Элис Хоффман - Черепашья луна

Бегство становится невозможным. Собственно, так и бывает. Одни понимают это, взглянув первый раз в глаза своему новорожденному ребенку, другие — когда влюбляются; мальчишка это узнал от пса, который ждет, пока он догонит его в лесу. К будке они возвращаются бок о бок, но уже во дворе мальчик вдруг замечает, что пса нет рядом, он остановился. Шерсть на загривке становится дыбом, уши настороже, как будто пес прислушивается к чему-то, что слышно только ему. Лапы подрагивают, будто пес не знает, бежать или нет. Мальчик возвращается, смотрит назад в темноту. Там никого нет, только на кипарисах устраиваются на ночлег ястребы и старые филины. Разве что хрустнула ветка и загудел среди крон ветер.

Мальчик треплет пса по загривку, Эрроу вздрагивает, взгляд у него дикий. Мальчик ласкает его, гладит за ушами, и пес наконец успокаивается, тревога его утихает. Пес идет за мальчиком к будке, шагая по рыжей пыли, и пыль взлетает облачками там, где он ставит лапу. Собаки чувствуют зло раньше, чем оно проснется; они по запаху слышат его потаенную суть, скрытую в человеке. Эрроу, входя в свою будку, знает точно, что в мальчишке, который закрывает за ним калитку, зла нет и в помине. Но оно есть где-то рядом. Спрятавшись за ветром, оно наблюдает за ними из леса, и потому, когда, закрыв калитку на два замка, мальчик уходит, пес кладет голову на лапы и начинает выть, а луна к тому времени скрывается за темно-синими тучами, и тень человека в лесу сливается с темнотой, так что никто не смог бы ее разглядеть, даже если бы захотел.

Джулиан Кэш снова проводит ночь в машине, но не спит до рассвета. Посреди ночи он решил было забраться по шпалере в окно гостевой спальни, но передумал. Обхватив себя руками и привалившись головой к окну, он только поглубже устроился на водительском сиденье. Когда он открывает глаза, уже почти одиннадцать, и мышцы у него все свело. Машины Эвана нет на месте, так что Джулиан сначала выгуливает Лоретту, потом хватает чемодан и, воспользовавшись своей банковской картой как ключом, входит в дом. Он слышит, как Люси что-то делает в кухне, но, продумав о ней всю ночь, к встрече не готов. Он отпускает с поводка Лоретту, а сам поднимается наверх, где идет в гостевую ванную и принимает душ. Такой огромной ванны он никогда не видел. Там полно ручек, краников и прочих штучек, которые бывают в джакузи, но Джулиан ничего этого не трогает, не трогает и шампунь, пахнущий кокосами и лимоном, а намыливает голову мылом. Горячая вода течет плохо, и он не без злорадства отмечает тот факт, что неприятности случаются и в роскошных ваннах. Закончив мыться, он натягивает старые джинсы и с удовольствием облачается в чистую рубашку, так как не менял одежды с тех пор, как выехал из Флориды. Его джинсы все еще в рыжей пыли, которая осыпается на пол, и Джулиан на корточках вытирает полотенцем белые плитки, но, похоже, только разносит песок по всей ванной.

Он быстро, не глядя в зеркало, бреется. Он брился так много раз и ни разу не порезался и потому считает, что делает это лучше любого слепого. Что он вообще здесь забыл? Нет, он все-таки спятил. Ему даже вода из крана в Нью-Йорке не нравится, чересчур мягкая и с металлическим привкусом, какого не бывает у колодезной. Лоретту он оставил внизу, потому что просто не хочет оставлять Люси одну. Поэтому он и в мотель не поехал, а не потому, что не может себе этого позволить. У него предчувствие, будто скоро что-то случится.

Джулиан запихивает в чемодан грязную одежду, вешает на крючок полотенце, чтобы просохло, и спускается с чемоданом вниз. Он уже заглянул во все спальни, хотя и сам понимает, что это любопытство нездоровое. Нужно взять себя в руки, и чем раньше, тем лучше. О спальнях они говорить не будут, это понятно. Больше у них ничего не будет. Если это значит, что нельзя к ней подходить, отлично, он будет стоять в другом углу комнаты. Если нельзя на нее смотреть, может и не смотреть. Он обнаруживает, что закончились сигареты. Джулиан собирается пойти поискать ближайший магазин, но сначала заглядывает в кухню, где Люси, оказывается, уже налила ему кофе. Он не помнит, чтобы кто-нибудь готовил кофе не просто так, а специально для него, потому что он, наверное, хочет кофе, потому что, быть может, потому он и пришел. Поразмыслив, он решает, что сможет выпить кофе, не выставив себя полным идиотом.

— Вот он, — говорит Люси.

Перед ней на столе лежит старый выпускной альбом, и она толкает его к Джулиану.

На парковке возле клуба Джулиан видел только спину Рэнди, но и этого было достаточно, чтобы понять про него все. Теперь, глядя на черно-белый снимок двадцатилетней давности, он только еще раз убедился, что уже тогда этот парень мог получить все, что захотел бы, и прекрасно знал это. Рэнди Скотт Ли. Внизу под фотографией список наград — парень, похоже, все перепробовал.

— А это что? — спрашивает Джулиан. — Бифф?

— «Смерть коммивояжера» [23] Пьеса Артура Миллера, по которой был поставлен одноименный фильм. Бифф Ломен — один из центральных персонажей пьесы. , — говорит Люси. — Он ходил в драмкружок.

— Ну, коммивояжера он, может, и убил, — говорит Джулиан, листая страницы, — но жену не убивал.

— Да он врал мне в лицо, что его жена с ребенком в Европе, когда я сама видела заказ на лошадку.

Джулиан пожимает плечами. Он наконец нашел, что искал, — на странице 52. Фотографию Люси.

— Ты можешь сказать, что он не убивал, только посмотрев на него? — говорит Люси. — На фотографию двадцатилетней давности?

В семнадцать лет взгляд у Люси был более отстраненный, словно она была очень далеко от той комнаты, где ее снимал школьный фотограф.

— У него кишка тонка, — говорит Джулиан, закрывая альбом. Он отхлебывает глоток кофе; тот уже остыл, но хороший, крепче, чем Джулиан пьет обычно. — Он слишком высокого о себе мнения.

— Это ты слишком высокого о себе мнения, — сердится Люси.

Джулиан смеется.

— Я всего-навсего показал, как тебя легко обдурить.

— Думаешь, умнее всех, — упрямо стоит на своем Люси.

— Подозрительность и ум разные вещи, — не сдается Джулиан. — Просто тогда тебе трудней навешать лапшу. Парням вроде этого не нужно убивать жену. Если он захочет избавиться от нее, достаточно подать на развод. У него есть деньги, есть адвокаты, есть желание начать все заново уже с другой.

— Мне все равно, что ты говоришь. Это он виноват в ее смерти, — упирается Люси.

Она даже не может сидеть с ним за одним столом, потому что снова начинает думать о том, о чем обещала себе не думать. Она поднимается и идет к холодильнику, достает несколько кубиков льда и бросает в свой кофе. Лицо у нее пылает; ей страшно жарко, как, впрочем, и всякий раз, когда она его видит. Все это безумие, потому что у них нет и не может быть ничего общего. Они оба это знают. Даже здесь, далеко от Верити, где нет сокрушительной жары, которая заставляет тебя делать то, о чем после будешь жалеть.