Лариса Шкатула - Холодное блюдо мести

Я назвала сына в честь отца мужа. Надеюсь, мой папа не обиделся. Но если и вторым у меня будет сын, я назову его Сергеем. В честь мужа и своего отца.

Сережка о втором ребенке не заикается. Наверное, думает, что я теперь буду только работать и работать, если уж не хочу дома сидеть.

— Лариса Сергеевна, — вывел меня из задумчивости Корней, — там вас Дорохова спрашивает.

«Там», надо понимать, — в торговом зале. Кажется, Корней, также как и я, Светлану Кузьминичну недолюбливает и потому в кабинет не проводил. Иными словами, к уважаемым людям ее не причислил.

— И что ты ей сказал? — спросила я.

— Сказал, не знаю, где вы, но посмотрю.

Дорохова заведует государственным продовольственным магазином и упорно набивается мне в подруги, несмотря на четверть века разницы между нами. Ее привлекает не столько моя персона, сколько прикрытие, которое обеспечивает мне Сергей.

— Ладно, — вздохнула я, отрываясь от пачки накладных, принесенных на подпись товароведом, — проведи ее ко мне.

— Ларисонька, ты все цветешь! — всплеснула руками Дорохова и посмотрела на меня чуть ли не с материнской любовью. — Повезло Шувалову: жена молодая, красавица, сына родила, дом — полная чаша.

Даже похваливая, не может не уколоть. Конечно, она знает, что Шувалов на семнадцать лет меня старше. И хотя Сережа выглядит молодо, отчего-то для всех остальных важнее всего арифметика, а не внешний вид. Да он сто очков форы даст мужчинам — моим сверстникам, из которых многие уже распустили животы и о таком деле, как утренняя зарядка и бег, не хотят даже слышать.

— Довольно вам нахваливать, Светлана Кузьминична, — усмехнулась я, — а то и правда поверю, что я исключительная. Какая нужда привела ко мне знатного работника торговли?

— Ерунда, касатка, яйца выеденного не стоит.

Но поскольку я выжидающе молчала, Дороховой пришлось перейти от дифирамбов к делу:

— В общем, так, у тебя сейчас шестой склад пустует…

— Не пустует, а оставлен в резерве.

— Как ни называй, а пустует… Сдай мне его в аренду. Всего на месяц. Ежели что, по-всякому прокрутишься…

— Светлана Кузьминична, у вас-то у самой этих складов уйма.

— Вот так и бывает: отдай жену дяде, а сам иди к… В общем, я их тоже сдала в аренду. Жить-то надо. Люди платят такие бабки, что и тебе за аренду отдам, и самой останется. Крутым товарищам свои площади отдала, грех было по максимуму с них не слупить. В твой я хочу печенье положить. То, что мы с московского «Большевика» получаем. Договорные поставки.

— Они поставили вам товар сверх договора? — не поверила я.

— Какое там! — сказала, как ругнулась, Дорохова. — Все жадность проклятая, а если точнее, привычка запасаться впрок. Вроде сейчас и товара полно, и производители чуть ли не на дом продукцию привозят, а все равно нет-нет да и тревожно становится: ну как эта лафа кончится? А тут еще товар дали со скидкой, поскольку я большую партию взяла…

С моей точки зрения, при всех своих недостатках — жадности, хитрости, которую в народе окрестили хитрожопостью, — Дорохова дело знает. Она специалист, профессионал. Мне такому учиться и учиться. Из уважения к ее деловым качествам я ответила согласием.

— Хорошо, сдам я вам склад. Договор аренды составим как положено.

— Из-за месяца станем с бумажками возиться? Обижаешь, Ларисонька. Я тебе, можно сказать, черный нал привезла, а ты не ценишь мою доброту.

В самом деле, склад у меня пустовал. И именно шестой — большая партия итальянских босоножек, которой я поначалу намеревалась его занять, ушла почти моментально. Теперь я подрабатывала и таким образом: покупала товар недорого, пользуясь шуваловскими связями, а его нет-нет да и перекупали у меня владельцы других магазинов, чаше всего из глубинки. Понятное дело, у них не было таких возможностей.

— Чего она приходила? — спросил у меня Корней без какого-либо пиетета.

Я могла бы послать его подальше, мол, не твое дело, подсобнику ли всем интересоваться, но что-то в его тоне заставило меня ответить безо всякого выпендрежа:

— Взяла у нас в аренду шестой склад.

Подсобник помрачнел, задержался у двери, чтобы посмотреть на меня вприщур, и протянул:

— Та-ак!

— Что — так?! Что — так?! — возмутилась я. — Сдать в аренду пустующий склад — это криминал?

Как раз перед приходом Корнея я заперла в сейфе пачку наличных в качестве платы за аренду.

— Это сказала ты, — промолвил тот и гордо удалился, нарочито спокойно прикрыв за собой дверь.

Я швырнула в закрытую дверь стаканчик — подставку для ручек из оставшегося от прежних времен письменного прибора. Вообще-то, когда мы наедине, Корней зовет меня просто Лариса и на ты, но на людях — упаси Боже!

Я была, однако, уверена, что далеко он не ушел и будет до конца рабочего дня все так же крутиться возле меня.

Тщетно в тот день я пыталась выяснить у него, что случилось.

— А что случилось? Ничего не случилось! — отвечал он словами из песни. — Были мы влюблены, а любовь не получилась.

Ну не скотина ли?! Он, наверное, считает меня глупой и наивной дурочкой, думает, я не знаю, что за рыба ко мне пожаловала! Но чего мне Дороховой бояться? Что такого в том, что я согласилась принять на хранение ее товар?

Но тут же мой взгляд упал на злополучные накладные, и я обо всем забыла.

Она стояла у окна и курила в форточку. Совсем как ее приятель Димка. Казалось бы, чего не устроиться с удобствами: сесть в мягкое кресло, поставить рядом с собой на столике пепельницу, налить рюмочку коньяку. Но она по привычке подчинялась запретам бывшего мужа, хотя его давно не было рядом. Точнее, два года четыре месяца и двенадцать дней.

Тогда она не курила и мало пила, хотя там, где они с мужем время от времени жили, многие женщины пили крепко. Часто устраивали в отсутствие мужей так называемые девичники.

Попав в свой самый первый военный городок, она, конечно же, удостоилась внимания офицерских жен. Ее стали приглашать на женские посиделки. Каждая что-нибудь этакое готовила, а остальные вроде как дегустировали. Даже оценки ставили, как и положено дегустационной комиссии. Если блюдо получало «одобрямс», то записывали его рецепт, и председатель — Люська Воронова — рецепт этот на машинке перепечатывала и в специальную папочку складывала. Наташе первым делом дали эту папку просмотреть и высказали пожелание, чтобы и ее рецепт удостоился права быть в этом славном собрании кулинарных изысков.

Поначалу Наташа на правах молодой и неопытной больше молчала, слушала, о чем говорят умелые товарки. Пробовала, что они готовили, и стеснялась хвастаться своими кулинарными способностями.

Ее деликатность оценили. Тем более что далеко не все молодые жены были такие же покладистые. Иные откровенно скучали, слушая поучения старших подруг, а кое-кто, случалось, откровенно хамил: