Нора Робертс - Покорение Сюзанны

Развод оформили полтора года назад, но Дюмонт продолжал выливать неприязнь к ней на детей… единственную истинную ценность, которую они создали вместе.

Вероятно, именно поэтому надо преодолеть ноющее разочарование, чувство предательства и потери, и неполноценности. Больше она его не любит. Та любовь умерла еще до рождения Дженни. Но боль… Сюзанна покачала головой. Она справится с ней.

Комната, в которую вошла Сюзанна, была огромной, как и большинство помещений в Башнях. Здание возвел их прадед в начале двадцатого века — роскошный экземпляр, свидетельство тщеславия, богатства и потребности в общественном статусе. Пять этажей мрачного гранита с причудливыми пиками и парапетами, двумя спиральными башнями и многоярусными террасами. Внутри строение отличалось высокими потолками, изысканной работой по дереву, запутанными лабиринтами коридоров. Частично замок, частично загородный особняк, сначала он служил летним домом, потом стал постоянным местом жительства.

Но годы и финансовые трудности пытались разрушить этот памятник честолюбию. В комнате Сюзанны, да и в других тоже, в стенах зияли трещины, пол был обшарпан, крыша прохудилась, водопровод функционировал по собственному разумению. Но Калхоуны, все как один, обожали фамильное гнездо. И теперь, когда западное крыло начали переоборудовать под гостиничные апартаменты, надеялись, что смогут оплатить ремонт жилых помещений.

Сюзанна вытащила халат из стенного шкафа, размышляя, что ей все-таки повезло. Она сумела создать своим детям семейный очаг, настоящий семейный очаг, когда их собственный разрушился. Не пришлось нанимать чужую женщину для ухода за малышами, пока она зарабатывает на жизнь. Сестра отца, заботившаяся о сестрах Калхоун после смерти родителей, теперь приняла под крыло детей племянницы. И хотя Сюзанна прекрасно понимала, каким наказаньем могут быть Алекс и Дженни, она верила, что никто лучше тети Коко не справится с трудной задачей.

Когда-нибудь они найдут изумруды Бьянки, и в домашнем хозяйстве Калхоунов все наладится.

— Сюзи.

Лила легко стукнула по двери и всунула голову в проем.

— Ты встречалась с ним?

— Угу, встречалась.

— Потрясающе.

Лила с вьющимися до талии рыжими волосами вплыла в комнату, потом по диагонали растянулась на кровати, взбила подушку у изголовья и с удовольствием обосновалась в любимом положении. Горизонтальном.

— Рассказывай.

— Он не слишком изменился.

— О-хо-хо.

— Вел себя резко и грубо.

Сюзанна стянула футболку.

— Мне показалось, что он был готов пристрелить меня за нарушение границ. Когда я попыталась объяснить цель прихода, он просто издевательски рассмеялся.

Вспомнив жесткий взгляд, потащила вниз застежку-молнию джинсов.

— В общем, неприятный, высокомерный и оскорбительный тип.

— М-м-м. Практически принц.

— Он решил, что мы раздуваем шумиху вокруг изумрудов для рекламы будущей гостиницы «Пристанище в Башнях».

— Вот идиот.

Лила настолько рассердилась, что даже приподнялась.

— Макса едва не убили. Он считает нас ненормальными?

— Точно.

Кивнув, Сюзанна потянулась за халатом.

— Не знаю почему, но он, кажется, вообще неприязненно относится к Калхоунам.

Лила лениво улыбнулась:

— Все еще бесится, что ты сбила его с мотоцикла.

— Я не…

Выругавшись, Сюзанна прервалась.

— Не бери в голову, проблема в том, что вряд ли мы сможем получить от него хоть какую-то помощь.

Распустив волосы, провела по ним руками.

— Хотя после разговора о собаке он обещал подумать об этом.

— Какой собаке?

— Родственнице Фреда, — бросила Сюзанна через плечо, направляясь в ванную, чтобы включить душ.

Лила встала в дверном проеме, когда сестра задергивала занавеску:

— У Фреда обнаружились родственники?

Под шум воды Сюзанна рассказала о Сади и ее предках.

— Невероятно. Еще одно звено в цепи. Надо сообщить Максу.

Закрыв глаза, Сюзанна сунула голову под душ.

— Скажи ему, что нам придется действовать самостоятельно. Внука Кристиана эта история не интересует.

Ему это не нужно. Холт сидел на заднем крыльце с собакой, устроившейся в ногах, и наблюдал, как с наступлением сумерек вода приобретает цвет индиго.

Звучал обычный вечерний оркестр — симфония насекомых в траве, шелест ветра, монотонный плеск волн о дерево. На другой стороне залива остров Бар начал исчезать, сливаясь с полумраком. Где-то поблизости играло радио, передавая одинокое соло саксофона, полностью соответствующее настроению Холта.

Именно этого он и хотел. Тишины, одиночества и отсутствия обязательств. «Я ведь это заслужил, разве не так?» — размышлял он, поднося бутылку с пивом к губам. Десять лет жизни отдано проблемам других людей, их трагедиям, их бедам.

Холт чувствовал себя сожженным, высушенным и уставшим, как черт.

Он даже не был уверен, что из него получился хороший полицейский. О, у него имелись благодарности в приказах и медали, которые подтверждали, что он служил честно. Но в приложение к этому шел и двенадцатидюймовый шрам на спине, напоминающий о том, как он едва не погиб.

И теперь хотелось безмятежно наслаждаться отставкой, перебирать двигатели, очищать днища от моллюсков, возможно, иногда выходить на катере в море. Холт всегда обладал умелыми руками и знал, что способен обеспечить себе приличный уровень жизни, ремонтируя суда. Управлять собственным бизнесом в собственном ритме и собственным способом. Никаких рапортов, никаких сроков расследования, никаких темных переулков в поисках преступников. Никаких вооруженных ножом наркоманов, выпрыгивающих из мрака, чтобы располосовать тебя на куски и оставить истекать кровью на загаженном асфальте.

Холт закрыл глаза и сделал еще глоток пива. Он все решил за время долгого мучительного пребывания в госпитале. Больше никаких ордеров на арест, никаких попыток самолично спасти мир. С этого момента он начинает заботиться о себе. Исключительно о себе.

Отставник получил деньги, доставшиеся по наследству, и вернулся домой, чтобы остальную часть жизни работать так мало, насколько это возможно. Солнце и море летом, треск поленьев в печи и вой ветра зимой. Черт возьми, не так уж многого он и просит.

Холт вполне освоился и прекрасно себя чувствовал. И тут явилась она.

Уже достаточно плохо, что он взглянул на нее и ощутил себя… Господи, таким же, как и в двадцать лет, — потрясенным до глубины души и жаждущим. Он все еще одержим ею.

Прекрасная и недосягаемая Сюзанна Калхоун из Бар-Харбора. Принцесса в башне. Она жила высоко в своем замке на утесах. А он — в домике на краю деревни. Его отец ловил лобстеров, и Холт часто поставлял улов через заднюю дверь Калхоунов… но ни разу не проходил дальше кухни. Иногда слышал голоса, смех или музыку. И мечтал, желая ее.