Ольга Крючкова - Фамильный крест

Прослышав про то, что Данилу Выжигу Бог прибрал, она достала из сундука новую шаль, повесила красные стеклянные бусы на шею, накинула меховую душегрейку, поймала экипаж близ дома, и направилась прямиком в купеческий дом Мордасова Николая Порфирьевича, торговца скобяным товаром. Дом Мордасова располагался на Рубцовско-дворцовской улице, что в десяти минутах езды от Стромынки. Сын его Афанасий был парнем смышленым и хозяйственным, помогал отцу в торговле и постоянно пребывал в скобяной лавке на Стромынке, там-то он и увидел Арину, когда она с отцом зашла купить дверные ручки для дома. Ей тогда едва исполнилось пятнадцать, но девушка обрела уже привлекательные женские формы, и Афанасий был сражен юной прелестницей наповал.

Придя вечером домой, он заявил отцу, что намерен жениться, тот, в свою очередь, поинтересовался: на ком же? И узнав, что сия особа – Арина Выжига, рассусоливать не стал (про деньги Выжиги знали многие), тотчас же вызвал Дарью Дмитриевну. Та, выслушав про сердечные муки сына Афанасия, направилась к Даниле, и получила отказ, правда, в вежливой форме – молода, мол, еще.

Теперь настал ее час, главное – вовремя подсуетиться, понимала Дарья Дмитриевна, подъезжая к дому купца Мордасова. Она, пыхтя, вывалилась из экипажа, и направилась к двери с колокольчиком, выполнявшим роль звонка. Сваха подергала за веревочку – дверь приоткрылась, горничная, увидев Дарью, решила – не пускать, нечего баламутить приличных людей. Та же взяла напором и наглостью как обычно, оттеснив своими пышными форами горничную, которая и пикнуть не успела, а Дарья Дмитриевна уже поднималась по лестнице в горницу.

Купец Мордасов и его жена попивали чай, ни о чем не подозревая. Вдруг, как черт из табакерки, появилась сваха:

– Бог в помощь, хозяева! – она перекрестилась. – Доброго здоровьечка и приятного аппетита!

Мордасов чуть чаем не поперхнулся:

– Дарья, ты зачем пожаловала? Сказано тебе не являться на мой порог?

– Сказано, душа моя, да только ты не кипятись, словно вода в самоваре. Лучше послушай, чего скажу-то: Данила-то помер, преставился. Арина его схоронила три дня назад. Сейчас самое время для твоего Афанасия настало. Уж поверь мне, женщине, умудренной жизненным опытом. Девка-то растеряна, дела вести надо самой – мужская рука и ласка нужны!

– Так, так! – оживился Мордасов и переменил тон: – И чего ж ты, Дарья Дмитриевна стоишь? В ногах правды-то нет! Присаживайся за стол, чайку отведай. Фекла! – кликнул он горничную. – Подай дорогой гостье прибор!

Фекла посмотрела на хозяина с явным недоумением:

– Чудно, хозяин, то гнать велите, то тепереча прибор подать!

– Не рассуждать! – прикрикнул купец. – Делай, что велено!

Дарья Дмитриевна пила горячий чай с бубликами, утираясь платком, пот струился с ее мясистого носа.

– Так вот, душа моя! – продолжала она. – Сговорить я ее смогу. И сколь ты мне дашь тогда, почтеннейший, коли я тебе сноху добуду при деньгах, да еще и красавицу?

– Сколько хочешь? Назови цену!

– А не пожалеешь? – сваха расплылась в улыбке.

– Слово купца Мордасова! – рявкнул хозяин и ударил кулаком об стол.

– Ох, душа моя, вот это я люблю. Это по-нашему! Хочу я двести рублей ассигнациями.

Мордасов аж побагровел, но слово дано купеческое, назад его не возьмешь.

– Хорошо, сделка! Будет тебе двести рублей!

В один прекрасный день явилась Дарья Дмитриевна в кондитерскую и окликнула Глафиру, которая прислуживала в зале:

– Голуба моя, и где ж барыня твоя? Поди, занемогла от работы, сколь всего одной-то делать приходится?

Глафира с подозрением посмотрела на сваху:

– И с чего бы моей барыне занемочь? – глупости говорите! Все у нее в порядке: счетами она занимается, теперь самой приходится.

– Вот и я говорю: помощник надобен, хозяйке-то. Не бабье-то дело счетоводством заниматься, бабе надобно ребятишек рожать, да мужу угождать!

Глафира не выдержала и взъярипенилась:

– Вам надо, вы и угождайте!

– Ой, душа моя, и угождала: почитай двадцать годков как! И детишек нажила! Так, где же барыня-то? Позови уж, сделай милость, покуда в зале посетителей мало.

Глафира недовольно зыркнула на сваху и поднялась по лестнице на второй этаж. Арина, теперь уже «хозяйка» или «барыня», разбирала счета в амбарной книге покойного отца.

– Барыня, там пришла сваха, кажется Дарья Дмитриевна. Прикажите гнать или примите?

Арина оторвалась от длинного столбца цифири:

– Это красномордая такая? Наглая как армейская вошь?

Глафира прыснула:

– Право, барыня, ну вы и скажите! Она самая и есть.

– Опять пришла Мордасова сватать, или еще кого-нибудь. Теперь точно не оставят в покое, прав был батюшка – всем деньги мои нужны.

– Правду говорите, барыня, да только Мордасов-то богатый купец, – возразила практичная Глафира.

– Ох, умна больно… Ладно, зови ее сюда, – согласилась Арина.

На лестнице зашуршали многочисленные юбки свахи, она, тяжело сопя, вымолвила:

– Бог в помощь, Арина Даниловна!

– И вам того же, – ответствовала юная хозяйка, указывая жестом на стул.

– Благодарствуйте, – сваха тут же плюхнулась на него.

– Чем обязана? – поинтересовалась Арина.

– Ох, душа моя, вы скорая какая – сразу к делу: ни чаю предложить гостье, ни шоколаду горячего! Чай кондитерская, смотрю, не бедствует!

– Да, с Божьей помощью, все благополучно в делах. Еще бы батюшка был жив, – Арина перекрестилась.

– Да, душа моя, земля ему пухом! Хороший был хозяин, справный, да и наследство оставил тебе не малое!

Сваха осеклась, понимая, что совершила непоправимую оплошность.

Арина напряглась.

– Я в том смысле, Арина Даниловна, что за кондитерской пригляд опытный нужен, – попыталась ретироваться сваха.

– Я прекрасно разбираюсь в делах, – отрезала юная хозяйка и встала, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

– Право, голуба моя… – защебетала Дарья Дмитриевна. – Не суди по словам, суди по делу. Чего не взболтнешь?!

– А есть и другая поговорка: слово – не воробей, вылетит – не поймаешь! Уходите, и чтобы я вас больше не видела!

– Арина Даниловна! – сваха округлила глаза от такой дерзости юной особы. – Я к вам со всей душой, можно сказать, с благими намерениями.

– Знаю я все ваши намерения. Небось и по деньгам с Мордасовым уже сговорились, коли сосватаете меня? – Арина попала прямо в «яблочко». Сваха впервые в жизни растерялась. – Не бывать тому! Я – не вещь! Прочь отсюда! Сватай в других домах! А мой дом стороной обходи! И другим свахам передай – я их с лестницы спущу!!!

Дарья Дмитриевна подхватила юбки и бегом припустилась с лестницы.

О своем позоре она не стала распространяться товаркам по цеху сватовства – засмеют. Да и клиентов потерять можно, доверия не будет: мыслимо ли какая-то сопливая девчонка выставила ее прочь?