Наталья Калинина - Семь сокрытых душ

А в один день случилось вот что: кто-то принес Асе корзинку, в которой девица обнаружила страхолюдную куклу. Я вот так и думаю, что Мари это сделала, потому как отомстить желала. Не знаю, такого ли конца добивалась или просто напугать желала, но Ася от страха совсем рассудок потеряла. И так уж нездорова головой была, мерещился ей повсюду призрак «упокоенной» мачехи. А тут еще это… Кинулась с лестницы и разбилась. А Мари пропала. Оставила знахарке своих кукол, не взяла ничего и ушла. Вот такой сказ. Что в нем правда, что выдумка, не мне судить.

Больше ничего полезного и важного Аде выяснить не удалось. Нюра рассказывала еще какие-то интернатовские истории, но они девушку уже не интересовали, хотя она и слушала с вежливым вниманием. Джек увлекся тем, что развлекал щенка, которого, как выяснилось, звали Сниф. Ирина предложила гостям остаться переночевать, но Ада наотрез отказалась: зачем стеснять добрых людей? К тому же, как выяснилось из разговора, гостиница в поселке все же наличествовала.

Вставая из-за стола, Джек нехотя спустил щенка с колен и сказал, что перед отъездом обязательно зайдет за ним.

– Пешком домой пойдешь, – тихо прошипела ему Ада, чтобы хозяева не услышали. Но Джек метнул на нее такой испепеляющий взгляд, что она осеклась, поняв, что перспектива добираться до столицы автостопом грозит ей.

Уходя, Ада незаметно подсунула под телефонный аппарат на тумбочке несколько крупных купюр. За помощь и гостеприимство.

Гостиницу они нашли быстро: Ирина подробно объяснила дорогу. Пустых номеров тоже оказалось достаточно: приезжих тут бывало мало, да и те, кто приезжал, останавливались у родственников или друзей. Только вот одноместных номеров не оказалось, так что пришлось брать «двушку». Ада решила не экономить и взять по номеру себе и Джеку, но парень ее опередил.

– Один двойной номер, пожалуйста, – попросил он у администратора с такой приятной улыбкой, что у Ады в душе шевельнулось неприятное чувство, похожее на ревность. Хотя с чего ей его ревновать!

Когда они поднимались с вещами на нужный этаж, Джек пояснил, что не желает оставлять Аду без присмотра, потому и попросил один номер. Ада промолчала. Но когда увидела огромную двуспальную кровать, застеленную общим одеялом, растерялась: и как тут быть? С одной стороны, диванчик наличествует, куда она и отправит своего «телохранителя». С другой… Такая огромная кровать, воспоминания об увиденной мельком и взволновавшей ее спине настраивали ее на другие мысли, распаляя воображение… Даже если Джек будет спать на диване, она сама, похоже, еще одну ночь промучается бессонницей от навязчивых, смущающих ее образов.

– Удобная, – оценил парень кровать, окинув ее взглядом. И отправился исследовать номер дальше.

– Неплохо, – отозвался он из ванной. – Главное, горячая вода есть.

– Если ты не собираешься сейчас в душ, то я иду первой, – сказала Ада, доставая из сумки нужные принадлежности.

– Придется тебе, как даме, уступить, – усмехнулся он, появляясь в комнате.

Ада не ответила. Взяв к банным принадлежностям полотенце, скрылась в ванной комнате. Ей нужно побыть одной, отдохнуть, подумать. Чувствовала она такое опустошение, будто от нее осталась лишь одна оболочка. Возможно, связано это чувство было с тем, что она возлагала большие надежды на эту поездку, предполагая найти исчерпывающие ответы на все вопросы, но из этого ничего не получилось. Ну, узнала от Нюры историю, которая, похоже, проливала свет на происхождение куклы (или кукол?), но и только. Возможно, кукла, отправленная ей, хранила в себе проклятие несчастной Мари. Возможно, это проклятие легло и на нее, Аду. Иначе как объяснить те странные и опасные вещи, которые с ней стали происходить? Скорее всего, и ее бывшие соседки по комнате, и Вовчик тоже получили такие «подарки», которые довели их до отчаянного шага. Теперь Аде стал понятен смысл той сумбурной записки, что оставил Вовчик. Он, как и она, пытался вырваться от преследовавших его то ли призраков, то ли «демонов» (здесь Ада затруднялась определиться с названиями) и, как она сама сегодня, увидел «выход» в окне. Может, в куклах содержится какой-то злой дух, который мучает жертву кошмарами и в итоге обрекает на страшную смерть? Неумолимый злой дух, в который обратились проклятия Мари, ее боль, ее страхи и жажда мести всему живому… Как сказала там Нюра? Иногда слово, произнесенное с ненавистью, может оказаться опасней колдовства.

Если это так… Если что-то вселилось в нее, что управляет теперь ее волей, то незавидная участь уготована ей впереди. Такая же, как у ее соседок по спальне и у Вовчика.

А Джек, видимо, понял, в чем дело, только не говорит ей, чтобы не пугать еще больше. Потому и заглядывает ей в глаза с таким беспокойством. Потому и не захотел пояснять, что произошло с ней сегодня в интернате.

Ада подошла к зеркалу, потерла ладошкой его запотевшую поверхность и не без страха заглянула. Нет, ничего пугающего: у отражения ее обычные глаза.

Надо поговорить с Джеком…

Она оделась в свободные джинсы и рубаху и вышла из ванной.

Парень сидел прямо на ковре перед креслом и вытаскивал из сумки свои вещи.

– Надо было Снифа сразу взять, – сказал он вдруг, услышав за спиной шаги девушки.

– И как ты представляешь себе заселение в гостиницу с собакой? – хмыкнула Ада.

– Что-нибудь придумал бы. Ты что, разве никогда не нарушала никаких правил? Кроме дорожных, разумеется: в этом, я уже убедился, ты профессионал.

– Я всегда живу по правилам, – отчеканила она.

– Грустно как, – вздохнул он. – И даже в интернате так жила?

Она не ответила. Вместо этого спросила другое:

– И что ты со щенком делать собираешься?

– Как что? Любить и растить.

– У тебя хоть есть где жить? – присела она рядом на ковер, так же, как он, сложив по-турецки босые ноги.

Он не ответил.

– Я о тебе ничего не знаю… – повторила Ада попытку разговорить его.

– А зачем? – пожал он плечами, беря с кресла полотенце с намерением отправиться в душ. – Впрочем, я тебе рассказал о себе куда больше, чем собирался. Больше, чем кому бы то ни было вообще…

– Ничего ты о себе не рассказывал! – возмутилась она. Джек задержался и вдруг посмотрел на нее таким долгим и печальным взглядом, что она не выдержала и опустила глаза.

– Ты просто невнимательно слушала, – сказал он. – Я мог бы выдумать любое имя… Что, впрочем, и сделал. Могу назвать любой адрес, по которому якобы проживаю. И даже, если понадобится, показать какой-нибудь документ. Но ничто из этого не расскажет обо мне всего того, что было и есть на самом деле. Имена мы меняем. Как и адреса. Бумажки теряются, портятся, у них истекает срок годности. К чему забивать голову этой несущественной ерундой?