Иосиф Гольман - И весь ее джаз…

– Но этот выстрел будет концом ваших планов, – закончил он свою мысль. – Или у вас нет планов?

– Есть, – сказал я.

Я его понял. Видал таких. Очень умных и очень упертых. Он прав, с такими нужно либо договариваться, либо убивать. А мне нужны деньги. И Наргиз нужны деньги. Может, даже больше, чем мне. Так что – пусть пока поживет.

– Сколько, если не шесть?

– Два, – сказал он. – И то после продажи.

– Ты хорошо подумал? – спросил я, опять трогая рукоять ТТ.

– Проверьте мои соображения, – невозмутимо ответил профессор. – Икру оптом реально продать не дороже двадцати пяти тысяч за кило. Итого – пять миллионов в конце продаж. Двадцать процентов отдаем на комиссию, хранение, транспорт. Остается четыре миллиона. Их мы и делим с вами пополам.

– Почему? – довольно тупо спросил я.

– Потому что это по-партнерски, – ответил Береславский. – Деньги за мной можно не пересчитывать. Репутация.

– Значит, ты мой партнер? – спросил я.

– А ты – мой, – согласился он. И улыбнулся.

– А если я не согласен?

– Тогда забирайте свой товар. Он действительно ваш. Скажите, куда привезти – я сам привезу. Только там должен быть холодильник. Икру необходимо хранить при нуле градусов.

Запутал он меня в свои сети.

Если будет разборка, то по понятиям он прав. Только с блатными мне не хватало разборок. Но два миллиона – в три раза меньше, чем шесть. А вчерашняя телка против шести не возражала. Особенно если ее потыкать чем-нибудь острым.

– Послушайте, уважаемый, – теперь я уже не жаждал ссоры с этим очкастым правоведом. – А почему я должен иметь дело с вами, а не со вчерашней дамой?

– Потому что она делегировала мне все полномочия, – спокойно объяснил Береславский.

– А если мне на это насрать? Я имел дело с ней и хочу иметь дело с ней дальше.

– Это хуже, – явно расстроился мой собеседник.

– Почему? – не понял я. Мне не нравилось, что он постоянно ставил меня в тупик.

– Потому что в этом случае вы не станете моим партнером. Значит, концепция поменяется.

– Подробнее, пожалуйста. – Похоже, я начал перенимать у него манеру беседы.

– Пожалуйста. За два миллиона вас можно заказать у профессионала два раза. А у ментов – бесплатно, за звездочку. Так что мое предложение – честное. И оно пока в силе. – Он смотрел на меня спокойно, холодно, но улыбка у него была крайне неприятная. Такую я видел у смотрящего, во время первой ходки, в нашей астраханской колонии. Когда он отдавал мне приказ замочить «крысу».

– Я подумаю, – сказал я. – Позвоню вам сам.

– Всего доброго, – вежливо попрощался со мной профессор Береславский. Он встал со скамейки и, не оборачиваясь, смешно засеменил вверх по лестнице.

Перед возвращением в свое логово позвонил Полею. Его телефон я достал у Булатова. Без спроса осмотрев мобилу.

Одноклассник мне не обрадовался. Хотя наверняка трубка левая, не ловленная.

– Что надо? – спросил он.

– Скорей, тебе надо, – ухмыльнулся я.

– Что еще там?

– Заказ у меня, – объяснил я Полею. Друг детства сразу стал вежливей.

– Может, объяснишь, что за ерунда?

– Объясню, но позже. Выполнение приостанавливаю, так что спи пока спокойно и копи деньги.

– Зачем?

– Затем, что бесплатно я не работаю. Пятьдесят косарей за отказ от заказа. Еще пятьдесят – если захочешь вернуть его заказчику.

– Захочу, – после паузы сказал одноклассник.

– Это не все, – уточнил я. – Еще восемьдесят – за ту мою ходку. Десятка за год. И претензии сняты. Соглашайся, расценки региональные, не московские.

– Согласен, – сказал мой дружок и положил трубку.

А я поехал домой.

Черт, впервые употребил это слово. Не в шалман, не на хату, не в кабак – а домой.

Там ждет меня Наргиз. Подумаешь, разница – всего тридцать три года.

А в остальном между нами никакой разницы нет.

Утром Береславский проснулся неожиданно рано. Обычно он терпеть не мог ранних подъемов, а здесь солнце ворвалось в раздвинутые шторы, вставать их сдвинуть было лень, а заснуть снова при ярком свете не получалось.

«А не пойти ли за грибами?» – мелькнула свежая мысль. Уж коли вчера ночью ни с того ни с сего, сорвались на дачу. Теперь же получалось вполне осмысленно.

Наташка еще спала, по-детски подложив ладони под щеку.

«Хорошая у меня жена», – тепло подумал Ефим. С такой точно тыл надежен. И, главное – не скучно. Правда, вставать рано тоже не любила.

Хотя всю жизнь вставала рано. То на работу – в отличие от Береславского, она была типичным «линейным» тружеником, хоть и на немалых должностях. То с мелкой, Лариской, в школу. Поваляться удавалось только по выходным. И только тогда, когда благоверный просыпался позже, потому что в противном случае его следовало немедленно накормить. Именно немедленно, до пробуждения голодных рефлексов. После их пробуждения профессор становился неприятным.

Наташка не обижалась, искренне считая, что все мужики такие. Проверить на собственном опыте ей не довелось, да и не хотелось. Но в женских журналах, до которых она была охоча, писали именно так.

– Наталья, пошли за грибами, – громко сказал профессор.

Наталья открыла один глаз.

– Может, попозже? – спросила она.

– Или сейчас, или никогда, – сообщил супруг. Ему нравились драматические формулировки.

– Ладно, – сказала жена. Она предпочитала не спорить с мужем, прекрасно зная, что за сибаритской внешностью сидит вполне упертое, хотя и очень симпатичное существо. Вот и сейчас он удовлетворенно хмыкнул – мол, его взяла. И даже пошел в ванную приводить себя в порядок.

Наталья же повернулась на другой бок и безо всяких укоров совести снова влетела в сладкий сон.

Когда бритый, умытый и очень злой супруг появился вновь, ему даже не пришлось ругаться. Годы, проведенные вместе, довели рефлексы до ритуализации. Наташка мгновенно вскочила и побежала в ванную, после чего – на кухню.

И вот уже позавтракавший и довольный жизнью профессор ждет ее в здоровенном массажном кресле, подаренном дочерью. Ждет довольно долго: теперь Наталья занялась утренними женскими делами основательно. Когда она их закончила, профессор уже спал.

Можно было бы оставить его в покое – в последнее время он опять во что-то ввязался, что сильно тревожило Наталью. Но грибы – это святое. Тем более посередине недели, когда многочисленные конкуренты не бродят вокруг хищными стаями и не пытаются выведать их заветные грибниковские тайны.

– Фимчик, пойдем, – трясла она родимого за толстый бочок.

– Неохота, – не открывая глаз, отвечал супруг. – Иди одна.

– Я боюсь одна, – применила запрещенный прием Наталья.

Это называется – зацепить за базовый инстинкт.