Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

Я мрачно молчала, представляя себе, как реагировала Агнесса Владимировна, когда Марк предъявил ей документы. Она уже давно умудрилась у меня выведать, что я была замужем, но много лет как развелась. Бедная старушка, наверное, была просто в шоке! Она считала меня свободной женщиной, а я оказалась обыкновенной прелюбодейкой, которая при живом муже обзавелась любовником. Так как дверь ее квартиры выходила в общий холл, то, естественно, она не могла не знать о Пете, с которым мне пришлось ее познакомить — однажды утром мы все трое столкнулись на лестничной площадке у лифта; час был столь ранний, что не могло быть сомнений в том, где Петя провел эту ночь.

Марк угадал ход моих мыслей:

— У старушки, конечно, был шокированный вид, но она быстро пришла в себя. Я пустил в ход весь свой шарм и объяснил ей, что некоторое время назад мы с тобой поссорились и разъехались, как леди Диана с принцем Уэльским, но теперь, когда я вернулся из-за границы, мы помирились и снова сошлись, и я просто забыл ключи.

— И она тебе поверила?

— Эта твоя тезка, человек старой закалки, живет по принципу: нет бумажки — нет человека. А если бумажка есть, так по ней и быть: я твой законный супруги здесь прописан, значит, имею право.

Тут он наклонился и обнял меня:

— Так что я теперь твой законный муж, и придется тебе с этим смириться, иначе прослывешь падшей женщиной.

Я не оценила юмор ситуации и попыталась отбиваться, но не тут-то было: он властно поцеловал меня в губы, как будто ставил на меня свое клеймо. Я все-таки вывернулась, и назревала небольшая стычка, которая должна была закончиться самым восхитительным образом, если бы не вмешался телефон. Господи, ну почему я его не вырубила? Собственно говоря, это ни к чему, когда есть определитель номера, и теперь я не могла не поднять трубку: на табло высвечивался телефон офиса Сергея.

В Сережином голосе мне послышалось смущение, как всегда, когда он вынужден был задавать мне неделикатные вопросы:

— Агнесса, доброе утро. Извини, пожалуйста, нет ли у тебя Марка?

Я передала трубку моему полузаконному супругу; Марк слушал брата молча, и постепенно лицо у него вытягивалось. Из его отдельных реплик я не могла понять, о чем идет речь, но, судя по всему, разговор ему не нравился. Когда он произнес:

— А ты уверен, что ехать надо сегодня? — Голос у него звучал почти жалобно. После этого он заявил: — Да, все понял, — и, положив трубку, обратился ко мне: — Аньес, я должен ехать. Мой сумасшедший брат требует, чтобы я немедленно отправлялся в аэропорт и поймал четырехчасовой рейс на Мадрид. Ему, видите ли, срочно нужно отыскать «испанский след» одной незаконной сделки, и эту работу могу выполнить только я.

— А билет? А виза? — слабым голосом протестовала я; несмотря на его дурацкую выходку, а может, благодаря ей, мне не хотелось его отпускать.

— Сотрудник Сергея ждет меня с билетом в Шереметьево, а виза у меня многоразовая. Не расстраивайся — мне тоже тошно тебя покидать, но это ненадолго.

— Насколько?

— На несколько дней, может быть, на неделю. — Тут он лукаво прищурился. — Не думай, что если «Ксант» — богатая фирма, то они не жалеют денег на командировочные. Еще как жалеют!

Он снова обнял меня, и на этот раз я не сопротивлялась.

— Аньес, мне страшно не хочется уезжать, но кто платит, тот заказывает музыку. Я тебя умоляю — будь осторожнее без меня, не стань, ради Бога, жертвенным ягненочком! И не ходи никуда одна!

— Хорошо, я буду выходить из дома только с поклонниками.

Наше прощание оказалось несколько смазанным тем, что он больно щелкнул меня по носу.

Уже в дверях я вдруг вспомнила:

— А где ключи? Ты отдал их соседке?

Нехотя Марк вытащил из кармана связку ключей и протянул ее мне.

Оставшись одна, я первым делом немедленно перезвонила Сергею и доложила ему о своих подозрениях относительно Пети. Я ничего не скрыла: рассказала и об Аните Далакян, и белом «шевроле» академика, и о Катиных домыслах насчет возможных мотивов Петиных действий, столь для меня нелестных. Сережа, как всегда, слушал внимательно, не перебивая, потом задал несколько уточняющих вопросов. Под конец я робко его попросила:

— Я была бы тебе очень признательна, Сережа, если бы ты не рассказывал об этом Марку без крайней необходимости…

— Ты могла бы и не просить, Агнесса. Если след ложный, то Марк ничего не узнает. Кстати, извини, что пришлось его услать, но это экстренный случай…

Закончив разговор и положив трубку, я невидящим взглядом уставилась на лежавшие прямо передо мной на столе ключи. Подумать только, Сергей еще и извиняется! Он всегда такой деликатный и внимательный, только вот глаза у него обычно грустные… До чего же не похож на него Марк! Эта дурацкая его затея с ключами — сколько мне еще предстоит ее расхлебывать! Хотя мне надо бы радоваться — судя по всему, Марк намеревается обосноваться у меня всерьез и надолго, и после восхитительной ночи, когда каждая клеточка моего тела все еще поет, я могу этому только аплодировать.

Но как он выцыганил у Агнессы ключи, наглец этакий! Штамп о браке, прописка… И тут я похолодела.

Если у кого и был мотив для моего убийства, то у Марка.

После свадьбы Марк прописался в нашей с мамой однокомнатной квартире, потому что при таком раскладе нам светила отдельная жилплощадь в течение двух лет: организация, где работала мама, строила свой дом. Дом сдали, когда мое заявление о разводе уже лежало в загсе. Мы с Марком договорились — через Сергея Крутикова, — что сразу при получении ордера мы оба прописываемся на новом месте, а потом, после развода, он выпишется и пропишется обратно к родителям. Так и вышло — ордер выдали на двоих, в марте мы оба прописались в новой квартире, а в мае, через неделю после развода, Марк официально выписался.

Или так я считала. Во всяком случае, коммунальные услуги я всегда оплачивала как одиночка. Я свою квартиру так и не приватизировала — зачем? В случае моей смерти она, как муниципальная собственность, должна была отойти государству. Если только… Если только в жэк, или в рэу, или как там еще это называется, не приходит безутешный супруг и не предъявляет свой паспорт с пропиской. С девочками из паспортного стола так легко договориться — может, хватит коробки конфет, а может, и скорее всего, потребуются баксы… Марк обладает природным обаянием, этого у него не отнимешь; если он сумел очаровать Агнессу, то чего ему стоит обкрутить этих серых мышек из домоуправления? И тогда Марк становится законным владельцем однокомнатной квартиры на Юго-Западе, чуть ли не в самом престижном районе Москвы, рыночная цена которой сорок тысяч «зелененьких».

Да, Марк — единственный человек, который может реально что-то выиграть от моей смерти. Я не виделась с Марком целых десять лет. Что я о нем знаю? То, что он привык добиваться того, чего хочет. То, что он абсолютно беспринципен — советскому человеку с принципами было почти невозможно выжить за границей под крылом всемогущего КГБ. А со спецслужбами Марк, без сомнения, был связан, что не говорит в его пользу. А эта история с манифестом — я хохотала, когда он ее рассказывал, но ведь он-то принимал в ней непосредственное участие… Так что высокой моралью тут и не пахнет. Способен ли Марк на убийство? Мне кажется, да. Но может ли он убить меня?