Лиза Клейпас - Озеро грез (ЛП)

- Забыла про музыку, - сказала ему Зои. - У тебя есть плей-лист на телефоне? Может, старые песни, которые любит Апси? На одной из полок есть колонки.

Алекс не мог выдавить из себя ни слова, и призрак нетерпеливо сказал:

- Поставь джаз.

Алекс покачал головой, чтобы очистить мысли, и пошел подсоединять телефон к колонкам. Через минуту комната наполнилась звуками песни под названием “Прелюдия Дюка Эллингтона перед поцелуем”.

Сидя рядом с Эммой за столом, Алекс наблюдал, как Зои раскладывает на столе белые фарфоровые ложки. Она положила одну перед ним. В ней был маленький обжаренный морской гребешок, лежащий на чем-то зеленом.

- Это морской гребешок и жареная панчетта* с пюре из артишоков, - сказала Зои, улыбнувшись ему. - Съешь все это за один укус.

*Панчетта - кусок свиной грудинки из свиньи беконной породы, вяленый в соли, специях и травах.

Алекс положил все в рот. Соленая панчетта похрустывала, сладкий морской гребешок таял во рту, а теплый артишок приятно обволакивал язык. Он услышал несколько восхищенных возгласов за столом.

Зои задержалась около Алекса; ее ресницы немного опустились, когда она наблюдала за его реакцией.

- Понравилось? - спросила она.

Это было лучшее блюдо, которое он когда-либо пробовал.

- Есть еще? Я могу пропустить остаток ужина и довольствоваться добавкой.

Зои улыбнулась и покачала головой, забирая у него ложку.

- Амюз-буш, - сказала она и отправилась на кухню за следующим блюдом.

- Так здорово! - воскликнула Филлис, покачиваясь на стуле, когда заиграла песня Бени Гудман “Пой, пой, пой”. Она заманчиво показала на бутылку вина.

- Алекс, будешь?

- Нет, спасибо, - ответил он.

- Разлука только усиливает любовь, - пробормотала Эмма и погладила его плечо.

Каким-то образом на другом конце стола это услышал Джеймс.

- Мама, ты ошибаешься.

- На самом деле, - сказал Алекс, улыбаясь Эмме, - она на сто процентов права.

Следующим блюдом была маленькая тарелка молодых улиткообразно свернутых листов папоротника. После того как они в горячей воде поменяли свой цвет на искрящийся зеленый, они были замаринованы в приправе из уксуса, прованского масла, сока лимона и морской соли. Блюдо было украшено жареными грецкими орехами и натертым пармезаном. Все гости издали восхищенные возгласы, попробовав салат. Пристальный взгляд Зои часто останавливался на Алексе, будто она наслаждалась его очевидным удовольствием от еды.

Только Джеймса, казалось, ничего не трогало. Не съев и половины, он отложил свою вилку, выглядя рассерженным. Он поднес бокал с красным вином ко рту и сделал большой глоток.

- Ты не собираешься доедать свой салат? - недоверчиво спросила Филлис.

- Нет, - ответил он.

- Тогда я помогу тебе. - Филлис взяла его тарелку и с энтузиазмом начала ему помогать.

Зои, которая только принялась за салат, с беспокойством посмотрела на отца.

- Может, тебе принести что-нибудь другое, пап?

Он покачал головой. Джеймс выглядел так, будто ему приходится сидеть в аэропорту и ждать, когда же объявят посадку на его рейс.

Страстной голос Блли Холидей, которая исполняла песню “Я собираюсь закрыть свое сердце”, заполнял комнату. Вскоре Джастина и Зои принесли мидии, которые расточали аромат белого вина, шафрана, масла и петрушки. Гости брали темные мерцающие раковины руками и крошечными вилками доставали сладкую сердцевину. На столе стояли пустые миски для ненужных раковин.

- Боже, Зои, - воскликнула Джастина, когда попробовала мидии. - Этот соус, я просто пить его могу!

В комнате царило расслабленное и веселое настроение, сопровождаемое треском раковин. Это было блюдо, которое требовало активности, участия, разговора. Бульон был неприлично хорош - острый эликсир, который утонченным вкусом обволакивал весь его рот. Алекс собирался попросить ложку, потому что даже дьявол не заставит его отдать тарелку, пока он все не доест. Но уже подавались домашние рогалики - хрустящие снаружи и мягкие и нежные внутри. Гости брали хлеб и разрывали его на куски, чтобы он впитал вкуснейший бульон от устриц.

Обсуждение перешло на завтрашний день Филлис и Джеймса: они собирались понаблюдать за китами и съездить на ферму альпак*.

*Альпака - животное из семейства лам.

- Вы когда-нибудь лечили альпак? - спросила Зои у Филлис.

- Нет, мои пациенты - это обычно собаки, кошки и лошади. А однажды я лечила морскую свинку от синусита*.

*Синусит - воспаление одной или нескольких придаточных пазух носа.

- А какой самый странный случай был в вашей практике? - спросила Джастина.

Филлис усмехнулась.

- Этот, наверное. Я видела много странностей. Но недавно мужчина и женщина привели ко мне собаку, у которой были проблемы с животом. Рентген показал таинственную преграду, которую я удалила с помощью эндоскопической камеры. Оказалось, что это были красные кружевные трусики, которые я положила в полиэтиленовый пакет и отдала женщине.

- Как неловко, - воскликнула Эмма.

- Потом было еще хуже, - сказала Филлис. - Женщина посмотрела на белье, ударила мужчину сумкой и в ярости покинула офис. Потому что это было не ее белье. А мужчина должен был оплачивать счет за собаку, которая только что поймала его на измене.

За столом раздался смех.

В бокалы налили вина, а в маленькие миски - воду, в которой плавали лепестки роз. Гости ополоснули руки и вытерли их салфетками. Чтобы вкусы блюд не смешивались, гостям принесли щербет в замороженных лимонах.

Когда Джастина и Зои пошли на кухню за следующим блюдом, Филлис воскликнула:

- Я еще никогда в своей жизни не пробовала таких блюд! Это невероятно!

Джеймс нахмурился. По непонятной причине он становился все более подавленным и мрачным с каждой минутой.

- Не драматизируй.

- Ради Бога, Джеймс, - сказала Эмма. - Она права. Это невероятно.

Он что-то проворчал себе под нос и налил в бокал еще вина.

Зои и Джастина вернулись с тарелками, наполненными тонко нарезанными кусочками мяса перепела, выдержанными в приправе с солью и медом, а затем запеченными в духовке. Мясо было подано вместе с кнели или маленькими тонкими клецками с лисичками и сладким орехом.

Алекс ел перепела и раньше, но не такого: слегка острого, жареного, ароматного и невероятно вкусного. Когда гости насытились, разговор стал вялым, лица покраснели, глаза моргали медленно. Настала очередь кофе и шоколадных трюфелей ручной работы, которые подавались вместе со сливочным французским десертом, испеченным в фарфоровой формочке. Сочная эмульсия, растворившись во рту, мягко соскользнула в горло, оставив вкусовые рецепторы в полном восторге.

Джеймс Хоффман единственный за столом хранил молчание. Алекс не мог понять, что было не так с этим человеком. Наверняка он болел - другой причины, почему он так мало ел, просто быть не могло.