Тэми Хоуг - Алиби-клуб

– Ты лживая шлюха, – произнес он, вжимая дуло в кожу чуть ниже моей левой скулы. – Я тебя видел. Видел по телевизору.

– О чем ты? По телевизору?

– Тебя и твоего любовника. Он убил мою Ирину. Ты бы его защищала. Ты никогда бы мне не рассказала.

Я тяжело сглотнула и попыталась не трястись, когда посмотрела ему в глаза.

– Алексей. Я не знаю, о чем ты говоришь. Ты должен мне поверить.

– Я ничего не должен, – выпалил он. – Я делаю, что хочу. И я думаю, что хочу тебя убить.

– Как я смогу тебе помочь, если ты меня убьешь?

– Ты для меня бесполезна, лживая сука. – Кулак схватил меня за шею и повел через комнату к французским дверям, выходившими во дворик позади дома.

Пока мы шли по коридору, ведущему в комнату для гостей, я думала о том, что он сделал с Лизбет. Она тоже была ему бесполезна. Он ее убил? Или она в постели, по-прежнему пребывает в блаженном неведении, не подозревая о смертельной опасности прямо за дверью? Кулак начал что-то бормотать по-русски и вытолкнул меня на улицу. Я заметила его машину, припаркованную у дальнего конца конюшни, подальше от подъездной дорожки.

Если окажусь в его машине – меня можно считать покойницей. Я притворилась, что споткнулась, выбивая Кулака из равновесия, и ткнула локтем ему в кадык. Задыхаясь и хватаясь рукой за горло, русский опрокинулся назад. Я рванулась в сторону и побежала.

Жжение почувствовалось почти одновременно со звуком выстрела. Пуля прошила плоть на моем правом предплечье как горячий острый нож. Я схватилась за руку как раз в тот момент, когда Кулак обхватил меня сзади и повалил, расплав на каменных плитах. Моя правая рука, зажатая подо мной, ничуть не смягчила падение. Дыхание перехватило, а перед глазами поплыли круги. Алексей встал, ухватился за шарф, повязанный на моей шее, чтобы скрыть оставленные его руками следы удушения, и рывком поднял меня на ноги.

Почти волоком он потащил меня к своей машине. Не потому что я сопротивлялась, а потому что не могла бороться. Оглушенная, в полубессознательном состоянии, истекающая кровью, я бы с ним не справилась. Когда мы добрались до «мерседеса», Кулак открыл багажник и запихнул меня внутрь. В моем распоряжении была лишь секунда, чтобы осознать: там уже лежало одно тело. Беннета Уокера.

Эдвард Эстес отказался строить предположения о местонахождении своего клиента.

– Возможно, вы хотите ему позвонить, – заметил Лэндри тоном, наполненным великодушным сарказмом. – Предупредить об опасности. В качестве любезности со стороны офиса шерифа округа Палм-Бич.

Он оставил Полсона разбираться с адвокатом.

– Каждый коп в округе ищет машину Уокера, – сообщил Вайс, как только они отошли от дома. – Мы перекрыли аэропорты.

– Как насчет водных путей? Уокер гоняет на катерах. Если доберется до пристани, смотается с побережья, только его и видели.

– Я оповещу береговую охрану, – предложил Вайс. – Знаешь, Эстес собирается заявить, что телефон подкинули.

– Он может заявлять все, что ему в голову взбредет. Обнаружение улики зафиксировано на пленке. В этой глухомани ни один присяжный не поверит, если бедный богатенький мальчик по второму разу затянет старую песню.

Телефон Лэндри зазвонил. Дуган.

– Я просто говорю, – заладил Вайс.

– Завязывай, – оборвал Лэндри, захлопывая мобильник. – Поехали рушить алиби Уокера. Нас ждет Барбаро.

Испанец ждал в комнате для допросов. Лэндри наблюдал за ним через одностороннее зеркало. Барбаро казался спокойным и расслабленным, не как человек, который собирается донести на своего лучшего друга, подозреваемого в убийстве. Он провел рукой по волосам, посмотрел на часы, рассеянно забарабанил пальцами по столу. Мужчина держался уверенно.

Лэндри повернулся к Дугану:

– Ваша штуковина работает? – Устройство, анализирующее уровень стресса по голосу имело полуметровое название, которое Лэндри никогда даже не пытался запомнить. Во время беседы оно вычленит голоса и определит: чувствует ли одна из сторон нервное напряжение, беспокойство, или нет. Своего рода детектор лжи для нищих и хорошее средство, если интервьюируемого легко разговорить. Лэндри подозревал, что в данном случае от аппарата будет немного пользы.

– Прижми его лондонским делом, – посоветовал Дуган, регулируя головку переключателя устройства. – Вряд ли он этого ожидает…

Лэндри кивнул, взял папку с записями по делу и вошел в комнату для допросов.

– Мистер Барбаро. Спасибо, что пришли.

Испанец ответил небольшим пренебрежительным движением руки.

– Я почувствовал себя обязанным.

– Кому?

Секунду Барбаро изучающее смотрел на Лэндри, раздумывая про себя:

– Ирине, конечно.

– Вы не казались исполненным чувством долга, когда в первый раз давали показания, утверждая, что вы и мистер Уокер отключились у него дома и больше никогда не видели Ирину после того, как ушли из «Игроков». Почему же?

Испанец вздохнул, как человек под грузом огромного разочарования:

– Никогда не думал, что такое может произойти. Что мой близкий друг окажется способным убить девушку.

– В самом деле? – уточнил Лэндри. – Странно, учитывая, что пару лет назад вы прошли практически через аналогичный опыт в Лондоне.

Темные глаза испанца встретились с глазами Лэндри.

– Тот опыт был совсем иным.

– Молодая женщина изнасилована и убита. В чем разница?

– Мужчина, обвиняемый в преступлении, не приходился мне другом.

– Он отмазался. Тогда вы тоже знали, что он виновен?

Барбаро пожал плечами:

– Я не был удивлен.

– Еще один состоятельный парень на поло-сцене, – продолжал Лэндри.

– Спонсор, да.

– Скотланд-Ярд пытался «пришить» дело вам.

– Преследовать иностранного поло-игрока было гораздо проще, чем состоятельного члена британского общества.

– Песня о том, что богатство дает привилегии.

– Деньги – универсальное средство общения, не правда ли?

– Итак, вы здесь, спустя годы, в Соединенных Штатах, играете в поло, не лезете в чужие дела, и, будь я проклят, если девушка, которую вы знали, не убита, – резюмировал Лэндри. – Вы, должно быть, подумали: «Какое охренительное совпадение». Знаю, сам так подумал.

– Я пришел сюда по собственному желанию, детектив, – отозвался Барбаро. – Пришел сказать вам правду.

– В отличие ото лжи, что рассказывали раньше.

– Я свое поведение не оправдываю.

– Хорошо. Что заставило вас передумать?

– Меня обвинили в том, что у меня совести прибавилось.

– Это правда? У вас ее действительно прибавилось?

– Я здесь, не так ли?

– Кто-нибудь может подтвердить вашу историю, что вы ушли с вечеринки в доме Уокера?

– Думаю, я видел Лизбет Перкинс. Не знаю, видела ли она меня.