Елена Квашнина - Привет, любимая (СИ)

- Ври больше! - хохотал Олег.

И Светка заливалась вместе с ним:

- Когда это вы успели?

Когда? Когда? Мало ли, когда? Все вам расскажи, покажи и дай попробовать. Обойдетесь. Это мои трудности.

- А если я не вру?

- Ну, подумаешь! Разведетесь.

Они мне не верили. Просто не хотели верить. А что-то доказывать я не считала нужным.

Один раз Светик все же засомневалась и, улучив минуту, тихо спросила:

- Ты что, спала с ним?

- Как же еще? - искренне и просто удивилась я. - Он же мне муж.

Именно простота моей реакции еще больше убедила Светку, что ее глупо разыгрывают.

Ситуация и впрямь была забавной. Но у Рыжего могла иметься иная точка зрения на сей счет.

Мишка являлся вульгарным собственником. И собственником агрессивным. Так что я, как стрекоза из басни Крылова, слишком поздно задумалась о возможных последствиях. И теперь ругала себя на все корки за то, что два года в моей голове гуляли сквозняки. Все-таки неприятно ощущать себя виноватой. Даже если вина и небольшая. Особого преступления, считай, нет - маленькое недоразумение. Но как отнесется к щекотливой ситуации Рыжий?

Вода в корыте остыла. Пора мыться, иначе тетя Нина весь вечер испортит своим бухтением.

Я уже помылась и почти вытерлась, когда с терраски стало доноситься что-то непонятное. Чье-то гудение сначала. Затем послышался звон разбитого стекла, теткины оханье и невнятная скороговорка, а затем и звук тяжелого удара. Все это было слишком необычно. Мы с теткой в это лето жили довольно уединенно. Олег, который пришел из армии месяц назад, и Светка уехали в город по делам и вернуться хотели только завтра. Следовательно, это не ко мне. Отец? Он в санатории. Кто-то к тетке?

Любопытство - далеко не лучшая, но неотъемлемая черта моего характера. Полотенце так и запорхало в руках. Халат, казалось, сам натянулся, пуговицы - сами застегнулись. Волосы - в тюрбан из полотенца, и скорее на терраску - посмотреть, что там случилось?

Я так и выскочила из сеней: во влажном халате на голое тело, босиком и с криво повязанным на голове полотенцем.

Какой-то огромный мужик, стоя ко мне спиной, обнимал тетку. На терраске не включили свет, и рассмотреть мужика не удавалось. И все же я замерла. Не видела. Не видела, кто это. Но откуда-то знала: Мишка. Тут тетка дотянулась до выключателя. Вспыхнул свет. Ну, конечно. Кто же еще? Узнать его, правда, трудно. Короткие, аккуратно лежащие, выгоревшие на солнце волосы. А вспоминались мне все время рыжеватые кудри или тот "ежик", что украшал его голову на проводах. Казалось, он стал еще выше ростом и еще шире в плечах и груди. Или я просто забыла, какой он огромный?

Мишка высвободил у тетки одно плечо и повернулся ко мне. С минуту молчал. В голубых глазах запрыгали знакомые чертики:

- Привет, любимая!

Голос веселый, как и раньше. Только на одну секунду по его лицу метнулась тень тревоги и ожидания. Ожидания чего? Метнулась и исчезла, словно померещилась. Мне было не до размышлений. Я видела только голубые лужицы под светлыми ресницами. И я смотрелась, смотрелась в них. Что-то странное творилось в душе. Радость? Нет. Это - не радость. Совсем другое. Потрясение - вот что это такое!

Вот он, здесь, я наконец вижу его! Ощущение было настолько острым, что причиняло боль. Я все стояла и смотрела, смотрела... И не могла шелохнуться. Подсознательно родилась мысль, что любое движение повлечет за собой обморок. Лучше не рисковать. Мишка не любил слабонервных. Лишь через несколько минут у меня получилось вздохнуть:

- Рыжий!

Он шагнул от тети Нины, убирая руку с ее плеча. И ни тебе "здравствуй", ни "как дела?". Мы молча обнялись.

- Приехал!

- Угу!

Единственный раз я сама потянулась к нему. Первая. Обвила его шею руками. Прижалась всем телом. Руки у него такие большие, сильные, теплые. Губы - такие ласковые. Показалось, пролетел целый миллион лет. Или всего одно мгновение?

- О-о-ох...

- М-м-м...

Мы бы так и стояли, крепко обнявшись и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Но тетя Нина материализовалась рядом с нами прямо из воздуха и сказала:

- Да отпусти же ты мужика. Его же кормить надо.

Я отшатнулась и налетела ногой на чемодан, который сиротливо стоял у так и не закрытой на улицу двери. Вот что это был за тяжелый удар! Рыжий, наверное, просто разжал руку, и чемодан грохнулся на пол.

- Рыжий, а ты что, прямо сюда?

- Заехал на час к родителям... Домой заскочил, штатскую одежонку в чемодан запихнул и к вам.

- Когда же ты, Александра, будешь его по имени называть? - возмутилась тетя Нина. - Мишенька! Идем в дом, голубчик. Рыженький мой. Идем, мой хороший.

Мишка подхватил одной рукой тетку, другой - чемодан и вошел в дом.

* * *

Следующие два часа пролетели - я и не заметила. Мишка только растеряно наблюдал за тем, как мы с теткой носились вокруг него, и жалобно блеял:

- Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...

Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.

Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:

- Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?

- Угу, - отзывался Рыжий.

Я тащила ему банку с квасом. А через пять минут тетку посещала новая привлекательная идея. Она опять оказывалась возле сеней:

- Мишенька! А, может, тебе молочка с пряничком?

- Можно и молочка, - слышалось из-за двери.

И я неслась к нему уже с крынкой. В определённый момент у меня возникло сомнение в разумности теткиных действий:

- Теть Нин! У него понос не начнется?

- А я и не знаю, - охнула от испуга тетка.

Наконец, чисто вымытый Мишка сидел за столом, заставленным тарелками, судками и кастрюльками. Из чемодана были извлечены старые джинсы, линялая зеленая футболка. И то, и другое трещало на нем, угрожая расползтись по швам. Впрочем, Рыжий, на мой взгляд, не испытывал от тесных вещичек никаких неудобств. Он ел, и ел, и ел. А мы с тетей Ниной сидели напротив и смотрели, как он это делает. И куда в него столько влезало? По-моему, до армии он ел в три раза меньше... Тетка с удовольствием подвигала к нему все новые тарелки. Сама, между делом, расспрашивала. Рыжий веселился вовсю, запудривая мозги внимательным слушателям. Ох, уж эти его беспечность, самоуверенность. Зато как преподносил теперь свои промахи! История о том, как он принял собаку в кустах за одного из непопулярных в части офицеров, долго вызывала приступы смеха.

Наше веселье было неожиданно прервано.

- Здравствуйте. Что это у вас полотенце на полу валяется?

На пороге стояли Олег и Светка.

- Где? - вскинулась тетя Нина.

- На терраске, - пояснила Светка и протянула ей полотенце, которым я вытирала волосы. - И стекло там битое.

Олег же переводил взгляд с меня на Рыжего, а с Рыжего на стул у окна. На спинке этого стула висела Мишкина военная форма.