Андреа Жапп - Палач. Костер правосудия

А кто такой этот Арно де Тизан, у которого Эстревер попросил помощи? Кто он на самом деле? И этот мэтр Правосудие Мортаня?.. От ужаса лоб брата короля покрылся капельками холодного пота. Как будто прочтя его мысли, мессир де Ногарэ, для которого человеческие души, в том числе и души сильных мира сего, были открытой книгой, объявил:

– Уверяю вас, вся эта история была очень запутанной, и меня совсем не удивило, что даже вы здесь ничего не пронюхали, – схитрил советник. – Мой источник сведений также не мог ясно все видеть, так как он лишен той проницательности, которой обладает исполнитель Высоких Деяний Мортаня, некий… как там его? Впрочем, это не важно. Короче говоря, мэтр Правосудие Мортаня. К несчастью, этот человек, каким бы тонким умом и боевым характером он ни обладал, не смог проследить путь, ведущий от гнусного убийцы к тому, кто ему платил. К тому, кто осквернил свою душу грехом и отдал ее в руки дьявола.

При этих словах брат короля издал вздох облегчения. Ногарэ с трудом удержал улыбку. Этот Венель-младший помог ему, не требуя вознаграждения. Ногарэ был ему благодарен, не сомневаясь, что продолжение не замедлит последовать.

В этот вечер он чувствовал совершенно несвойственную ему симпатию к Карлу де Валуа, особенно учитывая то обстоятельство, что советник без труда смог управлять братом короля, приведя его куда нужно. Результат был достигнут, причем на удивление быстро. Под влиянием хорошего настроения Ногарэ вдруг решил сделать его высочеству подарок, тем более что решающими здесь были спокойствие герцогства Бретонского и его тяготение к Франции. Поднявшись на ноги, чтобы откланяться, он произнес немного усталым голосом:

– Монсеньор, вам известно, с каким почтением я к вам отношусь. А споры из-за каких-то там денег… разве это так важно?

«Всего-то десятки миллионов ливров, присвоенные из государственной казны», – мысленно поправил себя Ногарэ и продолжил:

– Вы знаете мою склонность к аптекарской [195] Тогда это выражение означало излишне педантичного человека. Аптекари должны были приготовлять крохотные порции лекарственных субстанций, иногда ядовитых, пользуясь очень точными и чувствительными весами. точности счетов. Иногда я об этом сожалею, позвольте вас уверить. Что бы там ни было, некоторые… слухи… исходящие из вашей канцелярии, говорят как раз о хорошем женском здоровье вашей дорогой дочери, – солгал советник. – Но из этого кто-то может сделать досадные выводы. Представьте себе… развод! Англия сразу же двинет вперед свои пешки. Мое сердце просто разорвется от огорчения, если герцогство Бретонское не вернется под могущественную сень де Валуа. А теперь позвольте пожелать вам доброй ночи и заверить, что я остаюсь вашим покорнейшим слугой.

Карл де Валуа метал громы и молнии: Шапп, Эмиль Шапп, презренная змея, которой он столько времени доверял!..

«Ловкий ход!» – отметил про себя мессир де Ногарэ, склоняясь в поклоне перед братом короля. Шапп принадлежит к той разновидности предателей, которые всегда сохраняют любезный вид. Таким Ногарэ никогда не доверял, даже когда пользовался их услугами. Он не сомневался, что молодой секретарь не колеблясь отвернется от него, если получит от кого-то предложение, сулящее еще большие выгоды. Вспыльчивый и очень предсказуемый Карл решит, что славный Эмиль злословит по поводу плодовитости его дочери. И вообразит, будто, избавившись от секретаря, заодно лишит осведомителя самого де Ногарэ. И правда, ловко сделано. Причем безо всяких расходов.

Париж, ноябрь 1305 года

Очень довольный тем, как продвигаются его дела, Эмиль Шапп, насвистывая, вышел совершить прогулку по Лувру. В ночной темноте контуры домов еле угадывались, шел холодный и очень неприятный моросящий дождь. Но даже это не могло испортить настроение молодому секретарю. Рядом с мессиром де Ногарэ его существование стало просто лучезарным. Может быть, однажды он будет иметь неслыханную честь приблизиться к самому королю… Дрожь вожделения охватила его при одной мысли о таких перспективах. Ах, какое перед ним теперь сияющее и волшебное будущее!

Он весело подбежал к калитке, выходящей на улицу Сент-Оноре. Из подъезда соседнего дома неожиданно появился темный силуэт. Эмиль притронулся к рукоятке кинжала, спрятанного у него в поясе. Послышался легкий смешок:

– Успокойся, голубчик. Мне нужен только твой кошелек, но я хотела бы заполучить часть его содержимого другим способом, более вежливым и приятным для нас обоих, – фыркнула очаровательная молодая девушка с длинными черными кудрявыми волосами.

У нее была свежая кожа и чистое дыхание, хотя уличные девицы и обитательницы лупанариев были частенько отмечены печатью болезней, свойственных их ремеслу. Более того, она изъяснялась как образованный человек. Не какая-нибудь низкопробная девка из таверны.

– Не знаю, есть ли у меня настроение, – возразил Эмиль, видя, как та, улыбаясь, приближается к нему.

– Настроение? Это и есть мое искусство – поднимать мужчинам настроение.

– Сколько ты хочешь?

– С тебя? Ничего, или почти ничего. Твою жизнь, что же еще?

Эмиль Шапп ничего не понял, ощутив вдруг ужасную боль, которая пронзила его грудь с левой стороны. Он опустил голову, с удивлением спрашивая себя, что за рукоятка, оплетенная черной кожей, торчит из его камзола. Широко открыл рот и попытался вдохнуть, но воздух отказывался наполнять его легкие. Его горло наполнилось чем-то теплым с металлическим привкусом. Рухнув на мокрые булыжники мостовой, Эмиль выплюнул целую лужу крови. Он попытался протянуть руку и схватиться за подол красной юбки, но девушка отпрыгнула в сторону. Он попытался проклясть ее, но его рука бессильно упала. Секретарь пробулькал:

– Кто… Кто…

– Какая разница? Тот, кто хорошо заплатил. Чего там еще спрашивать?

Шапп был уже мертв, когда девица вытащила из его тела свой нож и вытерла окровавленное лезвие об его камзол. Затем, бросив безразличный взгляд на мутные, широко открытые глаза и влажное от дождя лицо, она скрылась в ночи.

Окрестности Малетабля, ноябрь 1305 года

Гнедой жеребец д’Эстревера галопом выскочил на главную улицу Малетабля. Бока его все покрылись пеной от невероятных усилий, взгляд был безумный, как будто за ним по пятам гнались все демоны ада. Трое мужчин с трудом смогли его остановить и успокоить.

Несмотря на то, что горожане, не желающие вмешиваться в дело, касающееся зловещего старшего бальи шпаги, проявили не так много усердия, в окрестных лесах и полях было приказано провести облаву. Деревенский священник, который забеспокоился, не пострадал ли мессир д’Эстревер при падении с лошади, смог убедить даже самых строптивых из своих прихожан, что если не прийти на помощь старшему бальи, его гнев впоследствии может пасть на всю деревню.