Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам!

С ангельским терпением выслушал Гурский содержание всего разговора читателя с Дышинским, хотя и знал его наизусть, выжидая подходящего момента, чтобы задать своему собеседнику два вопроса. И дождался.

— А что это за упрямый кореш такой? Вы с ним давно знакомы, раз корешем назвали?

После шести кружек пива Язьгелло разошелся вовсю и темнить не стал.

— А давно, еще с армии. Он, скажу я вам, крепкий орешек. Представляете, в армию сам, добровольно пошел служить, хотя и мог отделаться с помощью высшего образования, в те времена это учитывалось. Сам он не здешний, в Варшаве живет, а фамилия ему Хлюпанек, Роман Хлюпанек, я его запросто Ромеком зову, но вот упрямый, что твой осел. Факт!

— А после того как вы ему рассказали о своем разговоре с настоящим писателем, он вам поверил? Кто же выиграл пари?

— Какое там поверил, упирался уже как не просто осел, а целое стадо ослов, ему, дескать, лучше знать, и не поверил в писателя, пока я ему автограф писателя Дышинского под нос не сунул! Как увидел он тот автограф, аж перекосился весь и нехорошо выразился о своем телевизионщике. И еще долго кипятился и бурчал, но пиво мне поставил. Раз пари, никуда не денешься.

— А что это за специалист такой у него в советчиках? Он его называл?

— Отколь мне знать? Сказал, на ТВ работает, так что в курсе. А имя-фамилия мне до лампочки. Только сдается, он такой же специалист, как я Папа Римский. А Ромек уж так разнервничался, так разошелся, что я аж испугался, как бы его удар не хватил.

А вот о том, сколько времени и в какие дни его боевой товарищ провел в Буско, пан Язьгелло ничего путного сообщить не смог, как и о машине Маевского. Они ведь с дружком не каждый день встречались. И все равно инспектор не пожалел, что поддался на уговоры Хмелевской и потратил время на поездку в Буско-Здрой.

Беседу Гурского со свидетелем я внимательно прослушала, благо полицейский записал ее на диктофон. О том, легальная запись или сделана втайне от свидетеля, я не стала допытываться. Спросила о другом:

— А у Маевского, который в гипсе, вы тоже были?

— Был, да еще угодил как раз в тот момент, когда ему снимали гипс. Пришлось подождать, зато бедняга пребывал в превосходном настроении и общался со мной чуть ли не с радостью. И жена его тоже, у нее мужнин гипс давно сидел в печенках, уж очень она намучилась с супругом.

Выяснилось, что супруги Маевские довольно хорошо знакомы с паном Хлюпанеком, он не первый раз приезжает к ним отдохнуть и подлечиться, вот только мнения о нем у мужа и жены диаметрально противоположны. Для Маевского пан Роман — веселый и разговорчивый шутник, свой в доску, для пани Маевской — кошмарный тип, невоспитанный, с какими-то извращенными наклонностями, чуть ли не уголовный элемент. Она с трудом выносила его и старалась с ним поменьше встречаться. К счастью, пан Хлюпанек часто куда-то исчезал, они его по целым дням не видели, и это помогало бедной женщине как-то терпеть своего постояльца. Куда он пропадал — ей не известно, она понятия об этом не имеет.

— Да и Маевский в своем гипсе наверняка был не слишком подвижным? — предположила я.

— Правильно, из спальни ни ногой, так он там офонарел от скуки и не знал, что в мире происходит. Потому и радовался каждому приходу Хлюпанека. Но составлять ему компанию в поездках не мог, Хлюпанек, оказывается, любил длительные и дальние прогулки.

Гурский поставил вторую запись. Я отправилась на кухню заваривать чай, прихватив с собой диктофон — дабы время впустую не терять. Надо было еще и для кошек угощение приготовить. Пока чайник закипал, я настрогала рыбу и выложила на пластиковый поднос. После чего вместе с подносом и диктофоном вернулась в гостиную. Гурский ошеломленно уставился на сырую рыбу, должно быть, испугался, что у меня новое безумство — японская кухня, и успокоился, лишь когда я выставила поднос на террасу. Для нас же я принесла чай и малюсенькие изделия из индейки. Похвастаюсь, что это был истинный кулинарный шедевр, уж очень мне хотелось порадовать Гурского гостеприимством. Боюсь, такие шедевры в моей жизни — большая редкость, удавались раза два-три, не больше. Я даже про вилки не забыла!

Гурский не производил впечатления умирающего с голоду, но его явно заинтересовало необычное угощение. Он схватил вилку и, не дожидаясь приглашения, подцепил мясной шарик. Положил в рот. Разжевал. И тут же выключил кассету, прервав Маевского на полуслове.

— Что это?!

— У вас ведь есть жена? — несколько растерявшись, спросила я вместо ответа.

Многолетнее общение с полицейскими научило меня с большой осторожностью относиться к их женам. Разные они бывают, и никогда не угадать, на какую нарвешься. По большей части к работе мужей относятся отрицательно, хотя могли бы предвидеть, что за семейная жизнь им предстоит. В ответ на утвердительный кивок Гурского я предложила позвонить его жене, поскольку сам ни за что рецепт не запомнит. Если, конечно, пожелает…

— Очень даже желаю.

— Может, сначала запись дослушаем? Или прямо сейчас будем звонить?

— Прямо сейчас. Потом могут появиться соображения, которые потребуется обсудить…

Надо же, какой предусмотрительный! Он набрал номер жены.

— Пани Кася? — пустилась я с места в карьер. — Да, добрый вечер, у меня случайно это получилось, просто я запекала индейку и много мяса осталось. Размочите в молоке сухую булку, отожмите, смешайте с прокрученной индюшатиной, добавьте ложечку сахара, немного соли, ложку изюма, ложку миндальных хлопьев, все равно каких, лишь бы мелких, одно-два яйца, в зависимости от общего количества, консистенция должна быть как у очень крутого теста, жарить на сливочном масле, на среднем огне. Вашему мужу очень понравилось.

— Он что, так проводит расследование? — сухо поинтересовалась супруга Гурского.

— В общем, да Я слушаю запись, а он попробовал мое угощение, и ему пришлось по вкусу. Вам это записать?

— Спасибо, я пока еще не склеротичка…

Гурский отобрал у меня мобильник.

— Я нахожусь у пани Хмелевской, — подчеркнуто официальным тоном заявил он. — Кася, запоминай рецепт. Это настолько вкусно, что ты просто обязана приготовить. Да нет, не сей секунд, а вообще. На что?.. Ни на что не похоже. В холодном виде. А в горячем? — обратился он ко мне.

— Еще лучше.

— Во всех видах! И не сложно? Я так и подумал, ведь знаю, кто это готовил. Что?.. Прошу вас!

И он воткнул мне в руку мобильник.

— Так я же не знала, что он у вас! — смущенно сказала жена Гурского. — Я была очень… невежлива? Ну слава богу! Я считаю вас своей хорошей знакомой… через Роберта.

Я возмутилась — как Гурский смеет обо мне рассказывать! Кася, со своей стороны, тоже возмутилась:

— Я же ведь не только жена, но и прокурор!