Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

В дверь постучали. Она села на кровати и крикнула:

– Кто там?

– Обслуживание номеров.

– Это ошибка, я ничего не заказывала.

Ответа не последовало. Вздохнув, она накинула халат, прошлепала к двери и открыла ее. Улыбка Гая светилась из темноты.

– Ну что, – поинтересовался он, – ты подумала?

– Подумала о чем? – Она отпрянула назад.

– О нас с тобой, о сотрудничестве.

От изумления она рассмеялась:

– У тебя либо со слухом плохо, либо это я плохо объяснила.

– Прошло уже два часа, и я прикинул, что, может быть, ты передумала.

– Я не передумаю никогда, спокойной ночи!

Она захлопнула дверь, толкнула задвижку и в смятении отступила на шаг.

Послышалось постукивание по окну. Она отдернула в сторону занавеску и увидела Гая, улыбающегося сквозь стекло.

– Только один вопрос, – обратился он к ней.

– Что еще?

– Это был окончательный ответ?

Она рывком задернула занавеску и встала, ожидая, откуда он появится теперь. С потолка свалится? Или выскочит из пола как черт из табакерки? Что это там зашуршало?

Приглядевшись, она увидела, как в комнату через щель под дверью просунули клочок бумаги.

Она схватила клочок и прочла нацарапанное: «Позвони мне, когда будет нужда».

«Ха!» – подумала она, разрывая бумагу на мелкие клочки и прокричала:

– Позвоню, после дождичка в четверг!

Ответа не было. Она знала, можно было даже не проверять, – он давно ушел.

Шантель окинула взглядом бутылку шампанского, банки с икрой и паштетом, коробку шоколадных конфет и, облизнувшись, спросила:

– Как ты смеешь являться после стольких лет?

Сианг едва заметно улыбнулся:

– Ты остыла к шампанскому? Какая жалость. Придется мне выпить все самому.

Он протянул руку к бутылке, не спеша открутил проволоку. Полет из Бангкока сделал свое дело – пробка выстрелила и золотистые пузыри разлились по земляному полу. Шантель тихонько всхлипнула. Она готова была упасть на колени и лакать драгоценную жидкость. Он наполнил один из двух узких бокалов, привезенных им аж из самого Бангкока. Ну не пить же, в самом деле, шампанское из чайных чашек? Он немного отхлебнул и удовлетворенно выдохнул:

– «Тайтингер». Бесподобно.

– «Тайтингер»? – прошептала она.

Он наполнил второй бокал и поставил его перед ней на расшатанный столик. Она не сводила глаз с бокала, с бегущих кверху пузырьков.

– Мне нужна твоя помощь, – произнес он.

Она протянула руку к бокалу, поднесла его к губам, пригубила содержимое бокала. Казалось, он видел, как пузырьки бегут у нее по языку и скользят внутрь. Пусть в целом она обветшала, но шея оставалась прекрасной и прямой как тростинка – заслуга матери-вьетнамки. Азиатская кровь в ней устояла перед прошедшими годами, чего нельзя было сказать о французской: лицо стало рябым, а вокруг глаз собрались морщинки. От осторожной пробы игристого вина она быстро перешла к его уничтожению. С жадностью она выцедила последнюю каплю из бокала и потянулась к бутылке за добавкой. Он перехватил бутылку:

– Ты слышишь, мне нужна твоя помощь!

Она вытерла щеку тыльной стороной ладони.

– Что за помощь?

– Ничего особенного.

– Ха, ты всегда так говоришь.

– Пистолет, автоматический. И несколько обойм к нему.

– А что, если у меня нет пистолета?

– Тогда достанешь.

Она покачала головой:

– Это тебе не прежние времена. Знаешь, что здесь творится? Непросто стало.

Речь ее прервалась, она опустила взгляд на руки, покрытые чуть заметной паутинкой.

– Сайгон стал адским местом.

– И в аду можно неплохо жить, я могу это устроить.

Она задумалась. Он читал ее мысли, глядя ей в глаза, словно в открытое окно. Она переводила взгляд с предмета на предмет из тех сокровищ, что он привез из Бангкока, потом сглотнула – во рту все еще приятно покалывало от шампанского. И наконец произнесла:

– Пистолет, говоришь? А зачем он тебе?

– Надо убрать кое-кого.

– Вьетнамца?

– Американца, вернее, американку.

Глаза ее сверкнули. Похоже, взыграло любопытство. А может быть, ревность.

Она гордо подняла подбородок:

– Твоя подружка?

Он отрицательно помотал головой.

– Зачем тогда тебе ее убивать?

Он пожал плечами:

– Это сделка. Заказчик хорошо заплатит, а я могу взять тебя в долю.

– Ну да, это как в прошлый раз, что ли? – выпалила она.

Он виновато покачал головой.

– Шантель, Шантель, – вздохнул он, – ты же знаешь, у меня не было выбора, это был последний самолет из Сайгона, и мне необходимо было на него попасть.

Он дотронулся до ее лица – оно уже не было таким шелковистым, как раньше. Все эта французская кровь: не по силам ей годы палящего солнца.

– Обещаю, на этот раз я заплачу тебе.

Она подумала еще, глядя то на него, то на шампанское.

– Ну а что, если сразу достать не получится?

– Тогда придется как-то выкручиваться, но мне понадобится помощник. Такой, чтобы я мог ему доверять, чтобы не болтал.

Он помолчал.

– А что твой двоюродный брат, у него по-прежнему туго с деньгами?

Их взгляды встретились. Он улыбнулся ей, протяжно и многозначительно. Затем наполнил ее бокал.

– Икру открывай, – произнесла она.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала Вилли.

Гай, ошеломленный и полусонный, стоял в проходе, щурясь от рассветного солнца.

Он был взъерошен, небрит, в полотенце на бедрах.

Она старалась смотреть ему в лицо, но взгляд неизбежно соскользывал ниже, на грудь, густо поросшую коричневыми вьющимися волосами, на узловатый шрам вверху живота.

Он в недоумении покачал головой:

– Вчера вечером нельзя было мне об этом сказать? Нужно было ждать до рассвета?

– Гай, уже восемь часов.

Он зевнул:

– Да ну?

– Ложился бы ты спать в человеческое время.

– А я когда, по-твоему, лег?

Он развязно прислонился к дверному косяку и широко улыбнулся.

– Может, я лег вовсе не для того, чтобы спать.

О боги! У него что там, женщина? Взгляд ее сам собой скользнул мимо него, в темноту комнаты. Постель в беспорядке, но пустая.

– А-а! Поймал тебя! – сказал он и рассмеялся.

– Все ясно, помощи от тебя ждать бесполезно. – Она повернулась и собралась уйти.

– Вилли, да стой же ты! – Он взял ее за локоть и повернул к себе. – Ты это серьезно, насчет помощи?

– Забудь. Я была дурой, что понадеялась.

– Не далее как вчера легче было дождаться второго пришествия, чем твоей просьбы о помощи, и вот на тебе, тут как тут. Что это вдруг?

Она не сразу ответила. В глаза так и лезло сползающее полотенце на его бедрах. Слава богу, он вовремя подхватил его и затянул потуже. Наконец, она покачала головой и вздохнула:

– Ты был прав. Все происходит так, как ты предсказывал. Чиновники отказываются разговаривать со мной, телефоны молчат, когда я звоню. Чуть только они видят меня в приемной, как тут же прячутся под столы.