Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

Как раз в этот момент у Юры лопнуло терпение. Он заявил, что стриптиз — это, конечно, хорошо, но где деньги? Петров сказал, что деньги будут послезавтра. Но Юрий и Алеша Свешников до послезавтра ждать не стали, а решили действовать на следующий же день. Взяв с собой самых крепких сотрудников, они нагрянули на квартиру, которую, по их сведениям, снимали прибалты. Увы, квартира была пуста… Там не было ни людей, ни компьютеров. По рассказам соседей, здесь был притон, куда сходились «голубые» со всех концов страны. Бабка, жившая напротив, плевалась, вспоминая о буйных жильцах, музыка у которых не умолкала до утра, и даже перекрестилась с облегчением, узнав, что они смылись. Увы, по другим адресам и телефонам найти их тоже не удалось. Компаньоны вынуждены были смириться с потерей — украли «голубые» друзья не так много, каких-нибудь двести тысяч, но если учесть, что все это происходило еще до гайдаровских реформ, то это были деньги.

И до сегодняшнего дня о них никто не слышал; Юра думал, что они свалили за границу. Но, как поведал нам налоговый инспектор, они никуда не делись, а, наоборот, процветали: разъезжали с гастролями «Звезды стриптиза» (так было и на афишах, которые нам показали: «Звезда стриптиза») по всем городам и весям бывшего Союза и пользовались давным-давно украденной печатью «Балтинвеста». Задолжали они государству около десяти миллионов. Вызвали же Юру и Калерию Ивановну только для того, чтобы выяснить, не могут ли те подсказать налоговым органам, где разыскивать удачливых деятелей шоу-бизнеса.

Увы, тут мы помочь ничем не могли. Юра честно рассказал, как было дело, Калерия Ивановна изредка ему поддакивала. Напоследок, бросив внимательный взгляд на компаньонов и оценив выражения их лиц, инспектор добавил:

— Только не мешайте правоохранительным органам. Мы найдем их сами.

Когда мы вышли на улицу, то, распрощавшись со смущенной Калерией Ивановной, которая явно приняла вызов в налоговую полицию слишком близко к сердцу, дружно расхохотались.

— Звезда стриптиза! Подумать только! — покатывался со смеху Юра.

— Представляю, какой антрепренерской деятельностью занимается этот Петров! Вот уж не знал, что сутенеры в России обязаны платить налоги! — вторил ему Женя (хотя официально он и не работал тогда с Юрой, тем не менее хорошо помнил «сладкую парочку»).

— А вы тоже хороши, связались с такой компанией! Небось сами с ними сюсюкали: «Ах, какой роскошный бицепс»… — Я встречала в своей жизни немало геев и неплохо их имитирую.

— А что, отличная компания, — огрызнулся Юрий. — Про этого Петрова даже ты не могла бы сказать ничего плохого, он одевался и держал себя, как самый нормальный мужчина, по крайней мере сначала. Что касается пресловутой «звезды стриптиза», то он, конечно, выглядел подозрительно, но принадлежность к сексуальным меньшинствам считалась преступлением только в нашем уголовном кодексе. В конце концов, у них, в этой «Голубой устрице» [6] «Голубая устрица» — название бара для мужчин-геев из популярной американской кинокомедии «Полицейская академия». , я встречал и твоего хорошего приятеля — Аркадия Шипелова. — И он мне выразительно подмигнул: что, уел?

Аркадий среди «голубых»? Это что-то новенькое! Хотя это объяснило его вечную и довольно нетребовательную привязанность ко мне. Но одевается он всегда не слишком броско, без выпендрежа, манеры его никак нельзя назвать чересчур женственными… Может быть, он играет в гомосексуальных отношениях активную роль? Зачем ему тогда я… Но, впрочем, у него могли быть с этими мошенниками чисто деловые отношения. В конце концов, судя по всему, его так и тянет к жуликам.

Смех на фоне полного расслабления и мои размышления о природе сексуальной ориентации Аркадия привели к тому, что я совершенно забыла — что у меня дома кончились все продукты и в холодильнике хоть шаром покати. Только когда компаньоны высадили меня у дверей моего подъезда и поехали дальше, я сообразила, что мне просто необходимо сходить в магазин. Конечно, хлеб можно занять у соседей, но не хлебом же единым сыт человек, тем более что сегодня пообедать я так и не успела.

Что делать? Было уже около семи, и стремительно темнело, на дворе стоял октябрь, и стрелку часов перевели на зимнее время. И Сергей Крутиков, и Юрий, и даже Марк категорически запретили мне выходить из дома одной, а уж после наступления темноты… В конце концов, не могу же я все время жить на положении заключенной: шаг вправо, шаг влево — расстрел. Конечно, я боюсь, что меня могут убить, но нельзя же вечно бояться! И бросив свою сумочку и папку с документами, я схватила хозяйственную сумку и, сжимая в руке газовый баллончик, рванула в универсам.

До универсама у нас минут семь хода, если идти быстрым шагом, причем большая часть пути проходит по освещенной улице. Самое главное — перебраться через темный двор. На пути туда я справилась с этим весьма успешно. В универсаме народа уже практически не было, и я быстро набрала полную сумку продуктов и пустилась назад.

Первую часть пути я проделала благополучно, но когда я свернула в наш проулок, у меня появилось чувство, что за мной следят, — совершенно неосознанное, инстинктивное чувство, от которого по спине у меня побежали мурашки. Что делать? Вернуться обратно, на освещенную улицу, и подождать, пока кто-нибудь направится в мой двор? Или побыстрее добежать до подъезда?

Я выбрала второй вариант и, окунувшись в темноту, помчалась, не чуя под собой ног. И тут я услыхала за собой топот, как будто за мной гнался кто-то очень тяжелый. Шаги приближались, и вот уже мне на плечо легла чья-то рука. Ужас придал мне сил, я вырвалась, истошно закричала и понеслась еще быстрее, надеясь только на чудо, и чудо свершилось. Внезапно передо мной появился какой-то большой мохнатый клубок и с громким лаем пронесся мимо, направляясь к кому-то за моей спиной. Я, не оглядываясь, продолжала бег, пока чуть не сшибла миниатюрную фигурку, оказавшуюся на моем пути. Это была моя соседка Люда, которая гналась за своей собакой с громким криком:

— Леша! Леша, назад!

Огромный бобтейль на кого-то кидался в темноте. Я знала Лешин характер — он не слушался Люду в условиях самых мирных, а сейчас он ей не подчинится ни за что.

Задыхаясь, я попыталась ей объяснить, на кого напал Леша. Она остановилась, и тут я схватила ее за руку и потащила к ближайшему подъезду, над которым горела тусклая лампочка. Леша умчался куда-то далеко, и его лай доносился до нас с другой стороны двора. Наконец минут через пять он вернулся, гордо неся свою кудлатую голову, все еще потявкивая густым басом. Я обняла его за шею, и он принял мою благодарность как должное.

— Леша, Лешенька, спаситель мой…