Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка. Часть 1

— Ну и дерзкая же вы особа, — улыбается он.

— С порядочными людьми я веду себя более уважительно.

— Скажите, а что нужно было от вас Олимпии?

— В тот момент, когда мы с ней встретились, события разворачивались по плану «А». Джилланы хотели заставить меня привести им Нелла за ручку. Но тут вмешались вооруженные убийцы. Впрочем, полагаю, это вам и так известно.

— О да, с ваших слов. Значит, вот какая роль была вам отведена… И почему же вы не потрудились похитить Нелла?

— Использовать детей — это патология.

— Патология, точнее не скажешь, — соглашается Хольден, похлопывая хлыстом по голенищу сапога. Готова поспорить, что этот аксессуар он прихватывает с собой и в постель.

Пожалуй, при иных обстоятельствах я сочла бы Хольдена стареющим, но довольно импозантным господином. В данной же ситуации вижу в нем человека с нечистыми руками и помыслами, телохранитель которого сопит буквально мне в ухо. Внезапно губы Хольдена раздвигаются в улыбке. Похоже, все зубы у него свои.

— До чего же вы молоды!.. И чертовски хороши собой. Я слышал, вы влюблены. Вашего избранника я знаю, мы сталкивались несколько лет назад. Что называется, настоящий мужчина, не так ли? Рядом с таким человеком можно чувствовать себя счастливой. Кстати, поговаривают, будто он намерен сняться в фильме. Какая удача, значит, мы встретимся, ведь я тоже буду присутствовать на съемках. Иногда, знаете ли, хочется пощекотать себе нервы, а уж в этом фильме острых моментов хоть отбавляй. Дублера, который будет подменять главного героя, на каждом шагу ждет смертельная опасность. Мне любопытно побывать на съемках еще и потому, что моим личным телохранителям тоже отведены там роли. К сожалению, отнюдь не положительных героев. Они выступают противниками главного персонажа. В некоторых сценах на него набрасываются сразу по пять-шесть злодеев, и, согласно сценарию, герой не всегда выходит из этих схваток победителем.

Я выслушиваю его не моргнув глазом. Служанка-азиатка меняет бокалы на столе. Странный на вкус, холодный безалкогольный напиток хорошо утоляет жажду. Я молча прихлебываю.

— Да-а, выдержки вам не занимать. Идеальный противник! Скажите, а чего вы, собственно, добиваетесь? В целом свете не сыскать суда, где расправу над Джилланами сочли бы убийством. Избавить общество от трех оголтелых бандитов — за это, право же, стоит погладить по головке. И кстати, кто докажет, что я приложил к этому руку?

— Уж только не я. Больно надо лишаться работы, а то и вовсе жизни ради каких-то Джилланов. Плевать мне на них. — Я пренебрежительно дергаю плечом.

— Значит, расстаемся по-хорошему? Я верю, что вы не знаете, где скрывается Хон. Отчего бы нам не закрепить наши добрые отношения? Расскажите-ка на прощание, чего они вам наговорили, эти Джилланы…

— О, вам не о чем беспокоиться. В разговоре упоминалось одно-единственное паршивенькое убийство. Некоей Беатриссы Холл. Джилланам хотелось доказать, что они не блефуют, приписывая вам всяческие злодеяния.

— Вот как! И вы им поверили?

— Далеко уедешь с этим их признанием…

— Трезвое суждение… Ну что ж, пожалуй, пора возвращаться. Коллеги наверняка вас заждались.

Хольден делает знак хлыстом, и Эзио встает, чтобы привести лошадей.

— Какой великолепный экземпляр! — мечтательно произносит Хольден, глядя вслед телохранителю. — Нравится он вам?

— Нет.

— Вы не видели его в действии. Это классный боец. Если будете на съемках, посмотрите, каков он в деле. От его кулаков пощады не жди. Впрочем, хватит об Эзио Кальви. Вернемся к нашим делам. Рад был поболтать с вами. Надеюсь, вы не шутили. Как вы могли заметить, в определенных ситуациях чувство юмора отказывает мне напрочь… Словом, рад был встрече.

Я с места взлетаю на спину Пилота и пускаю его вскачь. Ветер треплет мои волосы и выжимает слезы из глаз, я жадно глотаю чистый, покалывающий щеки воздух.

Единственная газета печатает сочиненное мною воззвание от имени Юстиции. Газета, принадлежащая Ван Эрдману. Но и там для манифеста нашлось место лишь на предпоследней странице в разделе «Пестрая смесь», так что публикация не бросается в глаза. В кратком комментарии к тексту сообщается, что репортер проверил упомянутые факты и установил, что действительно имели место случаи самочинной расправы, совершенной под маркой «Ю». Я просматриваю газету, но никаких других откликов не нахожу.

Зато выясняется, что Круз Гвард не терял времени даром в ожидании, пока срастется сломанная челюсть. Он напомнил о себе читателям газеты художественным произведением. По чистой случайности в рассказе выведена женщина, нарушившая обет верности. Изменнице воздается по заслугам: очередной избранник бросает ее самым подлым образом. Ай да Круз, он, оказывается, способен творить шедевры!

Мартин теперь почти не бывает дома, раскатывает на мотоцикле Конрада по каким-то секретным делам, невероятно раздражая меня своей таинственностью. Если же братец вдруг объявляется у себя в квартире, то в сопровождении целой ватаги приятелей, и тогда стены сотрясаются от магнитофонного рева. Изредка Мартин заглядывает ко мне — в надежде повидать Даниэля. Узнав о предполагающихся съемках, он впал в ажиотаж, и Даниэль посулил взять его с собой. О другом своем обещании Хмурый вроде бы забыл. Во всяком случае, о Квазимодо он помалкивает. Впрочем, вполне возможно, Даниэль все же наведался к кузену в какую-то из своих загадочных отлучек; я ведь не допытываюсь, где он пропадает целыми днями. Он тоже не выспрашивает меня о беседе с Хольденом, да, в сущности, я бы и не знала, что отвечать.

Хольден добился своего: я всерьез испугалась за Даниэля и беседу с мафиози завершила почти на дружеской ноте. Но по мере приближения съемок меня все сильнее точит мысль, что надо бы предупредить Даниэля.

Спустя несколько дней я отправляюсь к отцу — потребовать обещанной аудиенции — и вихрем врываюсь в его кабинет. Отец удивленно смотрит на меня поверх очков.

— А ты почему не опубликовал?! — Я швыряю на стол газету Ван Эрдмана.

— Из-за тебя, — отвечает он, мигом сообразив, о чем речь.

Жестом отец предлагает мне сесть, но я настолько взвинчена, что не могу усидеть на месте.

— При чем здесь я? Ведь не я же это писала!

— С тебя станется, хотя такая мысль, признаться, мне не приходила в голову. Последнее время вам и без того достается, зачем же я буду усугублять неприятности?

— Опубликуй это, прошу тебя, папа!

Сняв очки, он с грустной улыбкой пытливо изучает мое лицо.

— Значит, об этом ты и хотела поговорить со мной? Мама передавала… Но тогда у меня еще не было этого документа.

— А теперь есть. Напечатай! У твоей газеты такой широкий круг читателей… Не нужно никаких комментариев, никаких сопроводительных текстов. Опубликуй все так, как есть. Ну пожалуйста!