Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

– Я не скрываю этого. Случилась война, возникла возможность заработать, вот я и заработал. А «Эйр Америка» оказалась надежнее всех. Летчики не совали нос в мои дела, и они заслужили свой хлеб, я платил им золотом.

Снова воцарилась тишина. Вилли как могла собралась с силами, чтобы задать следующий вопрос.

– А мой отец? Он был среди тех, кому вы платили золотом?

Алан Жерар пожал плечами:

– А что, в это трудно поверить?

Она почему-то не удивилась, но при этом представила, что сказали бы все те старые друзья семьи, которые считали отца героем.

– Он был одним из лучших, – заявил Жерар.

Она посмотрела на него.

– Лучших? – Ей захотелось рассмеяться. – В чем же? В доставке наркотиков?

– В летном деле. Это было его призвание.

– Призвание моего отца было в том, чтобы делать что хочешь, без оглядки на других.

– И все же, – настойчиво произнес Жерар, – он был одним из лучших.

– В тот день, когда самолет упал, ваш товар был на борту?

Француз не ответил. Он заелозил в кресле, потом поднялся и, подойдя к окну, стал придирчиво поправлять занавески.

– Жерар? – не отставал от него Гай.

Жерар обернулся и посмотрел на них.

– Что вам нужно здесь? Что вы пытаетесь разнюхать?

– Мне нужно знать, что с ним случилось, – сказала Вилли.

Жерар снова повернулся к окну и стал смотреть через проем в занавесках.

– Отправляйтесь-ка домой, мисс Мэйтленд. Пока вам не открылись вещи, о которых вам бы знать не хотелось.

– Какие вещи?

– Весьма неприятные.

– Он был моим отцом, и я имею право!..

– Право? – Жерар улыбнулся. – Там шла война, и он прекрасно знал, на что шел. Он просто стал одним из многих не вернувшихся домой, вот и все.

– Но я хочу знать, каким образом… Я хочу знать, что он делал в Лаосе.

– А есть ли вообще на свете кто-то, кто знает, что в этом Лаосе происходило на самом деле?

Он обошел комнату, трепетной рукой собственника касаясь своих сокровищ.

– Вы и представить себе не можете, какие там творились дела. Этакая подпольная война, которую мы вели. Про Лаос вслух не говорили, однако все там были: русские, китайцы, американцы, французы. Друзья и враги – все в одну кучу, у одной стойки в вонючих барах Вьентьяна. Все – бойцы первый сорт, и все собрались там, чтобы заработать себе на кусок хлеба.

Он посмотрел на Вилли.

– Я до сих пор не понимаю характера той войны.

– Но вы знаете больше других, – сказал Гай, – вы работали бок о бок с разведкой.

– Я не видел всей картины происходящего.

– Тоби Вульф утверждает, что вы участвовали в расследовании крушения самолета.

– Лишь отчасти.

– Кто же тогда непосредственно этим занимался?

– Американский полковник по имени Кистнер.

Вилли удивленно на него посмотрела:

– Джозеф Кистнер?

– Который теперь генерал, – тихим голосом заметил Гай.

Жерар кивнул:

– Он называл себя военным атташе.

– Наверное, имеется в виду, что он на самом деле работал на ЦРУ.

– Что угодно имеется в виду. Я вел переговоры на французской стороне, но до меня доходили лишь крупицы сведений. Так, видите ли, работал полковник: информация была настоящим оружием в его руках, поэтому он редко делился ею.

– Что вам известно о крушении?

Жерар пожал плечами:

– Оно прошло как «рядовая потеря». По вине вражеского огня. Поиски устроили по требованию коллег-летчиков, но выживших не нашли. Через день полковник Кистнер распорядился отправить обломки самолета на переплавку. Мне неизвестно, был ли этот приказ исполнен.

Вилли покачала головой:

– Переплавка?

– Так у них называют ликвидацию, – пояснил Гай, – если упавший самолет участвовал в секретной операции, его останки ликвидируют, чтобы замести следы.

– Но мой отец не участвовал в секретной операции. Это была плановая доставка.

– Все они назывались плановыми доставками, – заверил Жерар.

– В накладной к грузу указаны авиазапчасти, – возразил Гай, – из-за них не стали бы уничтожать останки. Что на самом деле было на борту самолета?

Жерар не отвечал.

– Там был пассажир, у них на борту был пассажир.

Жерар стрельнул глазами в ее сторону.

– Откуда вам это известно?

– От Луиса Валдеса, грузчика на самолете отца. Он выпрыгнул из падающего самолета.

– Вы говорили с этим Валдесом?

– Только коротко и по телефону, как только он был отпущен из лагеря для военнопленных.

– Так он… жив и теперь?

Она помотала головой:

– Он застрелился на следующий день после возвращения в Штаты.

Жерар снова заходил по комнате и снова перетрогал всю мебель. Он напоминал Вилли жадного гнома, перебирающего руками свои сокровища.

– Кто был тот пассажир, Жерар? – спросил Гай.

Жерар взял в руки лакированную шкатулку и тут же вернул ее на место.

– Он был военный? Разведчик? Кто?

Жерар замер.

– Это был фантом, мистер Барнард.

– То есть вы не знаете его имени?

– О, у него было много имен, много лиц, как это всегда бывает с фантомами. Одни говорили, что он был генералом, другие – принцем, третьи – наркобароном.

Отвернувшись, он стал смотреть через щель в занавесках, его скрюченный силуэт вырисовывался в проеме окна.

– Кто бы он ни был, кому-то он сильно мешал, кому-то наверху.

«Кому-то наверху». Вилли подумала о том, какая могла произойти заварушка там, во Вьентьяне в 1970-м году. Она перебрала в уме ЦРУ, контрразведку, «Эйр Америка». Кому из этих игроков мог перейти дорогу один-единственный, инкогнито-Лао?

– Как вы думаете, мистер Жерар, кто это мог быть?

Человек у окна пожал плечами:

– Какая теперь разница? Он давно мертв, да и все остальные с того самолета.

– Может быть, что не все. Мой отец…

– Вашего отца за двадцать лет ни разу не видели, и я бы на вашем месте держался от всего этого как можно дальше.

– Но что, если он жив?

– Если он жив, вполне возможно, он предпочел бы не быть найденным.

Жерар обернулся и теперь смотрел на нее, выражение его лица тонуло в темноте на фоне яркого пучка света из окна.

– У человека, за голову которого объявлена награда, есть все основания оставаться среди мертвых.

Она пристально поглядела на него.

– Награда? Я что-то не понимаю…

– Вам что же, не рассказывали про награду?

– Награду за что?

– За поимку Фрайера Така.

Она застыла. В голове всплыл образ – имя, напечатанное на обложке папки: «Операция «Фрайер Так». Она повернулась к Гаю:

– Ты ведь, кажется, должен знать, о ком идет речь? Кто такой Фрайер Так?

Ни единый мускул не дрогнул на лице Гая, словно он надел маску.

– Это просто сказка, не более того.

– Но у тебя в комнате лежала папка с его делом.

– Это всего лишь прозвище – некий летчик, перебежчик, такую легенду сложили…