Виктория Ли - Блэкторн и мадонна

— Если ты покончила с ланчем, то можешь примерить, — сказал он и протянул ей один из свертков.

— Одежда? — Бет была удивлена — и обрадована. Они оставили свои вещи в коттедже, а то, что было на ней, она носила уже второй день, да к тому же провела в одежде всю ночь.

— М-мм. Я думал, ты устала от того, что на тебе надето.

Бет усмехнулась: он был достаточно деликатен. Она взглянула в его глаза и увидела в них добрый юмор.

— Я буду носить это, даже если одежда окажется мне не впору.

Впервые за период их знакомства она подчинялась его желаниям без сопротивления. Закрыв за собой дверь спальни, Бет подбежала к кровати королевских размеров и высыпала на нее покупки. На кровать выпали черные джинсы и пушистый мягкий желтый свитер, а также шелковое нижнее белье, которое она сразу же надела. Трусики были в самый раз, а лифчик слегка велик, но это ее не слишком волновало, поскольку можно было завязать атласные тесемки узелками. Прекрасно было уже то, что она сможет наконец быть в чем-то чистом.

Бет пребывала на небесах. Ее не смущал даже тот факт, что Майк проинструктировал своих людей, что именно купить. Она не собиралась смущаться своей естественной потребностью одеться в чистое белье. После того, как она скинула свой свитер и надела новый, она обернулась, чтобы полюбоваться собой в зеркале над бюро.

— Прекрасно.

Бет с наслаждением провела пальцами по пушистому свитеру — и резко обернулась, ощутив, что на нее смотрят. Майк стоял в дверях, хотя она не слышала, как он вошел.

В сумраке закрытых штор Майк выглядел опасным и мрачным.

— Ты была так восхищена подарками, что забыла включить свет? — спросил он. Он подошел к бюро и включил лампу. Затем — достал пистолет и положил его на столик.

— Я не слышала, как ты вошел, — сказала Бет, неровно дыша.

— Я знаю. — Майк облокотился на бюро. — Я и не хотел, чтобы ты слышала.

— Почему? — Горячность его взгляда ошеломила ее; у Бет перехватило дыхание.

— Потому что время для решений прошло, Бет, — с хрипотцой ответил он. — Если бы я постучал, тебе пришлось бы принимать еще одно решение, а у нас нет для этого времени.

Это было неожиданно для нее. Нет, не сейчас. Но если не сейчас, то когда? Майк отсылает ее из Дюранго этой ночью. Одну, он же не сказал, что они полетят вместе.

Может быть, этот день — последний их день вместе?

Учитывая все обстоятельства, это вполне может быть. А сможет ли она отдаться Майку — и знать, что никогда уже не увидит его?

Она смотрела на него и понимала: в противоположность своим словам о том, что времени на решения нет, он все же ждал, когда она решится. И она почувствовала себя легко и свободно. И еще Бет почувствовала, что он во всем прав: решения были уже приняты, оставалось лишь начать действовать.

Отчего же она молчит — и не может произнести слов, после которых он подошел бы и обнял ее?

Что-то будто парализовало ее. Бет с трудом сглотнула и предоставила ему сделать первое движение.

Он улыбнулся доброй и понимающей улыбкой.

— Все верно, Бет. Сегодня у нас будет любовь. А разберемся во всем завтра, если оно наступит.

— Я что, настолько проста, что ты читаешь мысли?

— Просто это понятно, — ответил он. — Женщина не должна принимать мужчину, не обдумав будущего; но все, о чем я прошу — чтобы ты ни о чем не думала сегодня. Просто верила мне, что я буду возле тебя, когда понадобится моя помощь.

— Я не уверена, что желала бы быть во всем понятной.

— Нет, только в некоторых вещах, — сказал он. — Бывают моменты, Бет, когда у меня нет ни малейшей идеи, как поступить.

— И этот момент?..

— Он наступил. И если я попрошу тебя сейчас стянуть с себя свитер, я не уверен, сделаешь ты это — или откажешься.

Его глаза были темны от страсти. Страсть раскалила воздух между ними.

Если бы он попросил, она знала, что сделала бы это с удовольствием — для него.

Она более не могла выдержать ожидания. Без единого слова она стянула с себя свитер. Затем очень аккуратно свернула его и положила на бюро. Ее груди под светло-розовым лифчиком ясно обрисовывались, и ему не нужно было фантазировать, где именно находятся соски: они выпирали с горделивой прямотой.

Дрожь пробежала по его телу: он почувствовал, что сила воли, которая всегда была при нем, его покидает. Он подошел к ней.

— Я передумал, — сказал он и поймал ее руки, протянутые к застежке за спиной. — Я хочу сделать это сам.

Но первым делом он желал ее губ. Прижав Бет к себе, он взял своими длинными пальцами ее лицо и целовал его с таким страстным упоением, какого еще не знал. Это почти свело его с ума.

Но Майк был осторожен: он не хотел пугать ее силой своей страсти. Он целовал уголки ее рта, хоть ему страстно хотелось проникнуть языком внутрь и сокрушить ее поцелуем.

Бет тихонько застонала. Она вздрогнула и открыла рот навстречу ему, и его как молнией ударило, когда она погладила своим языком — его.

Его рука скользнула к ее груди. Майк положил ладонь на ее сосок, и Бет застонала. Майк сомкнул пальцы на соске и оторвался от ее рта, чтобы посмотреть на нее. Она вновь простонала, и ее ресницы вздрогнули, открывая глаза. Он был вознагражден: Бет отвечала каждому его прикосновению; нежное прикосновение вызывало ее вздох, более ощутимое — стон, исходящий, казалось, из самых ее глубин.

Когда он сомкнул губы на ее соске, еще отгороженном тонким слоем атласа, она вплела свои пальцы в его волосы. Он понял ее намек и принялся слегка покусывать ее нежную плоть, крепко держа ее за талию.

Когда он раздвинул ее ноги коленом, она лишь на мгновение заколебалась, но затем позволила ему делать с собой все, что он пожелает.

Через грубую ткань джинсов он мог ощущать жар ее тела, и он прижал ее к себе так крепко, чтобы захватило дух. Она выгнулась, чтобы он продолжал целовать ее грудь. Бет впилась ногтями в его плечи, а он целовал, и покусывал, и ласкал ее груди, зная, что не ждал бы так долго этого момента, если бы знал ранее, как он сладок.

Он был слишком возбужден — он жаждал ее; он готов был взорваться.

Бет тоже была на краю возбуждения. Майк не смог бы отрицать, что ему приятно это видеть и чувствовать.

Целуя ее в шею, он расстегивал ее джинсы. Он стянул их и провел рукой по влажному атласу ее трусиков. Другой рукой он поддерживал ее снизу, а она изгибалась навстречу ему.

Бет громко выкрикнула его имя — и он понял, что медлить нельзя. Ее постиг такой взрыв страсти, что это было и удивительно, и прекрасно. Майк видел, как она содрогалась под его прикосновениями. Ее ресницы взлетали, лицо пылало, а влажные губы раскрылись. Финальный спазм потряс ее, и она медленно открыла глаза.

В ней уже не было смущения. Она воспринимала все, что случилось, как совершенно естественную вещь.