Виолетта Якунина - Ночь сокровенных желаний

– Погоди, я правильно тебя поняла, что ты винишь себя за все случившееся?! – поразилась Олеська. – Этот гад решил поправить свое благосостояние за счет твоей жизни, а тебе кажется – ты просто вовремя не заметила, что он к тебе предвзято относится?

– Я верю в то, что ничто в этой жизни не случайно, и, раз это произошло, значит, пришла мне пора повзрослеть и перестроить свое отношение к людям.

– Эй, а можно без этой вашей эзотерики и философии, у меня от таких рассуждений мозг опухает, – сказал Генка. – Давайте лучше коньяк пить. Девушка, принесите нам бутылочку «Арарата».

Официантка молча кивнула и испарилась.

– Альбина, – сказала Ольга, – ты в корне неправа! Заподозрить, что человек, для которого ты сделала столько добра, решит тебя убить, чтобы завладеть твоим имуществом, могла бы на твоем месте только ясновидящая. Ты же нормальный человек, тебе и в голову не пришло бы, что за планы роятся в его голове!

– Да, ужас! Как представлю, что он по пятам ходил за нами со своей винтовкой – меня в дрожь бросает! – сказала Олеська.

– Вот красота, – покачал головой Генка, – надо же так сюжет развернуть! Прикиньте: приехал навестить парализованного дядьку родной племяш – и стыбзил у него именную винтовку, гордость всей его жизни. А ведь дядька – спортсмен, чемпион, уважаемый человек, и тут – такая тварь в роду!

– Знаете, если уж парень задумал убить и ограбить Альбинку, воровство у родственника как-то теряет свою остроту, – заметила Олеська. – И потом, если бы этот дядя был более ответственным человеком и хранил оружие в сейфе, возможно, у его племянника оказалось бы поменьше орудий убийства в распоряжении!

– Альбинка, ты мне скажи: сколько же твоя аппаратура стоит, чтобы ради нее на убийство идти? – спросил Генка, разливая коньяк, который принесла им официантка. – Кстати, чаевых не оставляем, видите, я вас сам обслуживаю.

– Аппаратура у меня дорогая, компы недешевые. Да и клиентская база обширная. Ему было бы чем поживиться в случае моей смерти, – сказала Альбина.

– Так давайте же выпьем за то, что ему ничего из этого не обломилось! – сказал Генчик.

Но в этот момент возле их столика появился Яшка.

– Отличные друзья – даже не подождали меня!

– А мы ждем, горячее еще не заказывали, – возразил Генка. – А это так, разминка. Но так уж и быть, присоединяйся скорее.

– Только руки помою, – сказал Яшка.

– Что это он такой хмурый? – спросила Олеська. – Опять жена прорезалась?

– Да нет, там вроде бы переговоры завершились полным согласием сторон, – сказала Альбина. – Он страдает оттого, что меня не защитил.

– Так я тоже не защитил, – сказал Генчик, – потому что кое-кто меня даже в известность о происходящем не поставил. Вы же у нас страшно самостоятельные! Вот взлетели бы на воздух, к чертям собачьим, тогда бы знали, как умалчивать, утаивать важную информацию от своих мужчин!

– Так, замнем для ясности, – сказала Олеська. – Как говорится, проехали.

– Да чего там «проехали»! Я теперь тебя и на два шага от себя не отпущу. Сделаю тебе бэбика, а лучше двух. Будешь сидеть дома и борщи варить.

– Слушай, домостроевец, тебе трибуну не принести? – спросила Олеська. – Ведь еще и пить не начал, а уже выступаешь!

Тут за столик вернулся Яшка. И Генка принялся ему жаловаться на то, что женщины нынче пошли чересчур уж эмансипированные, и им, мужикам, крайне сложно оставаться рыцарями в таких условиях.

Пришлось всем выпить за сильное мужское начало и надежное плечо. Потом за дружбу, потом за прекрасных дам. Потом они решили, что все водители воспользуются услугой такси «пьяный водитель», и заказали еще одну бутылку коньяка. После третьей к друзьям пришло понимание, что жизнь прекрасна, но силы их на исходе, и, несмотря на предложение Генчика продолжить посиделки, все засобирались по домам.

– У меня завтра два показа, один другого забористее, – сказала Олеська.

– А мне сватают шабашку в виде кандидатской, – вздохнула Ольга, – наверное, возьмусь, деньги заплатят приличные. Завтра первая встреча, надо хотя бы протрезветь.

– А я поеду завтра к родителям, – сказала Альбина. – Они же не знают, что со мной приключилось, надо как-то преподнести им эту историю в облегченной форме. Так что и мне пора на боковую.

– Я тебя провожу, – твердо сказал Яшка.

И Альбина, взглянув ему в лицо, поняла, что объяснений им не избежать. «Ну и ладно, – решила она, – пусть уже все разрешится наконец!»

Они приехали к ней домой. Яшка по-свойски поставил чайник на плиту, они решили попить «чаю-кофе». Альбина поставила водочки с конфетами и печеньем, и тут Яша поймал ее на полпути между шкафом и столом.

– Алька, ну хватит делать вид, что ты ничего не понимаешь, – сказал он, притягивая ее к себе. – Ну мы же не дети! Я люблю тебя, я не могу без тебя жить. Давай все начнем заново!

Альбина вдохнула аромат знакомого одеколона и уперлась лбом ему в грудь.

Яшка, такой родной и изученный, от хохолка на затылке до кончиков ногтей на ногах… Как было бы просто сказать «да» и продолжить то, что уже было ими накатано, отработано, изучено. Они уже давно поняли, кто из них чего стоит, где у каждого тонко, а где остро, что между ними допускается, а где лучше притормозить. Но в этой обкатанности их отношений не раз образовывались рваные раны, которые штопались суровыми нитками, но – не рубцевались.

Нельзя, нельзя склеить разбитую чашку, чтобы она стала идеально новой. Нельзя войти в одну и ту же реку, вода в которой ежесекундно обновляется быстрым течением. Нельзя надеяться на то, что память подвергнется полной зачистке и прошлое не оскалится им в лицо в самый неподходящий момент.

– Алька, любимая моя девочка, посмотри на меня. Ну что же ты молчишь? Неужели ты сама не хочешь этого?

Что она могла ему сказать? Да, в какой-то момент, задыхаясь от одиночества и тоски, она думала о том, что допустила ошибку, разорвав их отношения. Она сожалела, что он женат и вот-вот обзаведется ребенком от другой женщины. Но там, в лесу, когда пуля, выпущенная Русланом из винтовки его дяди, вошла в тело Дениса, что-то случилось такое, чему нет объяснений на человеческом языке.

Словно пространство и время изогнулись дугой, и в этой точке преломления схлестнулись две судьбы – ее и Дениса. Возможно ли такое? Но, взглянув на мужчину, лежавшего на снегу, Альбина почувствовала, что она умрет, если умрет он. Она боролась за его жизнь не только в те мгновения, когда гнала машину по ледяной дороге и когда молилась всем богам, сидя в сестринской, считая минуты на круглом циферблате настенных часов. Нет: она удерживала его жизнь где-то на энергетическом уровне, в каком-то неизвестном ей ранее параллельном измерении, умоляя его остаться, не уходить, не бросать ее одну в этом жестоком мире! И он послушался, поверил, сжалился и не бросил ее. Хотя пуля прошла в коварной близости от его сердца. Он выжил.