Елена Коюшева - Мои прекрасные принцы

— Голова очень сильно болит. Уже утро?

— Утро.

Я нащупала большую шишку на затылке, и попыталась привстать, но почувствовала легкую тошноту. Почувствовав, что меня замутило, я прислонилась к стене и снова дотронулась до окровавленного затылка.

Сергей продолжал сидеть на стуле и задумчиво смотрел на меня.

— Мне в больницу нужно, — только и смогла сказать я.

— Моя сестра придет и обработает рану, если будет, необходимость выпьешь обезболивающее. Она должна прийти с минуты на минуту, — равнодушно сказал Сергей и посмотрел на часы. — Мне на работу пора.

— Куда? — опешила я.

— Кстати, я совсем забыл, малыш! Вчера я устроился на работу. — Гордо заявил Полянский. Теперь я буду тебя обеспечивать.

В этот момент я почувствовала, что в любой момент могу отключиться от сильного головокружения и тошноты, и вновь села в кровати, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться от обиды, унижения и боли. Сергей взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

— Ну, не злись. Ты меня вчера сама вывела. Стала лезть со своей бабской моралью. Какая тебе разница, где я был, с кем пил?

— Я переживала за тебя. Твоя футб……., — я осеклась, и решила не упоминать о футболке.

— А нечего за меня переживать. Я взрослый мужик. И тем более я тебя предупредил.

— Сережа, я не могу по-другому, потому, что люблю, — на последнем слове, мой голос дрогнул, и я почувствовала, как подступили слезы. Я посмотрела в глаза Полянскому.

— Привыкай, я не люблю слезных мелодрам. Ты должна, знать свои обязанности и не задавать лишних вопросов. В следующий раз умнее будешь. Малыш, ну зачем ты полезла к пьяному мужику?! Тебя, что мама не научила, что к пьяному не стоит лезть под руку. И вообще, ну зачем, тебе знать, больше, чем нужно? Ты, что такая любопытная?

— Нет. Просто, я поняла одно — я не знаю, кто ты.

— Как не знаешь? Я хороший, добрый, замечательный мужчина, у которого в жизни слишком много дерьма случилось. А еще, с которым у тебя сногсшибательный секс. Согласись, тебе со мной хорошо, и я именно тот, который сможет сделать тебя счастливой? Танюша, вспомни поговорку, что любопытной Варваре, нос на базаре оторвали.

Я отстранила руки Полянского и отвела глаза в сторону. Сергей моментально подобрел и притянул меня к себе.

— Ну, малыш, прости. Столько времени спиртного в рот не брал, вот и дало в голову. Я когда увидел тебя утром, сам себя возненавидел. Танюш, я же люблю тебя очень сильно. Ну, прости, дурака, я не знаю, что на меня нашло!

В этот момент слова Сергея на меня не действовали. Я хотела, что-то сказать, но язык будто онемел. Вдруг Полянский встал на колени и принялся целовать мне руки.

— Девочка моя, прости, я не хотел. Я никогда не могу простить себе вчерашнего вечера потому, слишком сильно тебя люблю, — шептал Сергей обцыловывая каждый пальчик на моих руках.

Ситуацию спас звонок в дверь. Сергей тут же подскочил и бросился к двери. Когда дверь захлопнулась, повисла мертвая тишина. Я попыталась прислушаться, но кроме еле слышных перешептываний ничего не услышала. Потом послышалась какая-то возня, и дверь в комнату открылась. Открыв глаза, я увидела женщину и не могла не отметить, что выглядела она спокойной, но не приветливой. Даже никак не отреагировала на мой синяк на затылке. Её поведение было настолько естественным в такой ситуации, словно она каждый день ухаживает за больными.

— Говорил, же Таньке, пить меньше надо!

Женщина молча достала из пакета небольшой чемоданчик и извлекла из него профессиональный хирургический набор для обработки ран. Затем попросила повернуться и после принялась обрабатывать мою рану. Все время пока женщина занималась моей раной, Полянский находился в комнате и не сводил с незнакомки глаз. Несмотря на их немой диалог, было ясно одно: эти двое отлично понимают друг друга без слов.

— Я закончила, — сказала незнакомка, аккуратно раскладывая бутылочки с растворами обратно в чемоданчик.

— Рана серьезная? — спросил Полянский и глянул на часы.

Женщина обернулась, и ее губы расплылись в улыбке.

— Сережа, любая рана, тем более на голове, серьезная. Но, я думаю, Татьяне ничего опасного не грозит. Тут поверхностный ушиб и небольшая гематома. Отлежится пару дней и будет, как новенькая. На случай если голова все же болеть будет, я оставлю на столе обезболивающее.

Я почувствовала, как на меня накатила волна возмущения.

— Вы, не слушайте его, я не пила вчера вообще!

— Таня, вы успокойтесь, с кем не бывает. Сергей рассказал, что вы немного повздорили, после чего ты и завелась. Хотела на кухню пойти а по дороге упала. Танечка, в следующий раз, лучше меру соблюдайте, а то Сергей сильно переволновался. Прибежал ко мне на другой конец города, еще темно было. Всех домашних поднял, пришлось и его в порядок приводить. Все же братик мой.

— Послушайте, я не знаю, как вас зовут, но все было не так! Ваш брат нагло врет!

— Зовут меня Валентина. А про брата моего, не смей так говорить! Я его сестра, и очень хорошо знаю своего брата. А вас, милочка вижу впервые. Пусть вчерашнее поведение заставит вас задуматься. Выпейте таблетку.

Валентина протянула мне лекарство и стакан с водой. Затылок болел так сильно, что я не стала сопротивляться и тут же выпила лекарство.

— Валя, нам пора, — сказал Сергей и увел женщину в коридор, но сам вернулся только для того чтобы поцеловать.

Остаток дня я почти не помню, так — как провалилась в сон, после лекарства.

Я видела сон, и мне было так хорошо внутри этого сна, что не хотелось просыпаться. Мне снилась мама, папа, сестра. Мы все вместе находились на каком-то празднике. Чувство незыблемого счастья наполняло всех нас. Мы держались за руки и громко смеялись, наблюдая за кем-то на сцене. Вдруг картинка сменилась. И теперь мы с сестрой сидим в своей комнате. Я знаю, что очень сильно соскучилась по ней, и нам о многом нужно друг другу рассказать. Она почему-то молчит, и с грустью смотрит в мои глаза. Я ей что-то рассказываю, плачу, смеюсь, жалуюсь. И вдруг она меня обнимает и шепчет на ушко: Уезжай, возвращайся скорее, беги! А затем исчезает, и я просыпаюсь.

Я открыла глаза и зарыдала от унижения и боли. Мне не верилось, что я осталась жива, но теперь знала одно: после того, что мне довелось пережить, я вряд ли смогу доверить свое сердце мужчине и стать абсолютно счастливой женщиной. Вряд ли смогу встретить мужчину и открыть ему душу. А без этого не получится крепкой и полноценной семьи. Я потеряла самое главное — веру, и при мысли об этом, мне стало страшно. Человек не может существовать в обществе и оставаться верен лишь самому себе. В какой-то момент во мне проснулся мизантроп.