Лариса Шкатула - Холодное блюдо мести

— Рома! — удивленно воскликнула вошедшая в мой кабинет Олеся Евгеньевна.

А вообще-то чему удивляться? В городе-то народу всего ничего, это не областной центр. Тут почти каждый если не родственник, то сосед.

— Вы знакомы, — нейтрально отозвалась Наташа.

Как раз сейчас мальчик, заканчивая обедать, пил сок из черной смородины. Воспитанники его любили, и Наташа закупила большую партию, потому что перед зимой нужно было укрепить детей витамином С, которого в смородине предостаточно.

— Знакомы, — подтвердила воспитательница, — но прежде я не догадывалась, что у его мамы столько денег, чтобы оплачивать пребывание в нашей «Вишенке».

— По-моему, мы можем поговорить об этом завтра, — заметила Наташа. — А сейчас давайте не будем мешать мальчику заканчивать обед.

Олеся — хорошая воспитательница, но порой забывает придерживать язык. Или она думает, что маленький ребенок не понимает ее разглагольствований? Вон как у него тотчас напряглись плечики. Нет уж, пока ребенок с ней, Наташей, она Рому в обиду не даст!

Она уже просмотрела его вещи и решила, что такого скромного гардероба давно не видела. По крайней мере у своих воспитанников. В Чите, где они с мужем служили, Наташу выбрали в женсовет, и она однажды побывала в семье старшего лейтенанта, которая за три года ухитрилась произвести на свет троих детей. Тогда полковое начальство, кстати, с Наташиной подачи, здорово помогло той семье. Так вот, у детей старлея тоже было немного вещей, и все явно не из дорогих магазинов.

Встрепенувшись, она взглядом приказала Олесе Евгеньевне молчать и сказала:

— Дело в том, что нам с Романом надо съездить в магазин. Так что на сегодня все разговоры отставим. Вы не возражаете?

— Конечно, Наталья Владимировна, как я могу возражать?!

Вот как, сообразила, значит? В Ивлеве не так уж много мест, где зарплата выше, чем в садике у Наташи. Именно эту мысль Наташа прочла в глазах своей сотрудницы, которая не успела достаточно быстро их отвести. Что ж, она может поддерживать дисциплину среди своих сотрудников именно таким образом. Это, кажется, ничем не хуже тех, которыми пользуются в государственных учреждениях.

На бедного мальчугана сегодня слишком много всего свалилось. Уж если Наташа могла не явиться на работу из-за Димки, то из-за такого слабого, хрупкого существа уйти немного пораньше, как говорится, сам Бог велел.

В самом деле, в доме у Наташи нет никаких детских игрушек, а в рюкзачке у Ромика — тоже ни одной. Мать забыла положить? Неужели у него нет маленького плюшевого медвежонка или Чебурашки? Игрушки, с которой малыши любят спать или класть их себе под подушку.

Наташа заглянула в кошелек — у нее с собой было три тысячи рублей. Не слишком много для того, чтобы приодеть ребенка, но кое-что ему купить она сможет. Остальное — потом. Не стоит, пожалуй, его утомлять примерками и выбором. Она купит пижамку, домашний костюмчик, тапочки, кроссовки… Стоп! Невольно хочется приобрести все сразу. Но что надо взять непременно, так это плюшевую игрушку!

По привычке она отправилась в тот же магазин, где покупала платье Свете Шестериковой.

— В прошлый раз одевали дочь, теперь привели сына, — сразу признали ее девушки-продавщицы.

Интересно, догадываются они или нет, что у Наташи нет своих детей? Ну и пусть догадываются! Что же ей теперь, гадать или объяснять: «Нет, это не мой ребенок, мне подбросила его одна кукушка. По крайней мере есть на эту тему серьезные подозрения»?

— Сегодня нам нужна пижамка для Ромы. Что вы нам можете предложить?

Странный он все-таки мальчик. Перед ним девушки выложили просто ворох пижамок со всякими зверушками, машинками и космонавтами, а он стоял, тесно прижавшись к Наташе, и не решался подойти поближе.

Наконец он поднял на нее глаза.

— Выбирай, — сказала Наташа, — штанишки и футболку одного цвета — в этой одежде ты будешь сегодня спать.

— У меня есть майка для сна, — сказал мальчик.

Она на миг даже растерялась, потому что ожидала от ребенка совсем другой реакции. Например, радости. Вот у него загорятся глаза, и он станет перебирать такие славные пушистые вещи, которые и взрослые, наверное, не отказались бы надеть, будь те побольше.

И тогда ей на помощь поспешили продавщицы. Они затормошили мальчика, чуть ли не носом сунули его в ворох пижам.

— Посмотри, — показывали они, — это человек-паук. Он тебе нравится?

— Нет, — сказал мальчик, — я не хочу, чтобы у меня на груди сидел паук. Пусть он и человек.

Одна из девчонок, не выдержав, присвистнула:

— Трудно тебе придется в жизни, парень, если ты не разучишься капризничать. Это девчонки все перебирают, носами крутят. Парни носят то, что им дают.

— У меня есть майка, — опять повторил Рома дрогнувшими губами, и Наташа схватила его за руку, чтобы прижать к себе.

— Тогда позволь, я сама тебе выберу, — сказала она ему на ухо. — В конце концов, если ты не захочешь пижаму надеть, можешь остаться в своей майке.

Она ткнула пальцем в пижаму, чем-то похожую на форму десантника, и одна из девушек ее тут же завернула, приговаривая:

— Между прочим, сейчас такая расцветка очень модна.

Все еще держа Рому за руку, Наташа отошла от отдела белья и задумалась. У нее были такие планы в отношении мальчика, а он, оказывается, не хочет от нее ничего принимать.

Но она все же спросила:

— А как ты посмотришь на то, что мы зайдем в отдел игрушек?

Он взглянул на нее с недоверием:

— И нас туда пустят?

О Боже, что же это такое?! Можно подумать, этот мальчик ни разу не был в магазине игрушек! Неужели на свете такое бывает?

Зря все-таки она сегодня не стала слушать Олесю Евгеньевну. Пусть бы рассказала поподробнее, что же это за отношения были у мамы Гриневич со своим маленьким сыном. И как теперь вести себя с ним Наташе?

Корнелия Альбертовна не была похожа на тех мамаш, которых лишали родительских прав, на алкоголичек или бездомных, но что-то в ней было, на взгляд Наташи, странное. А еще точнее, недоброе. Как будто она была зла на весь свет. И даже этому затравленному мальчугану дала жизнь назло всем…

Наташа содрогнулась, но при этом еще крепче сжала руку Ромы, так что он удивленно взглянул на нее.

— Я не поняла: мы будем покупать игрушки или нет? — спросила она весело.

Было видно, как малыш борется с самим собой, и Наташа опять поразилась этому: может, родная мамаша заставляла его делать то, что ему не нравилось, в обмен на каждый жест доброты с ее стороны?

На всякий случай она пошутила:

— Не бойся, я ничего от тебя взамен не потребую.

Тогда он кивнул, наклонив голову. Чтобы она в его глазах не увидела… чего, интересно?

Но в конце концов, напрасно она поставила перед собой чуть ли не сверхзадачу: в один момент узнать, что это за человечек, о чем думает, к чему привык. Всему свое время. И пожалуй, ей лучше всего не торопиться.