Лариса Шкатула - Холодное блюдо мести

— Связаны? Если только окажется, что Дорохова была знакома с Еленой…

— А это уже кое-что.

— Это ничего. Обе мертвы, значит, друг друга убить не могли.

— Ну а если их убил один и тот же человек?

— Где море, а где имение! — хмыкнула Ольга. — Вот что значит непрофессионал. Не глядя схватила две разнородные версии и теперь пытаешься склеить.

— Подумаешь, ты профессионал! — обиделась я. Пусть я и не читаю детективов, но с логикой у меня все в порядке. Могу кое-кому еще и фору дать.

Ольга некоторое время молча рассматривала меня.

— Ты чего?

— Вот думаю, что захватывающая интрига закручивается… А Сергей знает, что ты в курсе?

— Думаю, не знает.

— Советую этот пункт оставить для выяснения. На потом. Кажется, твой пример меня увлек. Тоже захотелось в детектива поиграть. А что, давай зашарашим свое маленькое частное расследование и утрем нос ментам?

— Ага, два дилетанта станут тягаться с профессионалами.

— Но попробовать-то нам никто не запретит. Тем более что у каждой из нас свой личный интерес. Я, например, все не могу успокоиться: зачем Ушастый стал с Еленой разговаривать и тем более согласился прийти к ней в гости?

— Конечно, на роль доктора Ватсона я не потяну, но кое-какой информацией располагаю.

— Вот и выкладывай мне свою информацию!

— Если нас с тобой из подозреваемых исключить… временно, то остаются семь человек.

— А с учетом того, что тебе известно? — проницательно прищурилась Ольга.

Я рассказала о случайно подслушанном разговоре.

— Неужели ты совсем не узнала голос? — удивилась подруга; ей казалось, что, не будь я такой невнимательной, преступление можно было бы раскрыть, как говорится, не отходя от кассы.

— Могу сказать только одно: это был не мой муж.

— Вот видишь, число подозреваемых сразу уменьшилось до шести.

— Ничего не уменьшилось! Где гарантия, что Елену отравил именно говоривший? Может, они поговорили, да и разошлись, довольные друг другом? Быстрова так мало считалась с людьми, что могла наплодить кучу врагов.

— Может быть, — задумчиво кивнула Ольга. — Предлагаешь начать сначала — узнать, кому из гостей смерть Быстровой больше всего выгодна?

— Я уже думала об этом. Может быть, всем, кроме меня. Вернее, если мой муж и Елена имели какие-то отношения, вполне могла и я… в припадке ревности…

— Не говори ерунду… Значит, основной версией будем считать все же ту, согласно которой убил говоривший. А попутно проверим остальных. Ведь добавить яд в кофе мог и кто-то из женщин. Так сказать, обидевшись за своего мужчину. Предлагаю все-таки нас из списка подозреваемых исключить. И твоего Сергея тоже.

— А твоего мужа? — изумилась я.

Ольга побледнела, но улыбнулась:

— Я же говорю, есть кое-какие несообразности в его поведении.

— Тогда и Сережка на таком же положении.

— С мужьями каждая из нас разберется отдельно. Строгий допрос с пристрастием, по возможности избегая всяких там эмоций. Итого: нам надо проверить четырех мужчин и двух женщин. Причем, учитывая разговор Быстровой с мужчиной, которого она, похоже, шантажировала, начнем с мужчин. Выбирай, кто первый?

— Андрей! — выпалила я. — Вообще, на мой взгляд, и он, и его жена наиболее подозрительны. Чего, скажи, они так суетились? А уж Елену восхваляли — спасу нет!

— Подозрительные — вовсе не значит виновные, — философски заметила Ольга. — Закон жанра.

— Только вот как мы сможем с подозреваемыми поговорить начистоту? Заявимся в дом и станем расспрашивать? Или возьмем твой газовый пистолет, под угрозой применения оружия свяжем да попытаем горячим утюгом?

— Хохмачка! — неодобрительно покачала головой Ольга. — Послушай, а операм ты это рассказала?

— Что — это?

— Ленкин разговор.

— Признаться в том, что люблю подслушивать? Мало ли с кем она могла говорить…

— Все ясно, из-за таких несознательных граждан у работников милиции низкие показатели раскрываемости преступлений.

— Да ладно тебе! Может, мне Сергею сказать?

— Поздно, Рита, пить боржом.

— Ох и настучит мне Сережка по башке, если узнает!

— Не дрейфь, будет туман — прорвемся!.. Забудь про своего сурового полковника, временно, конечно, а я забуду про своего, с ушами, и давай вместе думать. Итак, наша первая цель — сладкая парочка. Андрюша и Галочка.

— Ага, цель! Мы даже их фамилии не знаем.

— А для чего люди изобрели телефон? — сказала Ольга. Сняла трубку и набрала номер. — Лешенька, сердце мое, как идут дела? — Прикрыла рукой трубку и шепнула мне: — Он сегодня в нашем филиале сидит, на Дорожной… Ну почему сразу — что-то нужно? Разве я не могу проявить нежность? Нет, я не подлизываюсь… Ну хорошо, подлизываюсь. Мне нужен сущий пустяк: ты, случайно, не знаешь фамилию Галины? Ну, той, с мужем которой ты вчера разговаривал? С этими всеми делами я забыла дать ей мой телефон. Она интересовалась компьютерами. Непохоже, говоришь? Вот и я удивилась… Гаврилов Андрей… А отчество? Константинович. Ее отчества ты не знаешь? Ну ладно, спросим у мужа… Ничего я не задумала. Це-лу-ю!

— Ох и здорова же ты врать, Кривенко!

— Моя фамилия Кононова.

— А происхождение дает о себе знать.

— На себя посмотри.

— Так есть у них телефон или нет?

— Он не знает. Ничего, по телефонному справочнику узнаем.

— Хорошо бы Гавриловых оказалось в нем поменьше. Гавриловых в телефонном справочнике было всего шестьдесят восемь… Мы отобрали несколько номеров абонентов с теми же инициалами. В конце концов нам повезло. Трубку взяла Галина. Говорила с ней Ольга, но и я слышала каждое слово.

— Ой, девочки, конечно, приходите! — горячо откликнулась она на нашу просьбу. — Только, если вам удобно, часа в четыре. В двенадцать похороны, я уже в дверях стояла, вернулась… Все-таки мы с Леночкой… — Она всхлипнула, и Ольга быстренько свернула разговор.

— Лар, а ведь эта Галина вовсе не притворяется. Она действительно любила Елену. Вот только за что?

— В каком смысле любила? Как лесбиянка, что ли? Так она замужем. Честно говоря, живьем я ни одной лесбиянки не видела, потому могу судить о них только по американским фильмам. Кстати, и Андрей относился к погибшей не как к посторонней.

— Давай не будем гадать, попробуем все выяснить при встрече, а до тех пор… Не поговорить ли нам еще с кем-нибудь?

— А вот для этого лучше всего тоже пойти на похороны.

— Я не хочу…

— Об этом не может быть и речи — о твоем настроении, нежелании, — этак мы никогда ничего не узнаем. Так ты идешь или нет?

— Что с тобой сделаешь? — недовольно проворчала Ольга, с кряхтеньем выбираясь из-за стола.

— В твоем положении женщины дома сидят.

— Я не такая, как другие.

— Понятное дело, ты особая. Поедем на моей машине?