Irene - Эфффект линзы

Женя сидел напротив меня, нахмурившись, то и дело потирая сопливый нос. Его белесые ресницы нервно подрагивали, когда он переводил взгляд с одного предмета на другой. Потом он и вовсе усиленно «закрылся» от меня — скрестил щиколотки и обхватил себя руками. Пожалуй, в таком напряжении искренности не добьешься.

— Ты извини, что тебя вчера напугал, — наконец произнес я, слегка улыбнувшись. — В общем, Жень, дело такое: то, что ты… ммм… заимствуешь вещи у чужих людей, а иногда и у своих друзей, — это очень нехорошо.

Он обиженно надул губы и наморщил покатый лоб.

— Я не з-заимствую. Я н-нашел…

— Хорошо. Сделаем вид, что я ничего не понимаю. Но поверь, тут ты в безопасности. Выдавать секреты подопечных — не в моих правилах. И если тебе кто-то и может помочь без отцовского ремня или горестных причитаний, то только я.

Он еще раз громко шмыгнул носом, смешно скривившись, и молча покачал головой.

— Давай ты мне все расскажешь по порядку. Кто такой Штырь?

Серовато-голубые глаза Жени, и без того огромные, вдруг раскрылись еще шире:

— В-вы че, и про Штыря с-слышали?!

— Ну я же говорю, скрывать от меня что-то теперь глупо. Так что там за история?

— Н-ниче. Мы с Сявой п-просто чуть-чуть должны ему…

— «Чуть-чуть» — это сколько?

Метельский мужественно молчал, приняв гордый непобедимый вид приговоренного к расстрелу.

— А если я дам тебе столько, сколько ты ему должен, ты расскажешь мне все от начала и до конца? А?

Глаза мальчишки мгновенно вспыхнули, он заинтересованно уставился на меня, но через несколько секунд его взгляд заметно потускнел. Он тяжело вздохнул.

— Н-не, н-не надо. Спасибо, — последнее слово вдруг прозвучало так четко, что я даже вздрогнул.

Значит, совесть у нас еще присутствует, это обнадеживает…

— Итак?..

— Ну да, да! Это н-не моя с-сумка была! — Какой-то миг мне казалось, что он вот-вот заплачет, однако нет, Женя выглядел обиженным и злым, но упорно не сдавался, только покраснел до какого-то нереально пунцового цвета. — П-просто п-правда стремный тип.

— Ты украл сумку, думал в ней телефон, так? А телефона не оказалось. И твой приятель… — я взял со стола заранее приготовленное «досье», — Денис Страхов из 10-А требует украсть еще что-то. Почему же он сам не крадет?

— П-потому что у него не п-получается. Он т-только продает. Н-ну и… и в лоб же двинуть м-может… — мальчишка заерзал на стуле. — Это… отпустите меня, а?

Первый симптом клептомании: воруют не для перепродажи и не из мести. Только от непреодолимого болезненного возбуждения. Нет уж, Анна Павловна, ваш внук — обычный мелкий воришка. И этой редчайшей, на самом-то деле, болезни у него нет. Впрочем, все же стоит проверить мою версию более обстоятельно.

— Что ты чувствуешь, когда берешь чужое?

Женя пожал плечами.

— Т-та ниче т-такого… Т-только боюсь, чтоб не п-поймали.

— И тебе потом не бывает стыдно?

— Н-ну че… стыдно… — теперь багровыми стали не только его щеки и лоб, но и круглые оттопыренные уши. — Т-только все равно Штыря я б-больше боюсь.

Отлично. Он вовсе не болен.

Я немного отклонил голову назад, задумчиво разглядывая совсем поникшего мальчика.

— Женя… а вот тебе в последнее время не хотелось разве что-то купить? Например, плеер…

— Ноут. Н-ноут хочу, — он признался так молниеносно, что я даже удивился: наверное, постоянно держал эту свою цель в голове. Настойчивый парниша! Только путь реализации выбрал неверный.

— Хорошо. Закрой глаза.

В меня устремился недоверчивый, но заинтересованный взгляд. Пару раз моргнув, Женя все же повиновался.

— Представь его. Видишь?. Серебристый он или черный… какие у него кнопки… какого размера экран… Классный, небось? — Я ухмыльнулся, наблюдая, как, закусив нижнюю губу, племянник Анны Павловны старательно воображает обожаемый ноутбук.

— Черный… и винт на п-пятьсот гигов! — Его лицо смягчила светлая, мечтательная улыбка.

— Как здорово, что тебе его подарили, правда? Например, тетя твоя… Вот так, приходишь домой — а он стоит на столе…

— Не, н-на диване…

Я кивнул, забыв, что за своими грезами он меня сейчас не видит. Рожица Женьки приняла благоговейное выражение.

— Ага. А теперь — другое представь, — мой тон за секунду из дружеского стал ледяным. — Ты ушел в школу, возвращаешься — а нет твоего ноутбука. Нет мечты твоей. И половину вещей твоих ценных, любимых, тоже вынес кто-то! Как тебе ситуация?!

Метельский тут же широко распахнул глаза и вздрогнул. Мне показалось, он готов заплакать: сделав расчет на его воображение, я не учел одного — степень его развитости. Видимо, мальчик «увидел» все настолько ясно, что теперь будто резко проснулся от приятного сна, оказавшегося не более чем фантомом.

— Тю…

— Вот так. Теперь понимаешь, что чувствует человек, который, придя домой, не обнаруживает в сумке любимый телефон? Не говоря уже о том, что мобильник может пригодиться совсем неожиданно, например, даже для того, чтоб спасти кому-то жизнь… или в пожарную позвонить… а ты его спер ради какой-то игрушки…

Мальчик тяжело вздохнул, не решаясь больше взглянуть мне в глаза. Может, немного грубовато. Но, как говорил один наш преподаватель, главное — «сочный» пример.

Еще немного поболтав с Женей, мы договорились, что воровать он, по крайней мере, сегодня не будет. Хотя бы до тех пор, пока я не изловлю для профилактической беседы его «старшего товарища» Сяву. Что ж, если что-то интересное эти двое и могут рассказать мне о загадочном Штыре, то, скорее всего, лучше в этом деле осведомлен именно Страхов.

Чуть позже, дождавшись начала урока, чтобы не привлекать лишнего внимания, я взял еще вчера приготовленное заявление об уходе и подался к Алле Ивановне.

Директриса, похоже, писала что-то важное, даже не взглянув, когда я, неуверенно пошатываясь, просочился в ее кабинет. Она быстро улыбнулась мне, вновь вернувшись в сурово-сосредоточенное состояние, и не удостоила взглядом протянутую ей бумагу.

— Кирилл Петрович, давайте попозже, пожалуйста. Сейчас никак не могу вас выслушать…

— Да я просто заявление принес, там нечего говорить.

Она сдвинула очки на кончик носа и внимательно осмотрела меня с ног до головы, вместо того, чтобы прочитать несколько коряво написанных строчек.

— Какое заявление? Вам отпуск нужен?

Я помотал головой.

— Я хочу уволиться.

— Хотите что?..

— Да. По собственному.

Я думал, что никогда в жизни не увижу в гневе спокойную и рассудительную Аллу Ивановну. Она всегда выглядела такой сдержанно-доброжелательной, что ее реакция меня несколько удивила. Директриса тут же бросила свой компьютер, поднявшись из-за стола, и рывком сняла очки, видимо, мешавшие ей как следует рассмотреть наглого дезертира.