Екатерина Черкасова - Сладкая ночка

— Ветер, — произнес Иван. — Нам повезло.

— Повезло?! — изумилась я. — У меня такое ощущение, что мои легкие забиты песком, я не могу дышать!

— Следы наших ног исчезают на глазах. Какое-то время враги не будут знать, где нас искать. В ста километрах отсюда, на юге, есть поселок. Было бы логично отправиться туда, чтобы пополнить запасы еды и питья.

— Пополнить? А у нас они есть? — осторожно спросила Кира.

— Конечно, я позаботился об этом. Немного. Надо экономить. Двинуться на юг было бы логично, поэтому мы не пойдем туда. Мы отправимся на северо-запад, в сторону тунисской границы. Если нам удастся пересечь ее, мы будем в относительной безопасности. Но это около четырехсот километров. Через пару часов наступит рассвет, и двигаться станет тяжело.

— Может, передохнем? — робко пискнула Кира, которую приключения такого рода вообще не привлекали, кроме того, единственный мужчина, как она поняла по нежным взглядам Ивана и Ясмины, был занят.

— Нет, нам надо уйти подальше. Нас уже хватились и, возможно, кинулись в погоню.

В подтверждение его слов вдалеке в черном небе взметнулись лучи прожекторов, напоминая светящиеся кинжалы факира-великана.

Ясмина пробормотала начальные слова молитвы, села за руль и завела джип.

— Слава богу! — закричали мы, радуясь, что наш титанический труд не был напрасен.

— Нам повезло еще в одном, — сказал Иван, усаживаясь рядом с Ясминой на переднее сиденье. — Полковник Диаб улетел в Триполи, и у них нет вертолета. Несомненно, он уже знает о нашем побеге, поэтому запас времени все-таки невелик.

Мы с Кирой понимающе покивали головами и уселись сзади. Ясмина, не включая фар, развернула машину и медленно поехала.

— Черт, — расстроенно сказала она, — по песку выше второй передачи не пойдешь, а кое-где и на первой. Расход топлива сумасшедший. Какой объем бака?

— Сто литров. — Иван посмотрел на слабо освещенную приборную панель. — Бак почти полный, литров восемьдесят пять. Можно сказать, нам опять повезло.

— Расход, я думаю, литров восемнадцать… — продолжила Ясмина. — Так что повезло нам, честно говоря, так себе.

— И две канистры в заначке, — не согласился Иван. — Кроме того, дальше дорога должна быть потверже, можно будет ехать быстрее, на повышенной передаче.

— Иншалла! — хором сказали мы с Ясминой.

Не знаю, что Ясмина видела в темноте, но мы уверенно перебирались с бархана на бархан. Кира положила голову мне на плечо и, похоже, уснула.

Впереди все еще было черно, а сзади, на востоке, небо посерело. Вскоре над темными барханами показался огромный красно-золотой диск. С каждой секундой он становился все светлее, поднимался все выше, и вскоре на него невозможно стало смотреть из-за ослепительного сияния.

Нам, жителям средней полосы, привыкшим к долгим и прекрасным рассветам и закатам, такой стремительный восход, словно какой-то гигант выстрелил Солнцем из ракетницы, казался нереальным. Небо было прозрачным и блеклым, жара наваливалась, перед глазами плыли красные круги, кровь стучала в висках. Кира была босиком и поджимала под себя грязные ноги. Я тоже разулась, оторвала рукава рубашки, сделала подобие чалмы для себя и для Киры. Я с жалостью смотрела, как лицо подруги, не бывавшей южнее Сочи, краснеет под беспощадным солнцем. Я не хотела ей говорить, но знала, что волдыри на коже ей обеспечены.

Кира с трудом пошевелила потрескавшимися губами и жалобно попросила пить. Я видела, что и Ясмина устала от напряженной езды.

— Остановись, — велел Иван. — Дальше я поеду.

Мы вышли из машины, и я зарыла босые ноги в бархатистый песок, похожий на пудру. Он был еще прохладный, но очень скоро его температура достигнет восьмидесяти градусов. Жар песка и жар небес нарисуют коварные и причудливые миражи озер, оазисов и городов…

— Не смей! Немедленно обуйся! — закричала Ясмина.

— Но почему? — не поняла я. — Еще не горячо.

— Скорпионы! Здесь полно скорпионов!

Я подпрыгнула и залезла в машину, действительно, жара — не единственная опасность Сахары.

Иван вытащил флягу с водой и протянул ее сначала Кире. У нее был такой вид, что, если не дать ей глотка воды, она немедленно умрет.

— Только один глоток, — предупредил он ее. — Воды мало, надо растянуть на несколько раз. Впереди триста километров.

Кира сделала глоток, затем еще, еще…

— Эй, у тебя совесть есть?! — крикнула по-арабски Ясмина, вырывая из рук моей подруги фляжку. — Ты здесь не одна!

— Что за инфантилизм! — зашипела я. — Ты что, не понимаешь, мы не на прогулке, здесь нет киосков с холодной газировкой! В пустыне от воды зависит жизнь! А ты кого-то из нас обрекла на смерть от обезвоживания, — преувеличила я. Воды было слишком мало, чтобы спасти жизнь.

— Но я хотела пить, не удержалась… — заскулила Кира, — я не буду больше.

— Да, больше воды ты не увидишь, — жестко сказал Иван. — Увидишь, каково это.

— Надо было бросить ее в яме, — спокойно проговорила Ясмина.

— Что она сказала? — забеспокоилась Кира.

— Что лучше было бы оставить тебя в яме, — безжалостно перевела я.

Ближе к полудню дышать стало горячо и больно, каждый вздох обжигал горло. Иван был прав: песок стал тверже, и мы смогли продвигаться быстрее.

Обиженная Кира молчала, закутав лицо в оторванный рукав рубашки. Ясмина и Иван тихонько переговаривались. Судя по тому, что до меня доносилось, они говорили о любви…

Небо над нами было чистым, прозрачным, раскаленным. Наверное, Иван был прав, и преследователи направились к ближайшему поселку. Но они уже должны были понять, что нас там нет.

Когда солнце висело в зените, а воздух тек, плавился и дрожал, как живой, из-под капота повалил дым. Ясмина принялась выкрикивать все известные ей ругательства на русском языке, которым ее научил Иван. Впрочем, и он не отставал. Они выскочили из машины и открыли капот.

— Закипела, — прокомментировал Иван. — Дальше ехать нельзя.

Ясмина задумчиво ходила вокруг джипа, чертя ногой на песке какие-то знаки.

— Вот и кончилось везение, — расстроилась я. Слишком хорошо все складывалось.

— Ты что? Если так будешь говорить, точно подохнешь в пустыне! — закричала на меня Ясмина.

Кира предусмотрительно молчала, переводя взгляд с меня на Ясмину. Она пока не понимала, что произошло.

— Ждать мы не можем, поэтому придется дальше идти пешком, — принял решение Иван.

— Далеко? — несмело подала голос Кира.

— Далеко.

Я подняла голову к ослепительному жестокому небесному светилу — пусть лучше они думают, что слезы выступили от солнца. Я дала себе обещание не раскисать. Я выживу, я обязательно выживу! Разве я не египтянка, разве эта безбрежная пустыня не мой дом тоже?! Я вспомнила прохладный деревянный домик в Салтыковке, дождь, барабанящий по крыше, под мерный стук которого так уютно засыпать, запах мокрой травы, крапиву в человеческий рост, кислые яблоки средней полосы, падающие на влажную землю. Так было хорошо стоять под дождем, слизывая с губ капли, кусать кислое яблоко и ощущать, как рот наполняется соком и слюной, идти по мокрой траве по колено в росе… Я думала только о воде. О бесцветной, пресной, холодной воде! Мое пересохшее горло, потрескавшиеся губы, деревянный язык посыпали в мозг сигналы бедствия, и мозг порождал прекрасные освежающие фантазии, извлекал из уголков памяти самые дивные воспоминания о влажном, сыром, прохладном, мокром, бокалах, бутылках, цистернах воды, о ручьях, источниках, ключах, реках и озерах. Мне казалось, что если меня положить в воду, мое тело будет впитывать ее, как пересохшая губка, пока не выпьет всю…