, как какая‑то искра сверкнула в ее глазах. Она замедлила шаг. Хэдли подтолкнул ее в плечо. И тут Элис ловко изобразила падение.

Хэдли схватил ее за руку и потерял равновесие; он споткнулся об нее и рухнул, выронив револьвер.

Кейрон не стал терять времени: он приподнял Хэдли за воротник и обрушил на него мощный удар своего кулака; Хэдли вновь растянулся на полу. Но это было еще не все. Кейрон был сильнее, но его противник — коварнее. Жестокий удар в пах — и Кейрон со стоном, скорчившись, упал.

Глаза Хэдли остановились на Элис. Та, до этого момента застывшая на месте, дрожащая, вдруг пришла в себя. Она лихорадочно искала револьвер Кейрона; вот он, совсем рядом на полу; она протягивает руку; не может достать, падает на колени, юбка мешается, но вот она почти схватила его, но тут Хэдли схватил ее за горло… Но нет, его хватка внезапно ослабла. Еще не понимая, в чем дело, она вновь рванулась к оружию, крепко прижала его к себе. По‑прежнему не вставая с коленей, повернулась, взвела курок, но тут же поняла: стрелять нельзя. Кейрон и Хэдли опять сцепились в жестокой схватке, порой она даже не могла различить, кто где, а тем более — прицелиться.

Казалось, это продолжается уже вечность, а между тем, счет шел на минуты. Развязка приближалась. Элис увидела, что у Хэдли изо рта течет кровь. Оба тяжело дышали, но Кейрон выглядел свежее. Он схватил Хэдли за ворот и со всего размаха влепил ему сокрушительный удар в челюсть; теперь этот мерзавец долго не поднимется!

Кейрон оглядел комнату, обнаружил толстый шнур, которым открывали и закрывали портьеры, и крепко связал им руки Хэдли. Потом повернулся в Элис. Она все еще держала револьвер, обращенный дулом в его сторону; ствол его слегка подрагивал.

— Опять! Не надо хоть на этот раз! — выдохнул он, вставая.

Элис в ужасе отбросила револьвер в сторону. Потом вскочила на ноги и бросилась к Кейрону — прямо в его распахнутые объятия.

— Все нормально?

Элис молча закивала: она не могла выговорить ни слова.

— Дорогая! — Кейрон привлек ее к себе, покрывая поцелуями лицо. Рот и губы их слились в страстном поцелуе — пережитая опасность лишь увеличила силу их чувства. Она даже не знала, за что она ему благодарна больше — за обретенную свободу или за эту новую близость.

Внезапно она отшатнулась.

— Боже мой, ты, надеюсь, меня прощаешь! Ведь я хотела тебя убить! Я умираю от стыда; я тебе не доверяла! И как ты можешь с этим смириться!

Лицо Кейрона посерьезнело.

— Наверное, потому, что я и сам виноват. Если бы с самого начала рассказал всю правду, этого бы всего не случилось. Ведь я все знал уже тогда, в первый день, когда встретил тебя на пути из Брайархерста.

В глазах Элис застыло изумление.

— Как тебе удалось узнать, кто я такая?

— Портрет в Брайархерсте. Я никогда не мог бы забыть твое прекрасное лицо; и я сразу узнал его, хотя оно и было забрызгано грязью.

Элис высвободилась из его объятий. Он знал о ее печальной участи и не сделал ничего, чтобы ее изменить?

— Почему же ты спокойно наблюдал, как я мучаюсь? Моя служба у Данкена, унижения, то, что я потеряла право на наследство… Почему же ты…

Она уже подняла руку, чтобы залепить ему пощечину, но он перехватил ее.

— А что бы ты хотела от меня? Я знал только одно: что ни ты, ни я не убивали Джулию. Но кто же тогда? Представь себе, я бы обратился в полицию: если бы я стал выгораживать тебя, то все подозрения пали бы на меня, и наоборот. Надо было сперва найти убийцу. И только когда я начал подозревать Хэдли…

Ее глаза вообще уже начали метать молнии.

— Ты знал! И не сказал мне!

Кейрон посмотрел на нее, на этот раз более сурово:

— Не надо меня уж так упрекать! Подозрения у меня возникли только после нашего знакомства в Моубри. Помнишь, у него на костюме были тогда такие своеобразные золоченые пуговицы. Мне показалось, что я их где‑то видел. Но где — я понял только, когда он уже уехал: такая пуговица осталась в ладони мертвой Джулии. Я как раз пытался вытащить эту улику — а тут ты в меня и выстрелила.

Если бы не этот выстрел, я бы взял эту пуговицу и представил констеблю. А. так оставалось только надеяться, что он поверит на слово — а на это надежды было мало. Но вот вчера я обнаружил возле трупа Мод револьвер, который у меня был украден тогда же, в Моубри. Теперь я уже знал наверняка, что ее убил Хэдли. И Джулию тоже. И что ты будешь следующей жертвой, если я тебя не найду и вовремя не предупрежу. Слава Богу, я все‑таки догадался, куда ты можешь отправиться!

Кейрон нежно погладил ее по щеке.

Слезы стыда хлынули: из глаз Элис.

— Ты пришел снасти меня, зная, что я пыталась тебя убить.

Он улыбнулся; в этой улыбке была такая любовь, такое обожание.

— Если бы тебе это удалось, я тебе не позавидовал бы, А кстати — почему нее ты все‑таки не выстрелила в меня тогда — в Фоксхолле? Ты же была, уверена, что я убийца?

Элис поморгала, вытерла глаза, чтобы лучше его видеть.

— Это значило бы выстрелить в себя — в самое‑самое дорогое, что есть во мне.

Кейрон прижал ее голову к своей груди и, закрыв глаза, вдохнул сладкий аромат ее распущенных волос.