Сюзан Айзекс - После всех этих лет

— Ну, например.

— Силы.

Денни закатил рукав и продемонстрировал свои бицепсы. Во-о! Но я сказала:

— Нет. Ты знаешь, о какой силе я говорю. И нам нужна интенсивность, а не просто юношеская фиксация момента. И любовь, я думаю.

— Ты правда любила своего мужа?

— Конечно, я любила его.

Любовь к Ричи была главной правдой моей жизни.

— Да. Я хочу сказать… теперь все это осложнилось. Когда кто-либо предает тебя подобным образом, это ранит… Нет, забудь «ранит». Это причиняет такую боль, что ты почти умираешь. Ты знаешь, что любила его, иначе как бы он смог нанести удар такой силы?

Денни достал еще пива и сосредоточился на открывании его большим пальцем.

— Мне послышалось «но» в том, что ты только что сказала. Ты любила его, может, все еще любишь… но?

— Нет. Я не сказала «но».

Мне пора было снова браться за работу. Денни отставил остатки макарон и пиво на пол.

— Ну, хорошо, — уступила я, когда он провожал меня до двери. — Относительно твоего «но». Когда человек, за которым ты столько лет была замужем, оказывается совсем не таким, каким ты его считала, начинаешь пересматривать всю свою жизнь. Последние несколько недель перед его убийством, мне кажется, я даже задавала себе вопрос: действительно ли я любила Ричи Мейерса? Или я просто любила созданный мною образ, который носил его имя?

Без всяких затруднений мы попали в библиотеку нью-йоркского университета. Надо признаться, я вздрагивала всякий раз, когда проходила мимо служащего Юнайтед Пресс Сервис на Кристофер-стрит. Денни пригрозил, что вколет мне героин, если я не перестану дрожать каждый раз, когда встречу униформу — почтальон остановился, чтобы вытряхнуть камешек из ботинка, он вовсе не собирался забирать меня. Я сама привлекаю к себе внимание. Денни заставил меня повернуться. Служащий из Юнайтед Пресс Сервис поглядел на меня с интересом.

В библиотеке мы нашли укромный уголок недалеко от главного читального зала. Сидя на одном стуле голова к голове, мы просматривали справочник за справочником. Казалось, Денни заинтересовали сведения, которые я показала ему, о Дорогом Папочке — Николасе Хиксоне. Кем же он был? Генеральный директор службы безопасности Метрополитан, Он закончил Бодуин, получил семь наград как доктор права, в том числе одну от Браунского университета, являлся почетным попечителем больницы Слоан-Кеттеринг и Музея современного искусства, был кавалером итальянского ордена Милосердия, членом Совета по международным связям и, наконец, что убило бы Ричи, если бы он не был уже заколот ножом, членом клубов Юнион, Юниверсити, Сенчуари, Линнкс, Никер-бокер.

— Вот это да! — воскликнул Денни.

Он положил «Кто есть кто в Америке» себе на колени и, глядя прямо на меня, будто под столом ничего, не происходило, вырвал страницу, посвященную Дорогому Папочке.

— Перестань!

— Что?

— Ты же испортил книгу!

— Успокойся. Я просто взял взаймы одну страничку. Теперь, послушай: твой муж, возможно, и крупная птица в определенных кругах, но по сравнению с этим Хиксоном, он принадлежал ко второй лиге. Я прав? Этот тип — большая сила.

— Но «большая сила» женат, — заметила я. — Видишь: «женат на Абигайль Райт, 8 июня 1957 года». Разумеется, «женат» — это зеленый свет для нашей Джессики.

— Ты считаешь, она уже хочет получить этого Хиксона? Он же еще старше, чем твой старик! — сказал он, поставив ударение на слове «твой».

— Если бы ты был на ее месте, — сказала я, отодвигая свои ноги в сторону, — и хотел бы обеспечить себя деньгами, властью и положением, ты бы очень хотел выйти замуж за Ричи Мейерса из Реджо-парк в районе Куинс. Но если вдруг у тебя возникает такая альтернатива, как Николас Чарльз Бромлей Хиксон из Дариена и Манхэттена?

— Все, что мы выяснили, это какой путь прошел Хиксон, — сказал Денни. — Он очень могущественный. Интересно, Джессика — всего лишь забава или что-то серьезное в его жизни?

— Я бы склонилась к тому, что что-то серьезное. Ты бы видел, как заботлив он был по отношению к ней.

— Твой голос не в счет, Рози. Ты как псих, когда речь заходит о ней.

— Я не псих.

Я закрыла справочник на странице о Хиксоне и стала выяснять данные Картера Тиллотсона в «Американском медицинском справочнике».

— Он мой ближайший сосед.

— Это муж той, роскошной? Я видел ее, когда пришел как-то после репетиции ансамбля. Вы готовили вместе на кухне. Великолепное лицо! И фигура — классная! Но не горячая.

— Ричи говорил то же самое. Но ее муж как раз тот, кто познакомил Джессику с Ричи. Непонятным остается только одно — как он сам познакомился с Джессикой?

— Может, он подправлял ей лицо или что-нибудь в этом роде?

— Возможно. Но все носы, сделанные Картером, делятся на два тина. И женская версия подбородка — это совершенный овал лица. Насколько могу судить я, на лице Джессики нет печати Картера Тиллотсона.

Мы пытались разобраться в возможных вариантах взаимоотношений Картера и Джессики до тех пор, пока Денни, который не очень любил всякого рода предположения, не заявил:

— Давай оставим это, Рози.

Он стащил меня со стула, выволок из библиографического отдела и подвел к телефону-автомату. Естественно, он не стал рыться в карманах в поясках монетки — он вытащил кредитную карточку, номер которой, боюсь, принадлежал не ему, и позвонил в офис Картера.

— Нет, доктор не может подойти.

— На операции?

— Да, — сказали ему.

— Я звоню из клуба Юниверсити, — сказал Денни с произношением прямого потомка губернатора Винтропа. — Мисс Джессика Стивенсон подала заявление о приеме в клуб и указала имя доктора Тиллотсона как поручителя. Нет, разумеется, вы не можете говорить за него. Но он знаком с ней? Так или нет? Прекрасно, я позвоню позднее на этой неделе. Очень вам признателен…

— О! Кстати! — сказал он неожиданно живо. — Она, видимо, ваш пациент? О, превосходно! Тысяча благодарностей!

— Тысяча благодарностей? Это убийственно.

— Слушай, Рози. Девчонка думала, что она разговаривала с настоящим членом клуба, а «тысяча благодарностей», вероятно, убедила ее вдвойне. А она это заслужила, потому что сказала, что Джессика не их пациент. И еще она сказала мне, что, по ее мнению, доктор Тиллотсон дал бы Джессике рекомендацию, потому что — ты готова? — они добрые друзья!

Я с благодарностью сжала руку Денни. Он ответил, что не возражает против благодарности хотя бы в виде поцелуя в губы, чтобы просто убедиться, каким горячим может быть его рот. Может, это и был случайный поцелуй, которым школьники обмениваются постоянно, но на какую-то долю секунды он наполнил меня желанием. Я не знала прикосновения мужских губ с июня.

Чтобы скрыть проснувшееся желание, я с деловым видом стала набирать номер рабочего телефона Николаса Хиксона воодушевленная успехом Денни, я решила, что позвоню секретарше Хиксона, заявив, что я мисс Мари Уодлстоненкрафт, и звоню из Белого дома. Денни наградил меня широкой ухмылкой. Секретарша спросила: