Наталья Андреева - Любовь и смерть в социальных сетях

– Да? А я почти уже сплю.

– Чего тогда звонишь?

– Я составляю психологический портрет Ольги Ивановны, кладовщицы. Скажи, пожалуйста, как зовут ее сына? У них одна фамилия? Хочу найти его в социальных сетях.

– Люба, я не знаю. – Стас зевнул.

– Как так?

– Об этом никто на фирме не знает. – Он сделал ударение на слове «никто».

– Как же это? А откуда вообще известно, что у нее есть сын?

– Оттуда. – Стас еще раз зевнул, хотя время было детское. – Раньше он был в списке новогодних подарков.

– Каких подарков? Выражайся яснее!

– На нашей фирме детям всех сотрудников дарят подарки к Новому году. Не удивляйся, – ехидно добавил Стас, – так делают везде. Против фамилии Ольги Ивановны раньше стояло: 1 шт., мальчик. Это чтобы куклу не положить вместо машинки. А теперь ее в списках нет, я проверял. Значит, сын вырос. И билет в цирк ей тоже больше не положен.

– Куда?

– О господи! В цирк! На Цветном бульваре!

– Билеты к Новому году раздают?

– Да.

– Вот видишь, сколько интересной информации. Габаев билеты берет?

– Какой Габаев?

– Грузчик.

– А я почем знаю? Кажется, берет.

– Так у него же семья осталась на родине!

– Подарки берет точно. А насчет билетов… Не знаю, не помню.

– Как же мне его все-таки найти…

– Найдешь.

– Ладно, спокойной ночи.

Она дала отбой. В последний раз зашла на страничку Ольги Ивановны. Контрольный просмотр. И вдруг Любу пробило: вот так всегда! За деревьями леса не видишь! На какие фото люди в первую очередь обращают внимание? Правильно! Море, пальмы, заграничные отели. Турция, Болгария, Канары… Лето… Магнетизм ежегодного отпуска, потому что о нем думают все и всегда. Купилась.

Кому интересен обычный дом на самой обычной московской улице? Глубокой осенью, когда деревья стоят уже голые и моросит дождь. И Ольга Ивановна никогда бы такое фото в Инете не разместила, если бы оно не было столь удачным. Так бывает: среди массы любительских снимков то глаза прищурены, то поза нелепая, то слишком много света или, напротив, слишком много тени, – попадается одинокая золотая песчинка. Ольга Ивановна, озабоченная какими-то своими проблемами, вышла из машины и была удачно схвачена неизвестным фотографом, возможно, подругой. Потому что не позировала, была естественной, и лицо ее не казалось таким замороженным, как на прочих фото. Пушистый мех воротника, мягкий свет, непринужденная поза… Домашняя милая женщина.

Но Любу привлекло не это. Не естественная красота Ольги Ивановны. Здание, точнее, маленький его кусочек, угол. Фото было без подписи, просто дата: ноябрь прошлого года. В кадр не попали ни вывеска, ни название улицы, нет прочих опознавательных знаков, потому, наверное, Ольга Ивановна и решилась. «Размещу, все равно никто не узнает». И Люба узнала место лишь потому, что сама заходила в это здание чуть ли не каждый день. Именно там она вела прием своих звездных – и не очень – пациентов. Это была дорогая клиника для людей с психологическими проблемами. А в том крыле, которое попало в кадр, принимал нарколог. Несколько раз Люба встречалась с ним на эфирах, его тоже приглашали прокомментировать ту или иную проблему. Брал он дорого, потому что был раскручен и красиво говорил. В этом крыле элитной клиники, попавшем в кадр, лечились от алкогольной и наркозависимости. Люба знала, что там находится и стационар.

«Так вот она, ее тайна…» Мозг Любы лихорадочно заработал. Нет ни одного фото с сыном, даже упоминания о нем. Значит, тайна постыдная. Беда просто у Ольги Ивановна с дитятей. Алкоголик или наркоман? Скорее наркоман. Ему лет двадцать, и диагноз «алкоголизм» ставить рано. А вот у наркотиков срок короче – если парень подсел на героин, его уже надо спасать.

Люба опять схватилась за телефон.

– Стас, почему ты мне не сказал, что сын Ольги Ивановны наркоман?

– Узнала-таки? Молодец!

– Все, я прекращаю с тобой работать. Ты сволочь, Самохвалов.

– Люба, постой…

Она держала в руке трубку, все еще не решаясь ее положить. Ну-с, послушаем его объяснения.

– Я же тебе сказал, что параллельно с тобой работает группа психологов, – торопливо заговорил Стас.

– Допустим.

– У них есть вся информация. А у тебя – никакой. Справедливо будет, если я выложу на стол все карты? Они-то знают, что у кладовщицы сын – наркоман, поэтому тут же в нее вцепились. И прежний начальник службы безопасности на этом обжегся. Уперся в Оленьку, как в стенку. И ничего не смог доказать. База ведется безупречно. А детектор лжи она не прошла. За ней даже слежку устанавливали. Чисто. Работа – дом – работа. И клиника. Больше никуда. Никаких контактов. А как же тогда детектор? Техника подвела? Но ведь все знают, как ей нужны деньги. А ты ничего не знаешь, потому и раскопала так много интересного. Причем не выходя из дома. Кстати, как?

– Догадалась.

– Но там же ничего нет! Ни ВКонтакте, ни на Одноклассниках! Ни в Фейсбуке. Мой предшественник все прошерстил.

– Пусть это останется моим секретом. Я знаю , Стас.

– Солнышко, я начинаю тебя бояться. Вдруг ты и обо мне что-нибудь раскопаешь?

– Ты мне сам все расскажешь, потому что ты болтлив и хвастлив. А вот Ольга Ивановна, как я поняла, не болтушка. Это правда, что даже имени ее сына на фирме никто не знает?

– Если покопаться в бумагах, можно найти. Но она о нем не говорит, поэтому, кого я ни спрашивал, все только морщат лоб: то ли Саша, то ли Паша.

– А где ее муж? Он был или его не было?

– Не знаю.

– Стас?

– Клянусь, что не знаю! Тайна, покрытая мраком.

– Фамилия у нее девичья. Обычно замужние дамы пишут Иванова, в скобках – Сидорова.

– Не все.

– Согласна. Но под одним из групповых снимков в альбоме у одноклассницы Ольги Ивановны подпись: «С трудом узнал Ра…кую». Одноклассник назвал Ольгу по фамилии, а они никогда не называют девчонок, с которыми тусовались на школьных вечеринках, по фамилиям мужей. Значит, девичья.

– Логика у тебя железная. И что ты обо всем этом думаешь?

– Пока ничего. Ты был в клинике?

– Был. Он безнадежен. Это уже не первый раз.

– А давно?

– Он лет пять, как прочно сидит на героине. И год, как она об этом знает. Сын вещи из дома продает.

– А по ней не скажешь, – удивилась Люба.

– Баба – кремень. Босс ее жалеет. Она какая-то его дальняя родственница.

– Как? И она – тоже?

– «Слоны» – либо родственники, либо друзья по школе и институту.

– Однако она пару раз в год ездит за границу.

– Да, как только появляются деньги. Шеф премию два раза в год дает. В Новый год и на Пасху.

– Что, он в Бога верит?

– Страхуется, как все. Никто ведь не доказал, что Бога нет. Есть страховка от невыезда, от пожара, от кражи, а есть на случай Страшного суда. Чем ближе старость, тем чаще люди несут деньги в страховую компанию под названием «церковь». А если грешат по-крупному, как мой новый босс, то и рабам перепадает. Дает с умильной улыбкой: свечку поставьте за мое здоровье, я ведь ваш благодетель. Если Ольга эти деньги тут же не потратит, сынок их стащит или обманом вытянет. Ты бы видела их квартиру! Там голо, как в пустыне. Мужики рассказывали.