Анастасия Акулова - Тлеют угли костров отгоревших…

Некоторые умудряются оставаться наплаву, однако это очень и очень сложно. Но это – самое главное для правителя. Ему нужно быть сильным, решительным, справедливым (порой до жестокости), но при этом суметь сохранить хоть малую часть бесценного, редчайшего дара – милосердия, ведь даже Господь наш, Иисус Христос говорил, что это самое важное в ЛЮБОМ из нас, бедняк ли ты или правитель. Все мы рождены с чистыми душами, а уж как распорядиться ею – дело личное. Ежели сумеешь ты, окунувшись в тот злосчастный омут, найдя золотую середину между своей совестью и властью, поняв разницу между справедливостью и жестокостью, всегда держаться наплаву, то тогда, возможно, ты обретёшь заслуженное счастье в жизни своей, став при этом хорошим правителем.

Немногим подобное удавалось, всё это – бремя, тяжкий крест, и даже юный Александр, ещё не познавший сей тяжести, это понимал.

Однако повзрослев, он уточнил для себя – всё-таки власть – это, прежде всего, ответственность. Долг, который ты обязан соблюдать неукоснительно, лелея, любя каждый клочок родной земли, дорожа жизнью каждого подданного – ведь он беспрекословно вверяет её тебе.

С завтрашнего дня, вот эта загадочная штука – власть станет частью и его жизни.

Его пригласили князем-наместником в Великий Новгород. В город ярых вольнодумцев, в город, где даже некоторые женщины умеют читать и писать. Он возлагает на княжича больше ответственности, чем какой-либо другой.

С этим днём кончается раздолье и юность. Ведь завтра судьба одного из самых важных городов Руси окажется в его руках… в руках у шестнадцатилетнего юнца.

Ещё раз окинув взглядом это безбрежное царство трав и свободы, Александр в который раз напомнил себе: его готовили к этому с ранних лет. Тогда откуда сомнения?

Усилием воли княжич выбросил их все из головы, повернув обратно.

Новгород, 1236-37 г.

С радостью, с надеждой встретили Александра новгородцы, вдохновляя и воодушевляя тем самым юного князя.

С самого начала он принялся активно улучшать город, делая всё возможное и невозможное, поражая всех энергией и хладнокровной рассудительностью. Люди, уставшие от постоянных страхов, которые неизменно навевали вести о сожжённых татарами городах, воспрянули духом, оживая. И юность князя уже никого не волновала – все видели в нём взрослого человека, правителя, полководца. Было ли это правильным или нет, но совсем ещё юный князь более чем достойно справился с возложенными на него обязанностями, проявляя все лучшие качества своей уже вполне сформировавшейся и уже тогда очень интересной личности.

…Почти потухшая свеча слабо освещала комнату, дрожа и потрескивая.

«Когда же уже остановятся эти бессмысленные потоки крови?» – думал князь, небрежно опираясь на рукоять обнажённого меча и бросая усталый взгляд в пространство.

С одной стороны – междоусобные войны. Беспощадные братоубийства, кровавые, до невероятности жестокие бойни за каждый клочок земли, уничтожающие саму душу народа. Сколько их было? Без счёта. А сколько ещё будет?

С другой стороны тёмные полчища – татары. Невиданные до сель по своей мощи и организованности, смертоносный огонь, сжигающий всё на пути к своей безумной мечте – империи от моря до моря (от Тихого океана до Атлантического). Теперь их цель порабощение Руси. Они будто появляются из неоткуда и сложно предугадать, какой город станет их следующей мишенью.

И даже не смотря на это, князья не упускают возможности вцепиться друг другу в глотки, совершенно не думая о том, что это так же огромные человеческие жертвы. Как так можно?!

Это безнравственно, негуманно, не патриотично, ужасно, мерзко, недостойно, бессмысленно в любом понимании.

Междоусобицы… кровь… разруха. Как избавиться от этой живучей напасти или хотя бы приостановить её? Да и хватит ли у него, Александра, ума и силы духа, чтобы сберечь то, что осталось от Руси и княжество, данное ему?

Все эти мысли уже давно не покидали его, становясь едва ли не ночным кошмаром.

Напряжённо размышляя, Александр вертел в руках письмо с приглашением на съезд князей.

Необходимо немедленно всё сообща решить и продумать каждый последующий шаг, забыть о прежних обидах, объединиться. Пока есть, что спасать…

Давно пора.

…Тихий цокот копыт, отбивающих мелодичную дробь о сухую и твёрдую, как камень, землю, стал чем-то неотъемлемым, привычным. Бесконечные перебирания с места на место, прерываемые лишь коротким ночлегом – вот такое вот путешествие.

Сожжённые города и сёла, отчаявшиеся лица изредка встречающихся на пути голодных, израненных путников, навсегда отпечатались в памяти Александра как самое ужасное зрелище. Отчаяние, запустение, боль, кровь. Даже беспощадная битва лучше, чем вот такое состояние везде и всюду – чистое отчаяние, полная потеря веры в избавление. Последствия людской глупости, гордыни, жадности и эгоизма… В груди разгоралось пламя, грозя сжечь дотла его самого. Что бы ни делал, он не мог остаться равнодушным, не мог не думать об этом.

Без раздумий княжич делился скудными припасами с путниками, будь то хоть целые семьи, движимый неизмеримой болью. Несмелые осуждающие взгляды небольшого отряда не волновали его – пусть они не поймут его, пусть сочтут даже за слабость. Возможно, так оно и есть – у него нет сил видеть столько отчаяния и страданий, не попытавшись хоть как-то, хоть самую малость облегчить их.

…Кроваво– красный закат бросал зловещий отблеск на очередное пепелище. Небольшая группа из двадцати человек и пары повозок чуть слышно вздыхала. Каждый старался скрыть грусть за маской хладнокровия.

Всадник, возглавляющий их, лишь молча проводил взглядом очередные останки села. Ни слов, ни вздохов бы не хватило, чтобы выразить его чувства. Он понял, что уже никогда не сможет забыть то, что видел тогда в пути до Владимира.

Чужая боль стала для юного княжича его собственной.

В небольшую охотничью избу едва-едва проникал свет. На широком деревянном стуле сидел властный мужчина лет сорока – пятидесяти с лёгкой сединой в светло-русых волосах. Что-то едва уловимое в его облике указывало на близкое родство со стоящим рядом юношей.