Нора Робертс - Ночной эфир

— Я принесу одеяло.

Когда он добрался до дома, уже почти рассвело. Он долго колесил по сонным улицам, объехал центр, непривычно тихий в это время суток, — избавлялся от возможного хвоста. Он сумел подавить в себе приступ паники и вел машину неторопливо и аккуратно. Не хватало еще, чтобы его остановил патрульный автомобиль. Это разрушило бы все его планы.

Ему было невыносимо жарко в толстом шарфе и шапке, которую он натянул по самые брови. Ноги в полотняных теннисных туфлях отчаянно мерзли. Но он привык не обращать внимания на неудобства.

Не зажигая света, он прошел в ванную, с легкостью обогнув свою самодельную сигнализацию. Тонкая проволока тянулась от ножки вертящегося кресла к дивану, у входа в спальню громоздилась башня из пустых консервных банок. Он прекрасно видел в темноте и всегда гордился этим умением.

В темноте он встал под душ. Под холодной водой напряжение уходило, мышцы расслаблялись. Он вдохнул запах мыла — свой любимый запах, и жесткой щеткой с длинной ручкой принялся яростно растирать тело.

Пока он мылся, темнота понемногу отступила. Занялся серый рассвет.

На груди у него, прямо над сердцем, была татуировка — два кинжала со скрещенными лезвиями. Он осторожно погладил ее пальцем. Сделав эту татуировку, он сразу же показал ее Джону. Тот был поражен.

Перед глазами тут же возникла картинка. Темные восхищенные глаза Джона, его сияющее лицо. Его взволнованный голос. Джон всегда говорил так быстро, что слова сталкивались друг с другом. Иногда они сидели вдвоем вот так, в темноте, и разговаривали часами, строили планы на будущее. Они собирались много путешествовать, объехать весь мир…

Жизнь вмешалась в их планы. Женщина вмешалась.

Он вылез из-под душа. С тела капала вода. Полотенце лежало точно там, где он его оставил. Никто не входил в комнату. Никто не нарушил тщательно поддерживаемый им порядок. Он вытерся и натянул старую пижаму. Пижама напомнила ему о детстве, которого его безжалостно лишили.

Взошло солнце. Он сделал себе два огромных сэндвича и съел их, стоя над кухонной раковиной, чтобы крошки не падали на пол.

Теперь он был чист, сыт и снова полон сил. Он обвел вокруг пальца полицейских, одурачил их и очень гордился собой. Он наполнял ужасом каждый день этой женщины, доводил ее до безумия, и это возбуждало его. Когда придет время, он сделает с ней все то, что обещал.

И даже этого будет недостаточно. Он прошел в спальню, закрыл дверь, задернул занавески и взял телефон.

Дебора, зевая, вышла из спальни. На ней была белая ночная рубашка и распахнутый короткий халатик голубого цвета. Ногти на ногах был ярко-розовые. Вчера вечером, готовясь к экзамену, она сделала педикюр, чтобы немного поднять себе настроение.

Про себя она повторяла вопросы к экзамену, который был назначен на девять утра. Вопросы вспоминались легко, но вот ответы застряли где-то на границе между сознанием и подсознанием. Чашка горячего кофе приведет мысли в порядок, решила Дебора и, спотыкаясь на каждом шагу, поплелась на кухню.

В гостиной она налетела на какой-то ботинок, падая, схватилась за диван и взвизгнула, когда ее рука наткнулась на чье-то тело.

Бойд подскочил как ужаленный, нашарил пистолет и только потом догадался открыть глаза. Несколько секунд он бессмысленно смотрел на Дебору — нежное лицо, большие синие глаза, растрепанные темные волосы, — потом вздохнул и расслабился.

— Доброе утро.

— Я… Детектив Флетчер?

Бойд потер глаза.

— Кажется, да.

— Прошу прощения. Я не знала, что вы здесь. — Дебора спешно запахнула халатик и смущеннокашлянула. Бросив взгляд на лестницу, она понизила голос — Силла даже в лучшие времена спала очень чутко — и спросила: — Почему вы здесь?

От ночи, которую он провел скрючившись на диване, все тело страшно затекло. Бойд покрутил шеей.

— Я же сказал, что буду присматривать за Силлой.

— Да, вы говорили. — Дебора чуть сузила глаза, изучая его. — Вы серьезно относитесь к своей работе.

— Да.

— Отлично. — Она удовлетворенно улыбнулась. В свои девятнадцать лет Дебора быстро составляла мнение о людях. — Я собиралась варить кофе. У меня сегодня ранние занятия. Сваритьна вашу долю?

Если она хоть немного похожа на свою сестру, то заснуть больше не удастся, подумал Бойд. Она не отстанет, пока не получит ответы на все свои вопросы.

— Да, конечно. Спасибо.

— Наверное, вам захочется принять горячий душ. Вы дюймов на шесть длиннее этого дивана. Сомневаюсь, что вы провели приятную ночь.

— На восемь, — сказал Бойд, растирая плечо. — Скорее на восемь.

— Ванная в вашем полном распоряжении. Пойду займусь кофе. — Дебора направилась вкухню.

Зазвонил телефон. Машинально она потянулась, чтобы ответить, хотя знала, что Силла снимет трубку максимум после второго звонка. Бойд отрицательно покачал головой и снял трубку сам.

Вцепившись в воротник своего халатика, Дебора не отрываясь смотрела на Бойда. Выражение его лица не изменилось, но она заметила, как на мгновение вспыхнули гневом его глаза. Этого было достаточно, чтобы понять, кто именно побеспокоил их в столь ранний час.

Бойд отсоединился и быстро набрал другой номер.

— Ну? — На этот раз он даже не выругался. — Ясно. Положив трубку, он взглянул на Дебору. Очень бледная, она стояла возле дивана, прижав руки к груди. — Я пойду наверх, — сообщил он. — Кофе выпью попозже.

— Она расстроена. Я хочу поговорить с ней.

Бойд откинул одеяло и встал. Из одежды на нем были только джинсы.

— Позволь мне самому с ней поговорить.

Дебора хотела было возразить, но передумала и согласно кивнула:

— Хорошо. Но только будьте с ней поаккуратнее. Она не такая уж несгибаемая, какой хочет казаться.

— Я знаю.

Бойд поднялся на второй этаж, миновал открытую дверь в комнату, где стояла аккуратно заправленная кровать. Отметив мимоходом подушки с оборочками и нежно-розовую расцветку обоев, он подумал, что спальня, должно быть, принадлежит Деборе. Дверь в следующую комнату была закрыта. Бойд постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Силла сидела на кровати, подтянув колени к подбородку и уткнувшись в них лицом. Простыни были смяты, одеяло скомкано — свидетельство того, как провела она эту ночь.

В комнате не было ни оборочек, ни кружев, ни нежных пастельных тонов. Она предпочитала простоту, четкие линии и минимализм. Цветовая гамма при этом была необычайно яркой, неспокойной. На фоне всех этих пронзительно-синих и зеленых оттенков Силла смотрелась еще более беззащитной и несчастной.

Бойд присел на край кровати и погладил ее по волосам. Очень медленно, будто с усилием, Силла подняла голову. Она не плакала. В глазах ее Бойд не увидел страха, как ожидал. В них была лишь безмерная усталость и тоска, и это напугало его гораздо больше.