Оксана Семык - Чужая кровь

– Прощай, братишка! – шепчу я одними губами.

Вот и вся моя надгробная речь.

Я возвращаюсь после похорон одна в пустую генеральскую квартиру. По большим комнатам с высокими потолками витают тени прошлого и еще не выветрившийся после старика запах лекарств. Мои шаги – единственное, что нарушает торжественную тишину.

Я захожу в кабинет Деда и сажусь за его необъятный письменный стол. Здесь всё слишком громоздкое, подавляющее своими размерами.

«Нужно будет обязательно поменять в этой комнате всю мебель», – автоматически мелькает у меня в голове. Но мне не хочется додумывать эту мысль. Я просто сижу, погрузившись в какое-то оцепенение, и рассматриваю висящий на стене портрет Ба.

В голове моей пусто.

На сердце тяжело.

Внезапно раздается звонок моего мобильника. Я вынимаю его из кармана и смотрю на номер звонящего. Это Карен.

Не хочется с ним разговаривать. Да и не о чем больше. Три дня назад я сообщила ему, что подала в суд заявление о разводе – теперь он обрывает мне телефон и забрасывает новомодными СМС-сообщениями, уговаривая передумать и забрать обратно эту бумажку.

Я уже давно ему объяснила, что общаться мы будем только в суде. Но Карен продолжает униженно просить прощения за свои измены и обещать, что больше такого не повторится.

Я не держу на него зла. Я вообще к нему ничего не испытываю. Недавние трагические события научили меня по-новому смотреть на жизнь. Теперь мне кажется, что на таких, как Карен, не стоит растрачивать свои эмоции.

Жаль, что нельзя развестись с ним за один день! Еще несколько месяцев придется бегать в суд, где нас будут усиленно пытаться примирить. Но я-то, как никто другой, понимаю: это абсолютно бесполезно – всё равно, что попробовать затолкать обратно в гусеничный кокон бабочку, расправившую крылья.

«Моторола» все еще надсадно разрывается мелодией звонка, а я, глядя на нее, вспоминаю, как легко, одним кивком головы, Карен согласился со мной развестись, когда собирался жениться на Марии, считая ее богачкой. И теперь он всерьез считает: я поверю, что в нем вновь расцвели сильные чувства ко мне? Неужели он не понимает, что смешон и жалок в своей попытке снова подобраться к генеральскому наследству! Лучше пусть готовится пилить пополам свою любимую красную «Ауди» и прочее приобретенное в нашем браке имущество в рамках процесса о разводе!

Мой мобильный замолкает ненадолго, а затем снова разражается пиликающей мелодией. Опять, наверное, мой непонятливый муж.

Однако на этот раз на тускло светящемся экранчике я вижу цифры номера, который узнала лишь недавно, но выучила наизусть. Сердце толкается в грудь и падает куда-то в желудок.

Это Антон. Он тоже с завидным упорством каждый день пытается мне дозвониться, но я твердо держу данное самой себе обещание не отвечать на его звонки.

Вчера после похорон Деда, о дате и месте которых, он, разумеется, заранее разузнал, Городецкий попытался подойти ко мне прямо там, на кладбище. Но я, завидев его приближение и воспользовавшись большим стечением народа, смылась, увильнув от объяснений.

Чувствую, что мне все равно не избежать откровенного разговора с ним, но изо всех сил оттягиваю этот момент. Я не очень люблю говорить людям неприятные вещи.

Я уже хочу убрать телефон обратно в карман, но он, лишь несколько секунд помолчав, снова взывает ко мне с того же номера. Нет, так не пойдет. Сколько можно прятать голову в песок? Я отвечаю на звонок:

– Слушаю…

– Ленка, это я! – почти кричит в трубку Антон. – Ты почему не отвечаешь на звонки? У тебя всё в порядке?

– Да. У меня всё хорошо, – произношу я бесцветным голосом.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, – коротко роняю я.

– Можно к тебе приехать? – вопрос звучит робко, но с надеждой.

– Зачем? – обрезаю я этой надежде крылья.

– Ну… Я так давно тебя не видел – с прошлой недели. Очень соскучился.

– По мне или по моему наследству? – не выдерживаю я.

Городецкий теряется от такой прямоты:

– Не понял…

– Что тут не понятного? – жестко отвечаю я. – Все вы одинаковые со своим бубновым интересом… Знаешь, ты мне, пожалуйста, больше не звони…

Не дожидаясь реакции Антона на свои слова, я нажимаю на сброс, а затем вообще отключаю мобильник.

Все еще сжимая его в ладони, я скрещиваю руки перед собой на столе и, наклонив голову, упираюсь в них лбом.

Я еще долго сижу так, не шевелясь и мысленно уговаривая себя: «Ты теперь богата и свободна, а значит, счастлива».

Я складываю зонтик и открываю дверь с табличкой, на которой отливает золотыми буквами надпись «Нотариус Грач В.Ф.». Чёрт, и здесь тоже очередь. Это уже третий из нотариусов, практикующих в нашем районе, и он тоже, судя по всему, пользуется бешеной популярностью. Ладно, сколько можно метаться в такую слякотную погоду – придется остаться здесь и запастись терпением.

Я стряхиваю дождевую воду с зонта и, вежливо осведомившись «кто последний», усаживаюсь на один из стульев, стоящих вдоль стен приемной.

Ждать приходится около полутора часов. Очередь продвигается томительно медленно. Пытаясь развлечь себя хоть чем-то, я сначала гадаю: нотариус Грач – это «он» или «она», потом глазею в окно, за которым торопливо снуют люди: никому неохота вышагивать не спеша под холодным ноябрьским дождем. А после я вспоминаю толстую тетку-нотариуса, приезжавшую на генеральскую дачу для оформления завещания, и события, ставшие причиной моего визита сюда, снова оживают в памяти.

Как давно это было! В конце мая. Почти полгода назад. Именно тогда я решила отметить за городом семейное торжество, после которого от нашей семьи практически ничего не осталось.

Похоронив близких и рассчитав Фросю, я еще несколько месяцев жила одна в генеральской квартире, пока не почувствовала, что больше не могу в ней оставаться. Всё там чересчур напоминало о прошлом. Поэтому я покинула эти старые стены, едва завершился мой процесс о разводе.

В ходе затянувшегося, как я и предполагала, судебного разбирательства неприятным сюрпризом для меня стало обнаружение моим адвокатом у Карена, а точнее, у нас с ним в общей собственности шикарной трехкомнатной квартиры в Сокольниках, о которой я даже не подозревала.

Как выяснилось, мой теперь уже бывший муж приобрел ее через год после нашей свадьбы и устроил там себе «любовное гнездышко», чтобы встречаться со своими многочисленными пассиями без риска быть застигнутым на месте преступления.

Мой ушлый адвокат выяснил, что при покупке этой квартиры обязательное в таких случаях письменное согласие супруги, то есть меня, на такую сделку Карен попросту подделал, провернув эту аферу через своего «карманного» нотариуса.