Мариус Брилл - Хищная книга

— Может быть, — нерешительно начал он. — Я не знаю. По-моему, вся суть будущего в том, что «поживем — увидим». Это такие вопросы, на которые я мог отвечать с уверенностью только до тех пор, пока не встретил тебя. Но знаешь, Миранда, — сказал он, — ты открыла мне глаза на то, как думать по-настоящему. Мир многогранен. Бесконечное множество вариантов и неопределенность исхода. Понимаешь, я мог бы сказать, что я знаю, что я уверен — правильно то-то и то-то, но ведь это означало бы заранее вычеркнуть все остальные варианты. И всю мою жизнь так и было — реши проблему, сделай дело, выполни задание. Может быть, дело в том, что я мужчина, может быть, поэтому мужчины и любят автогонки, футбол и прочее. Есть ясная цель: ехать быстрее всех, забить гол, и на достижении результата все кончается. Но чувства, любовь, ненависть и так далее, с ними нет такой абсолютной определенности. Это путешествие, которое никогда не кончается. Сегодня в чем-то выиграл, завтра в чем-то проиграл, и все начинается сначала. Никогда нельзя быть ни в чем уверенным, но, несмотря ни на что, никогда не теряешь надежды, что в один прекрасный день все неприятности кончатся и с тех пор будешь жить долго и счастливо. Но какой тогда в этом смысл? Словно все время видишь перед собой цель, которой никогда не достигнешь. Думаю, поэтому-то и спрашивается:

Миранда смотрела на него с открытым ртом. Ее сильный, волевой, идеальный мужчина начинал выглядеть как все прочие закомплексованные кретины, встречавшиеся ей в жизни.

— И этого, — недоумевающе глядела она, — ты набрался от меня?

Он кивнул:

— По-моему, да.

— Только не говори, что я заразила тебя этими монстрами мнительности, с которыми сама всю жизнь воюю.

— Знаешь, я рос в военной семье, где приказы не обсуждаются, а выполняются, и так далее. Вот я ничего такого и не делал, но, похоже, мне всегда как раз этого и не хватало. Помнишь, ты сказала, что не знаешь, что я в тебе нашел? Так вот, именно это; ну, наверное, не только это…

— Что? Мои комплексы? Мою полную неспособность разобраться со своей жизнью? Это ты во мне нашел?

— Да. Подумай, что ты сейчас сказала. Это же очень важные вопросы. Главные вопросы. Если бы ты была на моем месте, и была на сто процентов уверена в себе, как самодовольный болван, каким был я, ты бы понимала, как полезно всему этому научиться.

Потянувшись к нему, Миранда прильнула к его губам долгим поцелуем. Фердинанд вовсе не вел дело к такому определенному выводу, это получилось как-то само. Он понял, что для настоящей неуверенности предстоит еще много работать над собой. Миранда же испытывала огромное облегчение.

— Ты и вправду самодовольный болван, — на остатках дыхания с уверенностью шепнула она, когда их губы разомкнулись.

Лодка подскакивала на волнах, а спецназовцы на ее борту пытались пронзить взглядом морские глубины.

— А не мог ли он опять снять передатчик?

— Нет, сэр. На случай, если кто-то тронет передатчик, в системе предусмотрено самоуничтожение.

— Значит, сама машина наверняка тоже тут, внизу?

Картер кивнул:

— Да, сэр.

— Вся машина? — Капитан смотрел на волны. — Он утопил эту хренову машину целиком, самое убойное секретное оружие в Британии, на самой оживленной водной трассе во всем хреновом Средиземноморье. Ему хватило наглости. Сука. Картер? Одевай-ка скубу. Спустись к машине и включи наддув газовых мешков. Подцепим эту хреновину и оттащим в местечко поукромней.

В этот момент Перегноуз вполне мог бы держать рот закрытым. Он мог бы просто не говорить ни слова, следить за происходящим и клясться, что знать ничего не знает. Но тестостерон и дружеская атмосфера настоящего мужского дела дурно на него повлияли, так что ему захотелось поучаствовать.

— Сэр, — отчеканил он, выпячивая свою хилую грудь наподобие оловянного солдатика.

Капитан Ремингтон-Вилкинсон-Жиллетт повернулся и глянул на него орлиным глазом:

— Да.

— Я подумал, что вам может понадобиться вот это, — Перегноуз протянул ключи от машины, конфискованные у Барри. — Она закрыта.

Глаза капитана сузились, и Перегноуз заподозрил, что сболтнул лишнее.

— Сэр? — начал он, но взгляд все сверлил его.

— И откуда же ты об этом знаешь? — вкрадчиво спросил капитан.

Перегноузу пришлось на секунду задуматься, и он ощутил, что мир вокруг рушится.

— Я просто предположил? — с почти вопросительной интонацией сказал он.

Капитан кивал, приближаясь к Перегноузу, пока не выпрямился во весь свой рост в угрожающей близости от него.

— А это у тебя откуда взялось? — ласково спросил он, забирая у Перегноуза ключи.

— Запасные? — лихорадочно соображал тот. — Ультра дал мне запасные ключи? Ну, понимаете, приглядывать?

— Так и дал. Очень правдоподобно. Может быть, он еще рассказал тебе, что собирается делать?

Перегноуз отчаянно замотал головой.

Капитан Ремингтон-Вилкинсон-Жиллетт оскалил зубы опасно близко к уху Перегноуза и прошептал:

— Итак, Ляпис, если мы сейчас спустимся и увидим, что она заперта, как ты и сказал, то, думаю, у нас будет несколько вопросов, требующих ответа. И знаешь, Ляпис, лучшие ответы я получаю, когда делаю ужасно… — он помолчал, глядя вниз, как бы подчеркивая комизм ситуации, прежде чем снова поднести губы к уху Перегноуза, — ужасно больно.

Это должно было прозвучать угрожающе, но Перегноуз не мог в этот момент не почувствовать, как горячее влажное дыхание капитана, войдя в его уши, отозвалось сладкой дрожью в позвоночнике и мошонке.

— Господи, — вдруг сказала Миранда, приподнявшись на локте.

— Прости, я сделал тебе больно? Хочешь, чтобы я перестал? — лицо Фердинанда появилось из-под простыни.

— Да нет, я вспомнила о Мерсии, моей подруге на работе.

Сама идея дружбы с коллегами представлялась в профессии Фердинанда чрезмерно экзотической, но он достаточно хорошо подготовился, чтобы знать, кто такая Мерсия.

— И что с ней?

— Она вся изведется от беспокойства. Я должна позвонить ей, сказать, что со мной все в порядке.

— А с чего ей беспокоиться? Ты всего пару дней как уехала.

— Прошлой ночью в консульстве я… — Миранда тихо договорила: — Я ей позвонила.

— Что сделала?

— Я так боялась. Послушай, давай просто позвоним ей, скажем, что все в порядке. Я не скажу ей, где мы, и ничего такого.

— Миранда, нам нельзя. Мой телефон на дне лагуны, вместе со всем электронным оборудованием, какое только у меня было. Все это они могут выследить.

Миранда глядела с некоторым удивлением.

— Все, что пищит, посвистывает или просто гудит, — излучает волны или следы, которые можно обнаружить. Ты ведь не думаешь, что мы шли сюда на веслах из любви к романтике?