Виктория Холт - Властелин замка

Я остановилась. Здесь деревья росли гуще — это была маленькая рощица. Я не заметила, с какой стороны вошла в нее и, не зная, в каком направлении пошла Женевьева, внезапно почувствовала, что заблудилась. Похожее чувство я испытала в галерее, когда не могла открыть дверь. Странное чувство, похожее на панику, понемногу охватывало меня.

Как глупо чувствовать это среди бела дня! Девочка сыграла со мной шутку. Она не изменилась. Он ввела меня в заблуждение, заставила думать, что сожалеет о случившемся; в разговоре ее почти звучал крик о помощи — и все это было игрой, притворством.

И тут я услышала, как она зовет меня:

— Мисс! Мисс, где вы? Сюда.

— Иду, — сказала я и пошла на голос.

Женевьева появилась среди деревьев.

— Я думала, что вы потерялись.

Она взяла меня за руку, будто боялась, что я ускользну от нее, и мы пошли дальше, пока, через некоторое время, деревья не поредели, и тогда мы вдруг остановились. Перед нами было открытое пространство, заросшее высокой травой. Я сразу увидела надгробия и поняла, что мы находились на фамильном кладбище де ла Таллей.

Я все поняла. Мать ее умерла. Девочка собиралась показать мне, где она похоронена. И называла это — познакомить меня со своей матерью.

Я была потрясена и немного встревожена. Она была действительно странной девочкой.

— Все де ла Талли, когда умирают, попадают сюда, — сказала она печально. — Но я тоже часто сюда прихожу.

— Ваша мать умерла?

— Пойдемте, я покажу вам, где она.

Она провела меня через густую траву к роскошному надгробию. Оно было похоже на маленький домик, крышу которого украшала прекрасная скульптурная группа — ангелы держали большую мраморную книгу, на страницах которой было вырезано имя покойной.

— Смотрите, — сказала она, — вот ее имя.

Я посмотрела. На книге было написано: «Франсуаза, графиня де ла Талль, тридцати лет». Я посмотрела на дату. Это случилось три года назад.

Значит, девочке было одиннадцать лет, когда умерла ее мать.

— Я часто прихожу сюда, — сказала она, — чтобы побыть с ней. Я разговариваю с ней. Мне это нравится. Здесь так спокойно.

— Вам лучше не приходить, — мягко сказала я. — Во всяком случае, одной.

— Я люблю приходить одна. Я хотела познакомить вас с ней.

Не знаю, что подтолкнуло меня, но у меня вырвалось:

— Ваш отец приходит сюда?

— Никогда. Он не хочет быть с ней. И раньше не хотел. Так зачем же он пойдет сейчас?

— Откуда вам знать, чего он хочет?

— Я знаю. Кроме того, она здесь потому, что он этого хотел. Он всегда получает то, что хочет. Она ему была не нужна.

— Я думаю, вы его просто не понимаете.

— О нет, прекрасно понимаю. — Глаза ее вспыхнули. — Это вы не понимаете. Как вам понять? Вы только что приехали. Я знаю, она была ему не нужна. Вот почему он ее убил.

Я не нашлась, что сказать. Я только в ужасе смотрела на девочку. Но она, положив руки на мраморную плиту, казалось, не замечала меня.

Тишина вокруг, теплое солнце, усыпальницы, хранившие останки давно умерших де ла Таллей — все это выглядело зловещим сном. Мой инстинкт звал меня уехать из этого дома; но даже когда я стояла там, я знала, что останусь, если смогу, и что в замке Гейяр было нечто более загадочное и притягательное, чем мои любимые картины.

Это был мой второй день в замке Гейяр. Я не спала всю ночь — сцена на кладбище так потрясла меня, что я не могла выбросить ее из головы.

Когда мы медленно шли обратно к замку, я сказала Женевьеве, что она не должна говорить так о своем отце; она спокойно выслушала меня и не возразила ни разу; но я никогда не забуду спокойную уверенность в ее голосе, когда она сказала мне: «Он убил ее».

Конечно, это сплетни. Где она это слышала? Должно быть, от кого-то в доме. Может, от няни? Бедный ребенок! Как это ужасно! Вся моя враждебность к ней улетучилась. Теперь я хотела знать больше о ее жизни, какой была ее мать, каким образом в ее голову закрались эти ужасные подозрения.

Надо сказать, мне было не по себе. В одиночестве пообедав в своей комнате, я просматривала свои записи, потом пыталась читать роман. Вечер казался долгим; неужели мне так придется коротать свои вечера, если мне позволят остаться? В других домах мы сидели за одним столом с управляющими поместий, а иногда и со всей семьей. Никогда раньше за работой я не чувствовала себя так одиноко. Но, разумеется, я не должна забывать, что меня еще не приняли, нужно было подождать.

На следующий день я работала в галерее все утро, оценивая степень потемнения пигмента, отслоения краски, которое мы называем «шрамами», и другие повреждения типа трещин в краске, в которые попадает пыль и грязь. Я пыталась выяснить, какие материалы мне потребуются помимо тех, что я привезла с собой, и хотела спросить Филиппа де ла Талля, могу ли я посмотреть некоторые другие картины в замке, особенно фрески, которые я успела заметить.

После обеда в своей комнате мне захотелось выйти на прогулку. Я решила, что сегодня посмотрю окрестности и, возможно, городок.

Я шла среди раскинувшихся вокруг виноградников, хотя тропинка уводила меня в сторону от города. Что ж, город посмотрю завтра. Я. представляла себе, какое здесь должно царить оживление во время сбора урожая и жалела, что не приехала сюда раньше, чтобы увидеть его. Может, и увижу в следующем году… — подумала я и засмеялась про себя. Я и в самом деле рассчитываю быть здесь в следующем году?

Я подошла к нескольким зданиям и рядом с ними увидела дом из красного кирпича с неизменными ставнями на окнах, на этот раз зелеными. Они прибавляли очарования дому, которому, как я поняла, лет сто пятьдесят — построен лет за пятьдесят до Революции. Я не могла устоять перед соблазном подойти ближе и рассмотреть его.

Перед домом росла липа, и как только я к ней приблизилась, высокий, пронзительный голос позвал: «Хеллоу, мисс». Не «мадемуазель», как можно было ожидать, а «мисс», произнесенное врастяжку — «ми-исс», из чего я поняла, что звавший меня прекрасно знал, кто я.

— Привет, — ответила я, но не увидела никого за металлической оградой дома.

Послышался смешок, и, подняв глаза вверх, я увидела мальчишку, висевшего на дереве, как обезьяна. Он вдруг спрыгнул и оказался рядом со мной.

— Здравствуйте, мисс. Меня зовут Ив Бастид.

— Здравствуй.

— А это Марго. Марго, не будь дурочкой, слезай.

— Я не дурочка.

Девочка вынырнула из ветвей и, как по перилам, соскользнула по стволу дерева на землю. Она была немного меньше мальчика.

— Мы живем там, — сообщил он мне.

Девочка кивнула, глаза ее блестели от любопытства.

— Очень приятный дом.

— Мы все живем в нем… все мы.

— Наверное, вам там хорошо живется.

— Ив, Марго! — позвал голос из дома.