Энни Соломон - Затемнение

— Если он на первом этаже, — сказал Джейк, когда напарница вернулась, — мы можем его отыскать снаружи.

Они выбрались из машины и обошли здание.

— Вот здесь.

Марго показала на юго-восточный угол. В палате было окно. Они заглянули в него.

На кровати лежала забинтованная фигура, над ней стояла капельница. Со своего места Марго не могла сказать, мужчина это или женщина, только что явно взрослый человек.

Мрачное чувство наполнило ее. Забинтованное тело, казалось, вобрало в себя все, за что она сражалась, с тех пор как несколько дней назад проснулась в своей квартире. Правду, похороненную под слоями перевязок, невозможно было разглядеть.

Однако Марго была уверена: на Калье-Хитана произошло нечто ужасное, и тот, кто лежал на кровати, знал, что именно.

Вернувшись в деревню, они с Джейком отыскали магазинчик скобяных изделий за четыре квартала от площади. Тот словно сошел со страниц диккенсовского романа: с сутулым владельцем, шаркающим за прилавком, со странной коллекцией сельскохозяйственных принадлежностей, гвоздей и других собирающих пыль инструментов. Однако нашлись необходимые им присоска и стеклорез.

Позже парочка купила еды в лавчонке, торгующей целыми курицами, жаренными на вертеле над открытым пламенем так, что жир с верхней птицы стекал и поливал нижнюю. Мужчина, управлявшийся с вертелами, снял одну тушку, разделал на кусочки и упаковал. На обед кроме курицы купили испанского хлеба.

Они забрали еду, отправились на площадь и расположились на какой-то скамейке. Джейк разломил хлеб. Твердая корочка и мякиш, который трудно жевать, вызвали тысячу воспоминаний. Некоторые из них, должно быть отразились на лице, потому что Марго спросила:

— Что?

Джейк отломил хлеба и запихнул в рот.

— Что «что»?

— У тебя странное лицо.

Она взяла грудку, оторвала мясо, положила и оторвала еще. Покромсав еду, Марго не съела ни кусочка. С тех пор, как побывала в больнице и увидела забинтованное тело, она балансировала на грани. Поэтому Джейк удержал ее за руку от дальнейшего терзания курицы и сказал, о чем думал:

— Зубы надо иметь.

— Какой скрытый намек.

— Не скрытый, а киприотский. Точнее, греческий. Обычно повар так говорил матушке.

— Повар… — Марго подняла смоляную бровь. — У вас и дворецкий был тоже? Как-то ты не похож на того, у кого мог быть дворецкий.

Он обмакнул хлеб в соус на дне контейнера.

— Мой отец работал оперативником в ЦРУ. Последним его назначением был Бейрут. Там было слишком опасно, поэтому мы жили на Кипре. Матушка все время жаловалась на хлеб. Тяжело жевать. Деметриос, повар, обычно говорил ей: «Зубы надо иметь». — Джейк откусил от куриной ножки. — Жизнь штука трудная. Приходится пускать в ход все, что у тебя есть. Зубы.

Он подумал о Марго. Она явно боится обнаружить, что же там случилось в сгоревшем доме. Но еще она решительно настроена разведать, что там произошло. Зубов у нее в избытке.

— А что она?

— Матушка-то? — Джейк вздохнул. — Нет, она была верна себе: ей бы что полегче. Она хотела глотать вещи целиком. Мягкие вещи, которые легко разжевать. Белый хлеб. Когда убили отца, она увезла меня в свой родной город. Оживленное местечко под названием Дьюи, штат Индиана.

— Далеко, не докричишься до Кипра.

— Больше похоже на вопль. Я не смог достаточно быстро удрать.

— Так вот откуда это все взялось, — Марго обвела рукой вокруг, имея в виду ситуацию, — на самом деле.

— Это в генах.

— А твой отец. Его убили?

— Бомба в посольстве — Бейрут, восемьдесят шестой. — Короткая зарисовка всей истории.

Она молча оценила рассказ.

— Так вот какие семейные связи с Фрэнком.

Джейк кивнул.

— Ты не любишь говорить об этом.

Он пожал плечами, недовольный, что по нему все видно.

— Да нечего говорить. Мы не знаем, кто это сделал. Ничего определенного. Недостаточно, чтобы осудить и наказать.

— А ты всегда наказываешь, Джейк?

Он посмотрел на нее.

— Ради справедливости.

Марго вцепилась зубами в хлеб.

— Должно быть, здорово иметь воспоминания. Даже паршивые.

Вернувшись в машину, они стали ждать восхода луны и сидели, дремля, долгие часы. Когда тьма достигла пика, вернулись к госпиталю, припарковались снаружи и прокрались через ворота по длинной подъездной дороге.

Место было темное и тихое, неясные громадные формы вырисовывались в ночи. Прижимаясь к стенам, напарники обогнули здание и нашли нужную комнату. За несколько минут Марго вырезала небольшую дырку в окне, просунула руку и открыла старый шпингалет. Толкнула створку ровно настолько, чтобы пролезть ей и Джейку.

Там они замешкались, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги. Но единственный шум производил аппарат, фиксирующий электрокардиограмму.

Марго тихо пошла к кровати, лавируя между капельницей и другим медицинским оборудованием. В палате пахло мазями, гноем и дезинфицирующим средством. Лицо пациента закрывал толстый слой бинтов, но глаза и рот были свободны. Она рассматривала то немногое, что можно было видеть, сердце так тяжело билось, что чуть не выпрыгивало из груди. Очевидно, что это мужчина, но она его не узнавала.

Когда она наклонилась, он открыл глаза. Они таращились друг на друга, кажется, целую вечность. Частично забинтованной рукой он резко двинул в ее сторону, и Марго отскочила.

Он открыл рот, и оттуда прозвучало хрипло и с шелестом одно-единственное слово:

— Скотт.

Сердце ее замерло. Она лишилась дара речи.

Рядом нарисовался Джейк.

— Кто вы?

Тихий и настойчивый вопрос.

Заключенные в рамку бинтов, полные боли глаза задвигались, перебегая с Джейка на Марго. Веки тяжело опустились. На секунду почудилось — он заснул под действием морфия, и она надеялась, что так и есть.

Потом, с виду с большим усилием, он снова открыл глаза. Облизал губы. Заговорил.

— Ричард Кэмс.

Словно прокаркал имя. Ей оно было незнакомо, но, кажется, Джейк удивился.

— Дик Кэмс? — Он отступил, повернувшись к Марго. — Я знал Дика Кэмса. Работал с ним по одному делу.

— Балканы, — прошептал человек на кровати.

Джейк коротко вдохнул и развернулся. Наклонился над пациентом.

— Ходили слухи, что Дик Кэмс стал работать на Билла Коннелли. ООП.

Человек ничего не говорил, только пристально смотрел в глаза Джейку.

Марго тоже молчала. Неожиданно перед ней встал мрачный опасный мир, о котором упоминал почти с самого начала Джейк.

— Бог мой, — сказал Джейк. — Сколько ты уже здесь?

Легкое движение головой, вызвавшее у раненого стон.

— Не знаю.

— Кто-нибудь выходил на контакт?

— Испанская полиция.

— Американцы?

— Вы… первые. — Глаза наполнились слезами, и он закрыл их, словно стыдясь. Марго ощутила приступ сочувствия, и Джейк, должно быть, переживал то же самое.