Джени Крауч - Спасательный круг для любимой

– Ни Зейн, ни любой другой полицейский ни разу этого не сделали. Жаль, что мне нечем было поделиться с Джоном. Ничего такого мы не заметили. И все же он выслушал нас.

– Мы точно говорим об одном и том же агенте Хаттоне?

Каролина рассмеялась:

– Я просто хочу тебе сказать, что не такой уж он и придурок.

– Как скажешь.

– Ладно, мне пора, – заметила Каролина, вставая. – Пойду приму душ перед сменой.

– А я посижу еще немного. Попробую установить контакт со своим старым добрым альбомом. – Шерри расслабилась, ей было тепло. Самое время сделать попытку.

– Не насилуй себя рисованием. Все само собой восстановится в свое время.

Девушки обнялись, и Каролина пошла домой. Шерри осталась наедине со своим альбомом, полистала странички и наткнулась на портрет Джона.

Даже бессознательно она уловила его суровую красоту. Пальцы сами взялись за карандаш и начали прорисовывать детали. Как и советовала Каролина, она себя не насиловала, просто поддалась импульсу.

Пятнадцать минут спустя Джон уже смотрел на нее из альбома как живой. Немного хмурый, в глазах сквозит легкое неодобрение. Ага, именно таким она его и запомнила. Идиот, что с него взять. Ну и ладно, главное, ей не холодно. Стужа ни на миг не коснулась ее костей, пока она рисовала его.

Но если ей удалось нарисовать Джона Хаттона, с ней все будет в порядке или нет?

Зазвонил телефон, и Шерри взглянула на номер – неизвестный. Поспорив сама с собой, брать трубку или нет, она все-таки решила ответить.

– Алло?

– Мисс Митчел? – донесся до нее нежный женский голос, но она не узнала его.

– Да.

– Это Жасмин Хаус. Простите, что побеспокоила вас.

Шерри сразу же подобралась.

– Нет, вы меня не побеспокоили. С вами все в порядке?

– Думаю, все нормально, насколько это возможно. Меня сегодня утром выписали из больницы.

– Это хорошие новости, да?

– Я рада выйти оттуда, но пока не готова вернуться к себе домой.

Сердце Шерри сжалось, когда она услышала, как дрогнул голос Жасмин. Она не хочет возвращаться домой, и это понятно. Шерри не удивилась бы, если бы Жасмин вообще больше не стала там жить.

– Я вас прекрасно понимаю. Вам есть где остановиться?

– Да, мы с мамой сейчас у моей кузины на побережье. Это недалеко от того места, где я живу. Здесь я чувствую себя нормально, пока они со мной.

– Это тоже понятно, – заверила ее Шерри. – Дайте себе время, чтобы восстановиться. Не позволяйте никому торопить вас и сами не расстраивайтесь.

– Да, доктор сказал мне то же самое.

– Я не хотела тревожить вас, но вы велели позвонить, если я что-то вспомню, не важно, что именно.

– Да, нам действительно важна любая информация.

– Я видела татуировку на внутренней с-стороне е-его руки. – Жасмин заплакала. – И латексные перчатки. Не понимаю, почему это только с-сейчас всплыло в моей памяти.

– Это нормально. Более чем нормально, Жасмин. Это отлично! – Тату Шерри вполне может изобразить. – Где находится дом вашей кузины? Я могу прийти, если хотите. Нарисовать то, что вы вспомнили.

– Это было бы здорово, – с нескрываемым облегчением вздохнула женщина на том конце провода. – Мне очень хочется вытащить эту дрянь из своей головы.

– О’кей, тогда диктуйте адрес. Мне только нужно сбегать домой за машиной.

Шерри ввела адрес в телефон и с удивлением обнаружила, что находится очень близко от временного пристанища Жасмин.

– Вообще-то я всего в двух кварталах от вас. Если вы не против того, чтобы я пришла к вам в пляжной одежде, то пешком будет быстрее.

– Чем быстрее, тем лучше, а то как бы память у меня снова не отказала.

– О’кей, я буду у вас через несколько минут.

Они одновременно дали отбой, и Шерри начала собирать вещи. Слаба богу, их было немного: полотенце, солнцезащитный крем, альбом и еще несколько мелочей. Зонт она не брала, но легкий раскладной стул придется нести.

Девушка шагала по пляжу, сосредоточившись на портрете Джона. Мысли о нем согревали ее. И не важно, происходило это из-за того, что он бесил ее, или по каким-то иным причинам; докапываться до сути не время.

До дома кузины Жасмин она добралась очень быстро.

На последней сотне ярдов девушке вдруг показалось, что за ней кто-то следит. Она резко обернулась, но увидела только бегущего трусцой человека, да и то в отдалении, причем направлялся он в противоположную от нее сторону. Она окинула взглядом окна домов, выстроившихся в ряд вдоль побережья, но и там никого не заметила.

Шерри сделала глубокий вдох, почувствовав, как тело начинает сковывать холод. Она достала из сумки рубашку с длинным рукавом, надела ее и ускорила шаг.

«Никто за мной не следит, – уверяла себя Шерри, – это все игра больного воображения». И все же она пожалела, что не поехала на машине.

Жасмин ждала ее на открытой веранде второго этажа.

Джон подъехал к дому, где сейчас обитала Жасмин, в тот момент, когда Шерри спускалась по внешней лестнице с веранды второго этажа. Жасмин шла следом.

Мать Жасмин позвонила ему и сообщила, что дочь вспомнила татуировку на руке насильника. Джон обрадовался – это могло не только помочь в поимке и аресте насильника, но и в суде при вынесении обвинительного приговора.

Если она вспомнила это, то, быть может, в ее памяти всплывет что-то еще. Джон очень на это надеялся, потому что два дня повторного тщательного осмотра нового места преступления и его окрестностей так ничего и не дали.

А еще он не мог выбросить из головы Шерри Митчел. И дело не ее профессиональном мнении и способностях художника. Он хотел снова увидеть ее. Удостовериться, что ей стало лучше после того жуткого приступа холода в больнице.

Но он знал, что при встрече с ней профессиональный интерес перевесит личный. От ее физического состояния зависит, сможет она опросить остальных потерпевших или нет.

Как бы то ни было, он не мог прекратить думать о ней. О ее шикарных длинных ногах, роскошных светлых волосах, завораживающих голубых глазах.

И все же он отчаянно нуждался в ее помощи, но, если Джон продолжит давить на нее – а за ним такое водилось, – может получить еще одну жертву насилия. Он даже попросил своего шефа в «Омеге» подыскать другого художника-криминалиста.

Джон ошибся на ее счет. Она не была эгоисткой – она защищалась. Поэтому он был поражен, увидев ее здесь.

– Дамы, – издалека поздоровался он, чтобы не напугать Жасмин, и заметил, как Шерри напряглась.

– Привет, агент Хаттон, – сказала Жасмин.

Синяки с ее лица еще не сошли, но опухоль спала, и выглядела она намного лучше, чем два дня тому назад.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он ее.

Молодая женщина пожала плечами:

– Боюсь выходить из дома одна. Боюсь темноты.