Инна Бачинская - Магия имени

Всматриваясь в прошлое, пан Станислав особенно ярко видел себя в свои тринадцать лет. Он пережил войну, страх, унижения и безнадежность, смерть любимых людей… другие любови… Столько всего было в его жизни… Но панна Магдалена, их жаркие поцелуи в кустах цветущего жасмина до сих пор отдавались в нем сладко и томно… Где та панна Магдалена? И след простыл. Закружила, завертела их судьба, разнесла в разные стороны. Если и жива, то вспоминает ли его, окруженная внуками и правнуками?

Милое девичье лицо, веснушки на переносице, тонкие прядки волос – светлые и потемнее, цвета гречишного меда, ласковые глаза… Какого же они были цвета? Он попытался представить себе ее лицо, и на короткий пронзительный миг она появилась перед ним – прищурясь от солнца, смотрела ему в глаза и смеялась… Серые! Яркие, сияющие, серые с голубизной и желтыми точечками вокруг зрачка… О, панна Магдалена, панна Магдалена! Подруга детства Мадзя, смешливая соседская девочка с косичками.

Как быстротечно время! Мчится, не останавливаясь ни на миг, и не догонишь! Оглянуться не успеешь, как ускользнуло оно, а ты сидишь на пороге вечности, перебирая гладкие теплые камешки событий, полузабытых имен и лиц, радостей и печалей… Как быстро… как быстро…

И решения, которые ты принимаешь… жизнь заставляет… и ничего не вернуть, ничего не изменить. Сгибаешься под грузом лет и решений, и неизвестно, что давит сильнее…

Пан Станислав сидел под яблоней, книга на коленях, глаза закрыты. И всякий, кто его видел, думал, что разморила старика жара, задремал он в тени. И невдомек было никому, что он отправился в далекую страну своего детства, туда, где ему тринадцать, где ждет не дождется его подружка Мадзя, машет нетерпеливо рукой, зовет…

– Инга! – позвала Хабалка, без стука вваливаясь в келью-кухню. – Ты бы помогла, мы совсем зашились. – Была она озабочена, распарена, видимо, возилась у плиты.

– Конечно, Людмила Ивановна, – отозвалась Инга, откладывая купленную в городе книгу и поднимаясь с постели. – А что делать нужно?

– Поедешь с Васенькой в кондитерский цех, заберешь торт, моя кума там работает завпроизводством, я бы сама, но не успеваю, хоть разорвись. Студень ставить пора, буженину тоже не бросишь… Потом овощи резать надо, когда вернетесь. Ростик погнал за водкой, думала, хватит ее, а посчитала, так лучше докупить, один Петрович пьет как лошадь, ему сколько ни дай – все мало, ведро вылакает и не почешется, алкаш чертов! – объясняла Люська взволнованно, не столько Инге, сколько себе самой, загибая пальцы. – Я на огород, а ты зайди к Васеньке, скажи, что готова!

Инга постучала в дверь Люсиной квартиры, но ей никто не ответил. Она постучала сильнее. За дверью было тихо. Она толкнула дверь и вошла. В комнате никого не было. Шевелилась занавеска на окне, плавали разноцветные рыбки на экране компьютера. Инга, недолго думая, подошла к нему, положила руку на мышку. Рыбки исчезли, и на экране появился английский текст. Вверху название источника – World Encyclopedia of 20th Century Murder. Знакомое издание. Ниже – название главы – De Kaplany, Dr. Geza, 1926 г., U. S. [10]– и текст.

Инга присела на кресло и стала читать скупые строчки истории доктора Гезы и его жены: «Прекрасная модель, миссис Геза де Каплани, была замучена до смерти своим мужем-врачом. В анналах «медицинских» убийств трудно найти убийство, более бесчеловечное, чем убийство доктором де Каплани своей жены. Прекрасная девушка… буквально преследуемая влюбленным молодым преуспевающим врачом госпиталя Шомберга в Сан-Хосе, Калифорния… Пышная свадьба… Очень скоро молодая жена обнаружила, что муж ее – странный и непредсказуемый человек. Будучи импотентом, неспособным иметь секс со своей прекрасной женой, параноидально ревнивый, он подозревал ее в сексуальных контактах с общими друзьями… Решил отомстить… Соседи, услышав душераздирающие крики, заглушаемые громкой музыкой, вызвали полицию… Дверь долго не открывали… наконец распахнулась, и доктор де Каплани предстал перед толпой полицейских и соседей в резиновых перчатках, весь в крови… Полицейские бросились в спальню. Жена доктора лежала на кровати, связанная, изрезанная… море крови…»

Услышав легкий шорох позади себя, Инга вскрикнула и поспешно обернулась. Вася, бесшумно подъехавший на своей коляске, смотрел на нее с непонятным выражением на лице.

– Извините, – пробормотала Инга, – ужас какой!

– Да, – сказал Вася, все так же глядя на нее, – человек – изрядное животное!

Инга опустила глаза. Испуг прошел, осталась неловкость.

– Извините, – повторила она, – вас не было, и я не удержалась… Поехали?

– Я просил маму не беспокоить вас, я бы и сам справился. – Тон у Васи был дружелюбный, он, улыбаясь, смотрел на нее. – Но она не любит, чтобы я ездил один.

– Ничего страшного, – ответила Инга поспешно, – я не занята.

– Тогда вперед! – скомандовал Вася, разворачивая коляску. В коридоре он подъехал к кладовке, дернул за ручку двери, взял стоящие у самого входа костыли, поместил их между коленей. Инга, наблюдавшая за ним, бросилась было помочь, но Вася остановил ее, сказав: – Спасибо, я сам!

Он ехал по дорожке сада, Инга шла рядом по траве. Они направлялись к сараю, служившему гаражом для двух машин – Артуровой и Васиной. Когда они огибали дом, Инга увидела болдыря в красной курточке, изо всех сил удиравшего к забору. Он бежал, тяжело переваливаясь на кривых ногах, достиг забора, отодвинул в сторону доску и с трудом пролез в дыру. Доска, качнувшись, встала на место.

– Странный мальчик, – сказала Инга. – Бросал в меня камни.

– Он так выражает свое восхищение, – улыбнулся Вася. – И я его понимаю. – Он заметно осмелел и часто взглядывал на Ингу.

У сарая Вася, ловко опираясь на костыли, выбрался из коляски и скрылся внутри. Через минуту Инга услышала шум мотора, и небольшая, похожая на жучка белая машина осторожно выползла из ворот. Инга уселась рядом с Васей. Машина, проехав по неширокой аллее сада, свернула на улицу…

Они привезли торт. Инга с трудом затолкала его в холодильник. Из погреба, как из преисподней, появился Ростик, сгрузивший там спиртное – в холодильник оно не помещалось. Опустил крышку, приветливо поздоровался с Ингой, соединив взглядом ее и Васю. Хабалка, как злая мачеха, тут же дала Инге новое задание – резать овощи для салатов, колбасу и сыр, потом разбирать благоухающее лавровым листом мясо для студня, укладывать его на плоские блюда, заливать густым желтым бульоном и украшать звездочками из морковки и дольками лимона, чем та и занималась до наступления темноты, удивляясь про себя, зачем нужна такая прорва еды.

В восемь Хабалка наконец отпустила Ингу, и та без сил свалилась на постель, отказавшись от ужина. Люська не настаивала. Она тоже устала и хотела только одного – дернуть стопарик и добраться до постели.