Джени Крауч - Спасательный круг для любимой

Джон кивнул:

– Просто попробуй. Это все, о чем я прошу.

Они с Джоном договорились встретиться в больнице. Он предложил подвезти ее, но после того, как он обошелся с ней на пляже, вполне может случиться так, что он бросит ее прямо в городе, как только увидит, что она не способна рисовать. Уж лучше сесть за руль самой, чтобы потом не пришлось топать домой пешком.

Он еще тот фрукт, этот Хаттон. Красавец, но придурок. И если этот чертов агент думает, что она не заметила, как он пытался очаровать ее на пляже, когда добиться ее согласия с наскока не получилось, – то он ошибается. Она знала, что такое манипулирование людьми, родители так часто проделывали этот трюк, что она распознавала его с первого слова и жеста.

Она попытается сделать то, о чем просил ее агент Хаттон. Посмотрим, как он запоет, когда ее начнет колотить, и карандаш в буквальном смысле слова выпадет из ее рук.

От этой мысли ей снова стало холодно. Шерри прошла в ванную, разделась и встала под горячую воду. Она знала, что согреться по-настоящему все равно не получится – это заняло бы столько времени, что Джон наверняка забеспокоился бы и явился сюда за ней, – но по крайней мере ей стало теплее, пусть снаружи, а не внутри.

После душа Шерри взялась за фен. Волосы у нее были длинные и густые, и это заняло довольно много времени. Наконец она натянула черные джинсы, надела темно-сливовый свитер с длинными рукавами и влезла в ботинки. Затем немного макияжа – не для Джона, просто она хотела выглядеть профессионально в глазах Жасмин Хаус. Прихватив альбом и карандаш, она вышла на улицу. До больницы она доехала быстрее, чем рассчитывала.

Последние два дела Шерри вела в постоянных объятиях холода. Возможно, она сумеет поговорить с потерпевшей. Но это значит, что ей придется заставить бедняжку заново пережить самый ужасный день в ее жизни. Она вздохнула, стужа уже начала пробираться под одежду.

Пока Шерри искала место для парковки у больницы, она уже только силой воли заставляла зубы не стучать. Джон ждал ее у входа, и она без всяких обиняков выложила ему все, что было у нее на уме:

– Только один раз, агент Хаттон. Сегодня я поговорю с мисс Хаус, но это все. Я не желаю знать, чем все обернется, какие женщины замешаны в деле, дополнительные подробности и все такое. Вам придется искать другого человека.

Он прищурился на мгновение, но потом кивнул.

– Зови меня Джон. И я все понимаю. Ты в отпуске.

Ничего он не понимал. Он считал ее избалованной девчонкой, которой наплевать на всех. Все это, конечно, очень раздражало, но она должна была позаботиться о себе. Найти способ побороть приступы холода, если она хочет продолжить работу по профилю. Или вообще начать рисовать. Навсегда вычеркнуть искусство из своей жизни она не согласна.

Немного согревшись, Шерри подтянула рукава к локтю. Общение с агентом Хаттоном явно шло ей на пользу, и это уже положительный момент.

– Все правильно, я в отпуске.

– Нам пригодится все, что может вспомнить мисс Хаус, – внушал ей Джон по дороге.

Шерри заметила, что он успел перезнакомиться практически со всеми медсестрами. Они махали ему руками и перешептывались. Вне всякого сомнения, сплетничали о высоком темноволосом красавчике агенте, бороздящем их коридоры. Оставим его им.

– Любая мелочь, – повторил Хаттон. – Описание внешности подозреваемого было бы оптимальным, но и все прочее сгодится.

Шерри кивнула:

– Однако вам не стоит рассчитывать на многое.

Джон поморщился:

– Я понял, что ты не хочешь знать подробности этого дела, но у нас нет абсолютно ничего, Шерри. Этот парень чертовски умен. Поэтому когда я говорю «любая мелочь», я именно это и имею в виду.

– Я сделаю все, что смогу. – Они как раз подошли к палате Жасмин. – Я оставлю дверь открытой, но ты не должен входить. В подобных делах, и в особенности после того, что натворил вчера Шпенглер, очень важно, чтобы все прочие оставались за порогом. Я должна установить с ней контакт.

– Понял.

– Даже если ты решишь, что я продвигаюсь слишком медленно или задаю бесполезные вопросы, все равно не вмешивайся. То, что я делаю, требует времени, надеюсь, ты прихватил с собой «Пипл» или какой-нибудь другой журнальчик, – спросила она.

Джон закатил глаза:

– Как насчет того, что я буду просто стоять за дверью и делать заметки?

– Вот и славно. Просто не прерывай меня, если не случится чего-то экстраординарного. Даже если тебе покажется, что я сбилась с цели или что-то упускаю.

– Уловил. Никакого вмешательства. У тебя столько времени, сколько понадобится.

– Она знает о моем приходе? И не возражает?

– Да, мы с ней договорились, хотя, как я понял, там будет кто-то из ее близких, просто на всякий случай. С доктором я тоже все согласовал прямо перед твоим приездом.

– Отлично. – Она снова посмотрела на него. – Но не жди многого.

Прошло три часа, Джон все еще сидел в коридоре у палаты Жасмин Хаус. Шерри и Жасмин болтали о всяких незначительных вещах: о туфлях, распродажах в разных магазинах и любимых местах, где можно пропустить стаканчик «Маргариты».

Шерри не задала ни одного вопроса о нападении. Она очень искусно установила с Жасмин контакт. Никакой фальши, все по-настоящему. Каждый заданный ею вопрос был искренним, вести допрос она умела не хуже, если не лучше многих маститых стражей порядка. Шерри была очень хороша в своем деле.

Неудивительно, что руководство так ее хвалило. Она обладала терпением, непринужденностью и прямотой души. Джон видел это по тому, как она вела беседу. Она знала, когда нужно нажать, а когда отступить. Она дала возможность мисс Хаус поведать свою историю по частям, когда та была готова, не форсировала события и аккуратно возвращала ее назад, когда женщина забегала далеко вперед.

Такому нельзя научиться. У Шерри был врожденный талант. Обладая отменным чутьем на людей, Джон легко распознал в ней это.

К несчастью, нарисовать Шерри ничего не удалось. Жасмин Хаус не видела лица нападавшего, и, несмотря на все уловки, Шерри не смогла получить информации об отличительных особенностях, которые можно было бы перенести на бумагу, чтобы помочь полиции поймать преступника.

Шерри пришлось выудить из Жасмин рассказ о нападении. Это не могло не оказать влияния на девушку. Сначала выслушивать всякие ужасы, а потом исподволь заставлять несчастную жертву повторять их – работенка не из легких.

Впервые за все время Джону стало совестно из-за того, что он наговорил ей. Работа художника-криминалиста явно была очень тяжелой психологически; ему хватило пары часов у дверей палаты, чтобы понять это.

И все же Джон не думал, что даст ей просто так уйти, уж очень Шерри хороша как специалист. Может быть, она согласится опросить других потерпевших. Вдруг одна из них вспомнит деталь, которая позволит им совершить прорыв.