Анна Малышева - Сплошной разврат

— К тому же, — продолжил Гоша, — такой осторожный человек никогда бы не стал просматривать компромат на конкурента в кабинете, куда в любую минуту могут войти.

— Но секретарша… — попробовала возразить Дуня.

— Я вас умоляю! — улыбнулся Гоша. — Судя по рассказам, ЭТА секретарша ни в жизнь бы не ушла из приемной, если ей дано задание охранять и никого не пущать. Дуня, Трошкин хотел, чтобы вы увидели эти фотографии.

— Зачем?

— Наверное, затем, чтобы вы стали болтать об увиденном, — предположил Василий. — Трошкин делает вид, что скрывает факт наличия у себя столь ценного материала, а вы его якобы выдаете. Хитер, братец лис.

— Но фотографии-то у него действительно есть! — воскликнула Дуня. — Настоящий Иратов и девушка настоящая.

— Конечно, — кивнул Василий. — Только фотографии вполне могут оказаться ненастоящими при ближайшем рассмотрении.

— Но зачем? — повторила Дуня.

— Скорее всего, — почесал в затылке Гоша, — он намерен предложить Иратову бартер — ты мне мой компромат, я тебе — твой.

— Но Иратов-то тоже поймет, что его компромат липовый, — продолжала спорить Дуня. — Вы же поняли.

— Как он поймет? Ни один мужчина не может быть уверен, что его не подловили на аморалке. Тем более что уровень современных технических средств…

— Понятно. — Дуня на минуту задумалась. — Значит, надо предупредить Иратова.

— Зачем? — На этот раз любимый Дунин вопрос прозвучал в хоровом исполнении следователя Малкина и старшего оперуполномоченного Коновалова.

— Как зачем? Чтобы смешать карты Трошкину, — удивилась Дуня.

— По моим данным, мы не для того здесь посажены, — сказал Василий. — Я, например, работаю в МУРе, а Георгий — в следственном управлении, а не в штабе у Иратова. Пусть, Дуня, они друг друга пугают, а наша задача внимательно наблюдать за тем, кто сильнее испугается и кто больше глупостей наделает. Правда?

— Так что мне-то делать? — окончательно растерялась Дуня. — Распространять слухи о том, что я видела у Трошкина, или сделать вид, что я ничего не видела.

Сыщики опять переглянулись.

— Хороший вопрос, — сказал Гоша. — Тут важно не промахнуться.

— С одной стороны, надо бы сделать вид, что вы купились на его дезу. С другой — плясать под его дудку не хочется. Вот! — Василий хлопнул себя по лбу. — Надо сделать вид, что вы поверили и распускаете слухи.

— Как это?

— Есть у вас надежные друзья-приятели, которым можно доверить информацию и попросить не распространять ее, а донести до места назначения. — Василий вздохнул. — Хотя… среди журналистов таких, конечно, быть не может.

— Почему же? — обиделась Дуня. — Есть такие.

— Отлично. Задачу вы перед ними ставите следующую: нашептать о увиденных вами фотографиях Иратову.

— Понятно, — послушно кивнула Дуня. — И последний вопрос: вы как-то очень спокойно отнеслись к отказу Трошкина платить за то, чтобы статья в «Секс-моде» не вышла. Как с этим быть?

— А никак, — беспечно отмахнулся Василий. — Плевать. Украл он Зинулю, и ладно, она мне порядком надоела, пусть теперь Трошкин ее развлекает. Да и Саня теперь перестанет к нему таскаться, теперь-то Трошкину известно, кто прятал Зину, так что у Сани репутация окончательно погублена. Следовательно, на одного поклонника у нашей подружки стало меньше.

Дуня хмыкнула — ревнивое отношение старшего оперуполномоченного к Саше и смешило, и умиляло ее одновременно. Но в целом разговор с сыщиками ее разозлил, Дуня чувствовала, что лицо ее предательски расцвело багровыми пятнами, а зелено-розовые волосы гневно торчат в разные стороны — верный признак сильного душевного непокоя. Обиднее всего, что они, туповатые и малообразованные менты, оказались прозорливее ее, великой публицистки и интриганки, так дешево купившейся на примитивный трюк подлеца Трошкина.

С самого начала их странного расследования, которое и расследованием-то не назовешь — так, игры с политиками и возня в их грязном белье, Дуня чувствовала себя самостоятельной фигурой, действующей по своему усмотрению и дающей советы оперативникам. А теперь из-за глупой промашки все встало с ног на голову, и уже оперативники дают ей указания — пойди туда, сделай то, причем эдаким покровительственно-снисходительным тоном. Ну уж нет! Дуня Квадратная всегда играет свою игру, и не ментам ею командовать.

Она поправила прическу перед витриной магазина, умылась у ближайшего аппарата с газированной водой и прямиком отправилась к Иратову. Да, решено, она все сделает так, как считает нужным, а эти Гоши-Васи потом скажут ей спасибо.

Иратов, увидев Дуню, заметно испугался.

— Вы? — слабо выдохнул он. — Вы ко мне?

— Нет, к тете на блины. — Дуня была в своем репертуаре, суровый и грубый имидж давал себя знать. — А кого я, по-вашему, собиралась поискать в вашем кабинете?

— Слушаю вас. — Иратов подвинул ей стул. — Что случилось?

— Почему обязательно случилось? Как вы все стандартно и примитивно мыслите, — с горечью сказала Дуня. — Раз пришла Квадратная, то жди беды.

— Но… вы сами так себя позиционируете, — начал оправдываться Иратов. — Вы же всегда говорили…

— Ладно, — перебила его Дуня. — Я пришла к вам с добрыми намерениями, уж поверьте, если можете.

— Вы? С добрыми? — Иратов недоверчиво усмехнулся. — Чего вдруг?

— Да уж не из любви к вам, — мило улыбнулась Дуня.

— Это понятно.

— Просто Трошкин нравится мне еще меньше. То есть — не нравится мне еще больше.

— Трошкин? — Иратов нахмурился. — Просто проклятье какое-то.

— Вот именно. Я имела несчастье навестить его сегодня.

— А что — он приболел? — спросил Иратов.

— Ничуть. Здоров как бык и готов к жизненным битвам. Так вот, когда я вопреки запретам секретарши вперлась к нему в кабинет, он рассматривал ваши фотографии.

— Очень мило с его стороны, — улыбнулся Иратов. — Надеюсь, снимки не были обрамлены в траурные рамки?

— Отнюдь. Я бы сказала, что более жизнеутверждающих картинок мне видеть не доводилось. Нет, правда, очень интересные снимки. Но я подозреваю, что Трошкин их рассматривал не из любви к вам, а из любви к порнухе.

— Даже так? — Иратов нахмурился. — Неловко спрашивать об этом даму, но все же… Что конкретно вы увидели?

— Вас интересуют позы или состав участников?

— Состав.

— Девушка с длинными белыми волосами, думаю, крашеными. Из одежды — туфли на высоких каблуках и накладные ресницы. В отличие, кстати, от вас — вы на тех портретах босой и без макияжа.

Иратов как-то странно посмотрел на Дуню — ей показалось, что он сейчас либо расхохочется, либо заплачет.

— Не благодарите меня, — поспешно сказала Дуня, опасаясь истерики Иратова. — Если моя информация вам пригодится, буду рада.